Последний романтик атомоходов второго поколения. Часть двадцать четвертая

Студентка и школьник

Год был примечательным и для нашей семьи. Отпуск экипажа неожиданно случился в летнее время. Мы всей семьей провели 55 дней «дикарями» в Геленджике. Юг, ласковое солнце, теплое море. Правда, жене приходилось выкручиваться: с продуктами было, как везде в то время, туговато. Найти, выстоять очередь, приготовить, дождавшись свободной плиты в общей летней кухне в частном секторе… Зато фруктов и овощей — сколько угодно. Отметили 10 лет совместной жизни. Первый раз почувствовал, как быстро течет время. И тут же забыл об этом. Мы еще молоды, по 30 лет.

Помню красивое платье жены и в тон высокие танкетки. Проинструктировав по всем возможным ситуациям, ребенка оставили в комнате одного. Тогда мы ему только мешали, поскольку он начал читать «Дон Кихота». Когда поздно ночью вернулись, пришлось влезать в комнату через окно: вредные соседи, располагавшиеся в большой проходной комнате, заперли входную дверь на ключ.

Андрей на пляже бесконечно играл в «игроматах». Простейший игровой аппарат, в котором в небольшой перископ видно, как по горизонту перемещаются силуэты различных морских судов, в которые нужно стараться попасть условной торпедой, выпускаемой нажатием кнопки «Пуск». Успешная атака сопровождалась громким звуком взрыва. Это удовольствие стоило 15 коп. Иногда вместе с Андреем с азартом соревновались на двух автоматах.

К концу отпуска, естественно, обанкротились (не из-за автоматов, конечно). Отправили друзьям на Север телеграмму — те моментально позитивно отреагировали: так было принято. Вернулись в августе. Люда готовит Андрея к школе. Я с экипажем принимаю корабль. Командир в длительном отпуске после боевой службы старшим на борту.

Сюрприз. Поздно вечером возвращаюсь домой со службы. Жена сидит на бортике ванной и греет ноги теплой водой. Настроение приподнятое, вид таинственный. Не выдержала:

— Знаешь, дорогой мой, что я теперь студентка! Поступила в Мурманский пединститут на филологический факультет.

Вот это да! Знал, что она мечтала получить высшее образование. С серебряной медалью окончила школу. Сразу после нее поступила на физмат Стерлитамакского пединститута, но в конце первого курса поняла, что это не для нее. Пошла работать. Поступила на заочное отделение Бирского химико-биологического института. Несмотря на наши переезды, старалась продолжать учебу. В Обнинске периодически ездили вместе в Калугу для сдачи зачетов. Такая форма в единой государственной системе образования существовала. Уже на третьем курсе по семейным обстоятельствам пришлось отказаться и от этой идеи.

И вот теперь в семье одновременно появились первоклассник и студентка. До сих пор удивляюсь целеустремленности и решительности жены. Диплом об окончании вуза ей достался очень непросто. Старший сын в первом и втором классах часто болел, и жена сама с ним занималась, что не помешало (а может, как раз помогло) ему хорошо учиться и быть в числе лучших учеников до самого окончания школы, в дальнейшем окончить Военно-морское училище радиоэлектроники имени А. С. Попова, Военный университет и Историко-архивный институт с отличием. Главное, маме удалось убедить Андрея (как через 10 лет и младшего), что он способен преодолеть все трудности. В конце третьего курса родила второго сына — Алексея. Успешно завершила учебу уже в Ленинградском педагогическом институте имени А. И. Герцена.

Диплом дал возможность прикоснуться к мечте всей жизни — к истории. В Ленинграде, окончив специальные курсы подготовки, стала экскурсоводом в Исаакиевском соборе. Все это происходило параллельно ее основной работе в Военно-морской академии, пока проживали в общежитии Академии и не имели постоянной прописки. После — в Александровском лицее и даже в средней школе, когда младший пошел в школу. При подготовке к допуску на ведение экскурсий тренировалась на нас. Таким образом вместе с ней все мы, трое ее мужчин, прошли хорошую неформальную школу по истории религии, архитектуре, живописи и т.д. В период нашей службы в Москве — продолжение ее музейной работы — научный сотрудник музея храма Христа Спасителя, Пушкинского музея. Опять это параллельно с работой в Академии социально-экономического развития, где преподавала предмет «Культура речи — деловой русский язык». Но это все еще далеко впереди. Вторая половина 1980 года. Та осень, когда наш старший пошел в первый класс, была удивительной. Бабье лето, точно как в средней полосе. Стояла необычайно теплая и солнечная погода. Такого не было, как говорят старожилы, никогда…

Торпедолов

И вот в один из таких благодатных дней вызывает меня начальник штаба и дает указание убыть в море старшим на борту торпедолова для обеспечения практических торпедных стрельб совсем недалеко от нашей базы, в полигоне непосредственно у входа в Мотовский залив со стороны полуострова Рыбачий. Была такая практика — допущенных к самостоятельному управлению кораблем старших помощников командиров назначали старшими на борту торпедолова на выход в море. На этот раз выбор пал на меня. У оперативного дежурного флотилии уточняю задачу, обстановку в назначенном районе, прогноз погоды и со штурманом старшим лейтенантом Василием Усковым и минером, командиром БЧ-3 одного из экипажей, прибываем на торпедолов. После мостика атомной подводной лодки здесь все кажется маленьким, игрушечным, несерьезным. Магнитный компас вроде работает, лаг тоже. Вперед. Командир торпедолова — полноватый нестриженый мужчина, мичман опытный, спокойный. Экипаж подготовленный — по одному рыку командира матросы разбегаются и четко выполняют свои обязанности. Мы с Усковым тут как пятое колесо в телеге. Погода хорошая. Быстро прибыли в назначенный район. Установили связь по коротковолновой радиосвязи, которая используется для коммуникации на море (УКВ) с подводной лодкой. Она по плану проводит испытание каких-то новых торпед. У нас задача простая: после выпуска торпед подводной лодкой и всплытия последних на поверхность находим их и поднимаем на борт торпедолова. План действий согласован. Подводная лодка погружается, ждем первую торпеду.

И тут в «закрытый для плавания» полигон буквально въезжает ржавый рыболовный траулер. Все наши попытки по радио и через «матюгальник» [29] заставить его оставить район учений не имеют успеха. Он «зацепился» за косяк трески и в охотничьем азарте следует за ним. То, что район закрыт, внизу находится подводная лодка, а тут наверху мечется торпедолов, отчаянно пытающийся вытеснить рыболова из района, его абсолютно не волнует. Уже лодка всплыла под перископ, и ее командир с помощью нелитературных выражений по УКВ требует от меня выдворить наглеца за пределы полигона.

Решительно подхожу к борту траулера для строгого предупреждения. Опытные матросы с торпедолова, не дожидаясь команды, со своей посудой быстро перебираются на палубу рыбака. Там на палубе бородатые мужики в кроваво-грязных робах щедро накладывают им полведра свежей печени трески. Матросы инстинктивно прихватывают на ходу по нескольку хвостов еще живой крупной трески — и назад. Запах от судна ужасный, пахнет подгнивающей рыбой. На баке — две огромные многотонные сетки. По ним лазают огромный кот и маленькая собачка — похоже, выбирают лакомые кусочки. В средней части палубы поперек прикреплен блестящий длинный стол, обитый металлическим листом, за ним пять-шесть мужиков, точно пираты Стивенсона, молча орудуют огромными ножами. Несколько человек набрасывают им на стол свежевыловленную треску, а они автоматически, не глядя, разрезают рыбу. Извлекают печень и ловко сбрасывают ее в специальный бак. Остальные внутренности — в другой бак, а сами тушки, не глядя, бросают в очередную большую сетку. Кругом на ржавой палубе кровь, слизь, рыбная чешуя — кажется, что из них это суденышко и состоит. Позже выяснилось, что масса трески в больших сетках, где хозяйничают кот и пес, пойдет на консервы. С тех пор несколько лет не мог притронуться к рыбным консервам.

Еле докричались до капитана. Медленно, вразвалку сошел с мостика человек в грязном полушубке и в стоптанных домашних тапочках. Понять его внешность невозможно из-за бороды во все лицо и меховой шапки-ушанки. Невнятным голосом (может, оправдывался, а скорее материл нас)

и движением руки обозначил, что ошибся и быстро покинет район. Мы отошли от борта траулера в ожидании его маневра. А траулер как шел, так и продолжает идти. Спасибо косяку трески — он, похоже, услышал наши мольбы и повернул в сторону Кольского залива и увел за собой «рыбака». Но тут и погода испортилась, а испытания, видимо, предусматривают определенный уровень волнения моря. В итоге недовольная подводная лодка убыла в сторону Западной Лицы.

Я радостно потираю руки: мол, представление окончилось, так и не начавшись. Но не тут-то было. Вместо ожидаемой команды следовать в базу, получаю приказание оперативного дежурного следовать к маяку Цыпнаволокский, пережидать шторм. Прибыли, встали на якорь, укрылись от шторма.

«Укрылись» — чисто условное понятие в данный момент. Все равно бросает маленькое суденышко, как щепку. А тем временем закаленный экипаж торпедолова вовсю осваивает добычу. Жарят свежую рыбу, печень трески. Запах проникает во все закоулки. Ужасно тошнит от него, еще больше — от качки. Не покидает мысль, что на атомоходе служить легче. Лишний раз убедился, что правильно выбрал морскую профессию. Попытался поспать, спрятавшись в самом темном уголке; однако нашли, приглашают на прием пищи. Морская традиция: гостя, тем более того, который старше по званию командира корабля, принято приглашать. Поблагодарив и сунув в карман канадки пару ржаных сухарей, поднимаюсь на мостик, надеясь, что свежий воздух поможет совсем уж не опростоволоситься.

_________

[29] Переносное устройство для звукоусиления, состоящее из микрофона, усилителя, громкоговорителя и рупора.

Продолжение следует…