В зеркале времени. Часть шестая. Окончание.

(Отрывки из книги)

Летом 1978 года состоялась поездка группы молодежи в США. Это была одна из первых поездок в Америку после снятия железного занавеса. Редчайший случай того времени, а для Башкирии – абсолютно первый.

Поездка длилась 15 дней. Все было как в кино, словно ты попал в декорации фильма. Мы посетили Белый дом в Вашингтоне, путешествовали на старом колесном пароходике по Миссисипи в городе Новый Орлеан, ездили к Тихому океану, побывали в музее Кеннеди в Далласе и на ковбойских фермах Техаса, проплывали по Гудзону на остров к статуе Свободы – символу США, посетили бродвейский мюзикл «Нью-Йорк».

Но впечатления у меня были больше информативные, чем эмоционально-восторженные. Как ни странно, я вернулась ничуть не очарованной богатством и роскошью Америки. Да, мы жили там в пятизвездочных отелях, но при этом успели увидеть и оборотную сторону страны. Нищие, копающиеся в мусорных баках прямо на центральных улицах Нью-Йорка; бездомные старики, устраивающиеся на ночлег у памятника на Бродвее; наркоманы Гарлема – все это нас шокировало, в СССР такого не было. Мы жили пусть и не роскошно, но все необходимое для жизни у нас было. Главное, мы были уверены в завтрашнем дне. На 85 рублей своей зарплаты я могла спокойно жить, летать на самолетах, бесплатно учиться, а через три года работы в театре мне была бесплатно предоставлена двухкомнатная квартира. Поэтому меня не нужно было убеждать о преимуществах жизни в социалистическом мире, и притом я абсолютно искренне любила свою страну. Как бы высокопарно это ни звучало, но вера в коммунистические идеалы, воспитание нового человека для меня были естественными, и когда наш гид Алан, узнав, что я актриса, чуть иронично спросил меня: «Вы, наверное, мечтаете сниматься в Голливуде?», я ответила, что предпочитаю мечтать о «Мосфильме». «Но хотите же вы быть похожей на звезд кино? На Мэрилин Монро, например?», – не унимался он. Я ответила: «Хочу быть похожей только на себя? И никого не повторять? В нашей стране роль актеров неизмеримо выше, они могут влиять на общество и своим примером воспитывать добрых и честных людей».

Вы думаете, меня кто-то научил так говорить? Нет. Это я так думала! Наивно, правда? Ах, молодость, молодость... Энтузиазм строителей нового общества, активная гражданская позиция были воспитаны школой и комсомолом. То был юношеский порыв, искреннее проявление чистой души. Да и сегодня я считаю, что в советское время не все было так плохо, как это представляют молодежи теперь. Возможно, в чем-то мы жили труднее, но взаимоотношения людей были гораздо лучше: искреннее и теплее.

А на «Мосфильм» я попала в тот же год. Снимался фильм «Всадник на золотом коне» по мотивам башкирской сказки. Основную часть актерской группы составляли наши актеры Фидан Гафаров, Хусаин Кудашев, Ильшат Юмагулов, Гайса Хасанов. У меня была небольшая роль Гульбики, сестренки героя, в партнерстве с Хамитом Шамсутдиновым. Конечно, это была еще одна яркая страница в нашей биографии: возможность ощутить себя в новом качестве киноактрисы, общаться с интересным режиссером старой гвардии Василием Журавлевым и оператором Николаем Большаковым, знаменитым Петром Глебовым. За плечами каждого было множество советских фильмов.

Сам процесс мне очень понравился, жаль, что съемочных дней у меня было не много: пара дней в Белорецке и на самом «Мосфильме» примерно столько же. Журавлев тоже сожалел и говорил, что я могла бы стать киноактрисой. Увы, это был всего лишь короткий эпизод в моей творческой биографии. Поскольку фильм был стереоскопический, смотреть его нужно было в специальных очках, а это было большой редкостью, и он шел в московском кинотеатре «Октябрь» довольно долго, лет пять-семь. Бывало, как ни приедешь в Москву, а там все идет наш фильм. Приятно, конечно. Так что кино, безусловно, имеет свои преимущества. Но все же театр оставался моей вечной любовью.

 1979 год принес новые, очень важные в моей творческой жизни роли: Ак-Йондоз в спектакле «И судьба – не судьба» по повести Мустая Карима «Долгое-долгое детство» и Илона Альгрен в спектакле «Чужая звезда» по пьесе финского драматурга Хеллы Вуолийоки «Женщины Нисковуори». Для меня эти роли стали, можно сказать, прорывом в профессии и определили основную тему актерского творчества – любовь как движущая сила и смысл жизни.

Нужно сказать, что процесс репетиций мне всегда нравился больше, чем само выступление со сцены. Репетиция – это поиск, исследовательская работа, где часто совершенно случайно рождаются удивительные вещи, которые приносят ни с чем не сравнимое чувство радости первооткрывателя. Обретя главное оружие актерства – «умение действовать в предлагаемых обстоятельствах роли, следуя логике персонажа», я старалась совершенствовать технику: свободно импровизировать, подключая воображение и фантазию, доверяя своему интуитивному знанию.

Этюдный метод репетиций осваивался не сразу всеми актерами, «старикам» приходилось туговато. «Старая школа» с привычкой разгуливать по площадке с текстом в поиске нужных интонаций для нас, молодежи, казалась архаичным пережитком прошлого. Зайтуна Бикбулатова не была исключением. Она не могла импровизационно делать этюды, учила роль дома и к репетиции приходила всегда подготовленной, зная весь текст наизусть, но в ее пробах не было жизненных нюансов. Чувствовалось, что она переживает, понимая, что не может овладеть новым способом работы, ее профессиональное эго было уязвлено. Однако, выйдя на сцену во время генеральных репетиций, она демонстрировала преимущества старой школы: силу звучания голоса, отточенную дикцию, мощь темперамента и завидную актерскую технику. Ее энергетика завораживала, приковывала взгляд и не отпускала, удерживая внимание не только зрителей, но и партнеров. Ее уверенность, властность как нельзя лучше дополняли характер старой хозяйки Нисковуори. Моя героиня противопоставлялась ей как представитель нового поколения, новых ценностей. В манере актерской игры, наверное, это тоже было противопоставление – своеобразный диалог старого театра и новой психологической школы.

70-90-е годы XX века – золотая пора башкирского театра, о которой я знаю не со страниц учебников и не понаслышке. В это время создавались спектакли, оставившие яркий след в истории театра, выводившие его на первые рубежи российского театрального искусства. Именно в это время рождались лучшие пьесы, написанные Мустаем Каримом: «Салават», «Не бросай огонь, Прометей!», «Пеший Махмут», повесть «Долгое-долгое детство», инсценированная и поставленная Рифкатом Исрафиловым; «Тринадцатый председатель» и «Последний патриарх» Азата Абдуллина, «Красный паша» Нажиба Асанбаева. В драматургию приходят новые имена: Разим Шафиков («Операция», «Хадия»), Фарит Богданов («Зов предков»), Флорид Буляков («Вознесись, мой Тулпар!», «Бибинур, ах, Бибинур!..»), Наиль Гаитбаев («Стол на четверых») и другие. А между ними были десятки пьес начинающих драматургов – несовершенных, но которые должны были быть поставлены, ибо растить национальную драматургию – святой долг театра. С другой стороны, совместная работа режиссера с драматургом и актерами, рождение актерских образов через этюдный метод репетирования давали живой творческий процесс, возможность познания театра с разных точек восприятия. За 30 лет работы в БГАТД им. Мажита Гафури в сотворчестве с разными режиссерами и драматургами мне удалось создать более полусотни ролей в национальной драматургии.

Театр для меня всегда был интересен не только игрой на сцене, но и как источник познания жизни, существования в разных временных отрезках, возможностью изучения и сценического сохранения истории народа, его культуры. Преемственность поколений, передача традиций, правил и законов, выработанных предшественниками, народной самобытности и адаптация их к новому времени, использование современных форм, театрального языка, понятного зрителю, всегда привлекали меня в творческих поисках. Мне посчастливилось работать в театре в пору, когда он был больше, чем просто театр. Он был властителем дум. Башкирский академический отличался высокой поэтикой и возвышенным строем мысли. Из желающих приобрести лишний билетик перед зданием выстраивалась очередь на квартал. Любовь к театру была безмерной. Лично для меня 24 часа в сутки в мыслях, чувствах, деяниях был только театр, который и составлял, собственно, мою жизнь. На кустовых гастролях, куда мы выезжали летом с лучшими спектаклями, зрители от мала до велика собирались, как на праздник. Во время переездов из одного района в другой наш автобус сопровождали всадники, одетые в национальные костюмы, а по прибытии народ встречал нас настоящим сабантуем. Конечно, это была театрализованная дань национальным традициям, но так принимают только очень дорогих гостей.

Приведу, к примеру, отрывок своего выступления на торжественном заседании, посвященном 75-летию театра, где я произносила речь от имени молодого поколения актеров:

«...Огромная гордость и ответственность для всех нас быть актерами театра им. Мажита Гафури. Во все времена имена актеров Башкирского академического входили в сознание зрителей не только как имена исполнителей ролей, но и как имена личностей, слову которых верил народ и за которыми шел. Особая гордость – представлять башкирское искусство за пределами республики, чувствовать признание художественной значимости театра. Но и ни с чем не сравнимая радость охватывает, когда после спектакля где-нибудь в маленьком клубе в глухом Бурзяне или на полевом стане Хайбуллы к тебе подходят зрители со светящимися лицами и говорят: „Спасибо! Вы очень помогли мне!“ или „Спасибо, вы играли про меня! Мы будем ждать Вашего приезда!!“ Когда ощущаешь неподдельную любовь и свою причастность к конкретной человеческой судьбе, охватывает чувство не напрасно прожитой жизни. Только ради этого ощущения нужности людям можно было становиться актером, тем более актером Башкирского академического, который всегда был, есть и будет подлинным выразителем национального духа, голосом народа и лицом нации».

И это не просто красивые слова, так все и было в реальности. Театр играл далеко не последнюю роль в воспитании нравственности, человечности, красоты взаимоотношений.