В зеркале времени. Часть пятая

(Отрывки из книги)

Сразу после премьеры спектакля «Друг мой гармонист», с началом первого сезона работы в театре, я окунулась в увлекательный творческий процесс. Тогда еще молодой режиссер Рифкат Исрафилов, недавно вернувшийся из Москвы, обратился к трагедии Мустая Карима «В ночь лунного затмения». Я получила роль Зубаржат в дубле с Ильсияр Газетдиновой. Пожалуй, с этого момента началось мое настоящее знакомство с театром и освоение актерской профессии и башкирской драматургии.

Самым интересным в репетиционном процессе был аналитический разбор пьесы. Выпускник ГИТИСа, закончивший курс А. Д. Попова и М. О. Кнебель, получивший метод «действенного анализа», что называется, из первых рук, Рифкат Вакилович с большим энтузиазмом стремился привнести в башкирский театр русскую реалистическую школу К. С. Станиславского.

Помню одну из застольных репетиций. Разбираем конец первого действия – сцену получения известия о гибели Юлмурзы. Вестник приносит горсть земли. Шафак выбегает в свадебном платье встречать мужа с войны. У персонажей всего по две реплики: Танкабика: Балам... ( Дитя мое...) Шафак: Юлмыр^а, ал мине лэ уз яныца... (Забери меня с собой...)

Исрафилов спрашивает: «Как достоверно это сыграть? Какая задача у актера?» Каждый высказывает свои соображения: поверить в ситуацию потери сына или представить себе, что у тебя кто-то умер, и т. п.

Исрафилов говорит: «Чтобы игра актера была достоверна, его задача – каждый раз пытаться повернуть вспять события пьесы. То есть оживить Юлмурзу». Мы возражаем: «Как оживить? Это заведомо невозможно».

Исрафилов: «Ни за что не верить, что Юлмурзы больше нет».

И действительно, психологически человек, получивший страшное известие, пытается выкарабкаться из ситуации, сказав, что это неправда, этого не может быть! Это его внутреннее действие. «Вы должны играть больше, чем написано. Слова – только верхушка айсберга», – неустанно повторял Рифкат Вакилович.

...психологически человек, получивший страшное известие, пытается выкарабкаться из ситуации, сказав, что это неправда, этого не может быть! Это его внутреннее действие. «Вы должны играть больше, чем написано. Слова – только верхушка айсберга», – неустанно повторял Рифкат Вакилович.

Приверженец метода действенного анализа, жесткой структуры, математически выверенной, почти архитектурной постройки спектакля, режиссер вводил актера в четкий рисунок роли, очерченный задачами и целями, и психологическим действием, ясно обозначающимся глаголом. По этой системе актеру просто невозможно было не выйти к «сверхзадаче» спектакля. Талантливый режиссер-аналитик, создающий прежде всего психологическую канву спектакля, Рифкат Исрафилов находил в репетиционный период способы и методы через этюды идти к освоению актерского образа. Даря ключи к творческому состоянию актера, он шаг за шагом неустанно воспитывал актерскую школу. Он взрастил огромную плеяду прекрасных актеров башкирского театра, среди которых Гюлли Мубарякова, Фидан Гафаров, Нурия Ирсаева. При нем с новой силой заиграли Арслан Мубаряков, Зайтуна Бикбулатова, Рим Сыртланов, Хусаин Кудашев. Рифкат Вакилович учил актеров вести поиск, быть исследователем, играть больше, чем написано драматургом. Для меня это были первые бесценные уроки драматургического анализа и композиционного построения спектакля.

Мой первый театральный сезон 1974-1975 годов был своеобразным трамплином: четыре главные роли в первый же год работы: Гульямал («Друг мой гармонист» Н. Наджми), Зубаржат («В ночь лунного затмения» М. Карима), Айсылу («Лунные вечера Айсылу» И. Абдуллина), Нафис («Огонь» А. Атнабаева). Было и несколько вводов: Строгая («Прощание в июне» А. Вампилова) и ввод за 15 минут до начала спектакля, который я даже не видела, – Зина Туранова («Утро большой грозы» А. Бикчентаева). Ощущение такое, словно тебя, как котенка, бросили в воду: или выплывешь, или нет. Выплыла!

И все же эти испытания были не напрасны. Шесть ролей за один только первый сезон! Возможно, это была проверка на прочность, а возможно – удача. Не каждому новичку так фартит.

А еще в первый же год работы я вышла замуж. С моим сокурсником Юрой Комковым у нас поначалу была товарищеская дружба. Мы вместе учились, играли в дипломном спектакле режиссерского курса «На бойком месте». По окончании института Юра сделал мне предложение, и я согласилась. Сейчас я думаю: возможно, в этом была высшая предопределенность? Как говорится, «тыуаны йэндэр булгандыр»: должна была родиться моя Рушанна. 17 октября 1975 года я стала мамой.

Мы жили в маленькой комнатке общежития на бульваре Молодежный. Новые ощущения, обязанности, взрослая жизнь застали меня врасплох. Стремление работать было страстным. Весной 1976 года в дубле с Нурией Ирсаевой я была распределена на роль Дины в пьесе Т. Миннуллина «Судьбы, избранные нами», но по известным обстоятельствам я не могла репетировать, и это доставляло мне массу огорчений. Тогда казалось, что все потеряно, что я больше никогда не смогу выйти на сцену. Мама, продав дом в Давлеканово, бросив работу в школе, уйдя в 50 лет на небольшую пенсию за выслугу лет, переехала ко мне в общежитие. Приехала, чтобы взять на себя часть моих обязанностей по дому, помочь в воспитании дочери. Только для того, чтобы я могла работать. Воистину, подвиг, на который способна не каждая мать, за который я перед ней в неоплатном долгу.

С большим трудом просидела в декретном отпуске до весны и с нового сезона вырвалась на сцену. Моя новая героиня Дина – подросток, десятиклассница, только вступающая в жизнь, с горячностью защищающая свое мнение, свое представление о жизни, о любви, о правде, – была очень близка мне. Ее непосредственное эмоциональное восприятие событий, бесхитростность суждений, чистота и вера в человека были созвучны мне. Это позволило быстро сделать роль, войти в готовый спектакль и быть искренней на сцене, воспринимать театр и жизнь как единое целое.

Моя деятельная натура всегда требовала простора, выхода за пределы сцены, к зрителю, в настоящую жизнь. Мне нравилась общественная работа, нравилось проводить зрительские конференции, встречи в школах, вузах, на заводах и фабриках. Это давало возможность быть в непосредственной связи с жизнью. Мне нравилось общаться с журналистами, поэтами и писателями, выступать с рассказами о театре. Привлекала возможность знакомиться с архивом театра, изучать его историю, перебирая старые афиши и фотографии спектаклей, делать фотовыставки к праздникам и к открытию театрального сезона. В театре меня избрали заместителем секретаря комсомольской организации, почти следом – депутатом райсовета, а затем – членом обкома комсомола. Мои выступления на районных и городских конференциях о создании Совета творческой молодежи не остались без внимания. И такой Совет при обкоме ВЛКСМ, куда вошли театральная, литературная и художественные секции, был создан. Это давало возможность общения, совместной работы, обмена опытом творческих людей из разных областей искусства.

Одним словом, жизнь кипела и бурлила. Рабочий день длился 10-12 часов. Утренняя репетиция проходила с десяти до двух, с трех до пяти – общественная работа, к шести я уже приходила на вечерний спектакль. И так – каждый день. Весь наш труд, естественно, был абсолютно бескорыстным. Никому в голову не приходила мысль о выгоде или каких-то меркантильных интересах. Это было по зову сердца – на энтузиазме жила вся страна. Помню, на одной встрече со слушателями партшколы мне задали вопрос: «По-вашему, что такое счастье?» – «Жить тем, что потом скажешь!» – ответила я.

Первое десятилетие работы в театре было головокружительным набором высоты. Одни события сменялись другими, жизнь воспринималась, как из окна мчащегося автобуса.

В 1978 году я была избрана делегатом XVIII съезда ВЛКСМ. Это было событие огромного масштаба. Такие съезды проходили в Кремле раз в пять лет, и на них собиралась передовая молодежь – комсомольцы страны. Помню, в первый день я пришла во Дворец съездов в национальном башкирском костюме. Это неожиданно привлекло пристальное внимание фотографов и журналистов к нашей делегации. Мы танцевали, общались, знакомились. Меня попросили дать интервью программе «Время» – главной информационной программе Центрального телевидения. Я, конечно, охотно рассказала о башкирской делегации, о театре и своих впечатлениях о съезде. На малой родине в Башкортостане смотрели и гордились своей комсомолкой. Думаю, в дальнейшем это открыло мне многие двери. Я была проверенным и благонадежным человеком, который мог представлять республику на самых различных уровнях. Поэтому когда встал вопрос о поездке за границу, я с легкостью получила рекомендации в партийных и государственных органах.

Продолжение следует…