В зеркале времени. Часть четвертая

Выбор пути

1970 год. Средняя школа окончена, и мы с мамой едем в Уфу «на разведку». Я не совсем четко представляла, куда идти учиться дальше. Хотела стать актрисой, но не знала, где этому учат. Мне посоветовали попробовать показаться в ансамбль народного танца. Пришли в филармонию, но оказалось, что ансамбль на гастролях. Опять же по чьему-то совету пошли в недавно открывшийся институт искусств. Так мы оказались на Ленина, 14.

В учебной части узнали, что набор будет проводиться только на башкирский курс актерского отделения. Стать актрисой башкирского театра?! Я окончила русскую школу, обожала русскую классическую литературу и представляла себя только русской актрисой. В учебной части сказали: «Скоро должна подойти заведующая кафедрой Шаура Мусовна Муртазина, поговорите с ней».

Я узнала ее сразу. Не потому, что видела фотографии, просто на интуитивном уровне поняла: эта женщина решит мою судьбу. Подбежала к ней, объяснила ситуацию. Шаура Мусовна просто ответила: «Не знаешь башкирского? Ну так зазубри что-нибудь! Если есть актерские данные, язык можно выучить. А на экзамене мы проверим, обучаема ли ты».

Документы сданы, и я поехала готовиться. Первым делом нашли басню Мажита Гафури «Нарыкты кем ашаган?». Кто мог подумать тогда, что через годы я сама в качестве члена приемной комиссии буду выслушивать ее сотни раз?!

На вступительных экзаменах я прочитала басню, плохонько спела, зато хорошо станцевала. Габдулла Габдрахманович Гилязев, декан факультета, спросил: «Жива еще твоя бабушка?» Помню, меня это очень удивило, но и обрадовало, конечно, что здесь кто-то помнит мою бабушку.

Не знаю, что мне помогло больше, но меня приняли: я поступила на башкирский курс актерского отделения театрального факультета.

Это был третий набор молодого вуза, всех студентов было не более пятидесяти человек. Музыканты и вокалисты, актеры и режиссеры жили единой братской семьей в тесном общении и сотворчестве.

Первый набор на актерско-режиссерский курс театрального факультета был небольшой. Здесь учились будущие известные актеры Олег Ханов, Суфия Курбангалеева, Рафиль Набиуллин, Риф Сайфуллин. Возглавляла курс сама Ш. М. Муртазина, а после ее отъезда – Г. Г. Гилязев и Ф. К. Касимова. Русская группа – Мария Тришкина, Зина Петренко, Зоя Закирова, Александр Афанасьев. Режиссерская – Борис Ларионов, Леша Туманов, Урал Халилов, Виталий Чепайкин. Все они были для нас старшими и недосягаемыми.

Мы набирались в третий заход, но выпускались вторыми. Мы – это режиссерский курс под руководством Г. Г. Гилязева, где учились Павел Мельниченко, Юра Комков, Володя Абросимов, Ильдар Гилязев, а также наш курс, художественное руководство которым принял Рафаэль Мухаметович Аюпов (бывший режиссер Сибайского театра, только что переехавший на работу в Уфу): Салих Афлятунов, Венера Хасанова, Римма Юнусова, Радиф Яныбаев, Раус Загитов. Осенью, когда мы приехали на учебу, Аюпов, строго оглядев нас, сказал мне: «Вот тебя бы я вообще не взял. Ты плохо разговариваешь на башкирском. Нужно знать свой язык!»

Это был нокаут! Я все лето учила башкирский, но так старалась, что готова была во все слова вставлять вместо «с» «И». Вместо «сумка» говорила «Ьумка», могла сказать: «Иагат нисэ?» и т. д. Какое счастье, что на приемных экзаменах сидела Шаура Мусовна, дочь легендарного комбрига, сама воспитанная на русской культуре.

Я пожизненно обязана ей тем, что оказалась в этом вузе.

В общежитии на улице Свердлова меня поселили в одну комнату со старшекурсницами Альбиной Тансыккужиной, Зифой Баязитовой, Зилей Салишевой, говорившими только по-башкирски. Я прошла строгую школу их воспитания: за год выучила язык, сдала нормы ГТО – «Готов к труду и обороне!». Но в институте я все же оставалась «белой вороной». Возможно, потому, что больше общалась с режиссерским курсом, где говорили по-русски. Была занята в их режиссерских работах, играла в их курсовом дипломном спектакле по пьесе А. Н. Островского «На бойком месте»...

Но это уже потом, а в первые два года мне приходилось туговато. Я даже думала поступать заново, ездила в Москву, пробовалась. На приемных экзаменах мне говорили: «Молодец! Хорошо!», но учиться не брали: я была «неформат» со своей национальной внешностью. В театральном училище имени М. Щепкина так и сказали: «Возвращайтесь к себе, поступайте там. Вы будете у себя звездой. А на русской сцене вам нечего будет играть».

И я вернулась. Учила язык, ежедневно читая вслух по двадцать страниц текста и по одной пьесе. Моя любовь и привязанность к столичным театрам крепла все больше, вероятно, потому, что это было время расцвета театрального искусства. На первые же каникулы я поехала в Москву и Ленинград: смотрела спектакли, ходила по музеям, набиралась знаний, пополняла свой культурный багаж. Я видела самые знаменитые спектакли: «Десять дней, которые потрясли мир» на Таганке; «Принцессу Турандот» в Вахтанговском; «Синюю птицу» и «Чайку» во МХАТе... Двадцать спектаклей за пятнадцать дней, причем самых знаменитых, вошедших в историю мирового театра. До сих пор помню свои впечатления от лучших спектаклей: «Мещане», «Ревизор», «Холстомер» в постановке Г. Товстоногова; «Дон Жуан», «Женитьба» А. Эфроса; «Мастер и Маргарита» Ю. Любимова и других.

Третьяковка, Эрмитаж, Русский музей, выставки... Я впитывала все как губка. Благо, вход везде был по студенческому билету бесплатный, а билеты на самолет продавались со скидкой пятьдесят процентов – 22 рубля туда и обратно. Сказка! Потом поездки в Москву на спектакли или премьеры стали для меня делом обычным (тогда же их невозможно было посмотреть по телевизору и тем более интернету). Пока училась, летала два-три раза в год в обязательном порядке. Моей повышенной стипендии в 56 рублей вполне хватало и на дорогу, и на еду... А уж я старалась учиться только на отлично!

Я постоянно занималась самообразованием и самовоспитанием, а направляли меня в этом мои педагоги по истории театра Суфия Гильмановна Кусимова, по зарубежной литературе – Нэлли Маратовна Мухамадеева, по истории изобразительного искусства – Любовь Никаноровна Попова. Это были потрясающие педагоги, обладающие глубокими знаниями, любящие свой предмет и своих учеников. Мне всегда везло на учителей. Мое пристрастие к пластическому театру нашло поддержку у преподавателя по сценическому движению Александра Сергеевича Дыбы, который организовал студию пантомимы, а педагог по классическому и народному танцу Тамара Шагитовна Худайбердина даже передала мне свой танец «Болеро» на музыку Равеля. На дипломных спектаклях курса я играла Беатриче в комедии К. Гольдони «Слуга двух господ», Таню в пьесе М. Шатрова «Лошадь Пржевальского» и Сажиду в комедии «Зятек» X. Ибрагимова. Все три роли определили мне амплуа героини, и уже мало у кого оставалось сомнение в моем знании башкирского языка.

Какое красивое, чудное время, наполненное мечтами, новыми интересными идеями и планами! Время, когда ты познаешь жизнь и театр одновременно. Одно переходит в другое, и ты чувствуешь себя и Джульеттой, и Жанной д’Арк, и героинями Чехова. Перед тобой распахивается мир, ты летишь, летишь, и нет преград этому полету. Множество встреч с интересными людьми – писателями, поэтами, приходившими на наши литературные вечера, также расширяли и формировали кругозор.

Именно к этому времени относится мое личное знакомство с Рами Гариповым, Рафаэлем Сафиным, Разимом Шафиковым. Людьми театра – Шаурой Муртазиной, Вали Галимовым (главным режиссером Башкирского театра), Габдуллой Гилязевым (главным режиссером русского театра и нашим деканом). Помню, со свойственной мне категоричностью и юношеским максимализмом я однажды выразила мнение о том, что в институте искусств должны учиться только одаренные люди. На что Г. Г. Гилязев сказал: «Жизнь определит, кому суждено будет играть, а кому билеты продавать. Каждому найдется место». Теперь в своей педагогической практике я тоже придерживаюсь такого мнения. Нам не дано предугадать, тем более решать чьи-то судьбы. Жизнь сама все расставит по местам. Часто выпускника, которого ты считаешь талантом, уносит в водовороте жизненных бурь совсем в другие стихии, а средненького ставит в обстоятельства, где он проявляется невиданными гранями таланта. Как важно для молодого человека, чтобы рядом на его пути оказался тот, кто даст правильные ориентиры, иногда заставит или подаст пример, или просто похвалит. Я пожизненно испытываю чувство глубокой признательности к своим учителям. Благодаря им я укреплялась в мысли, что театр – это «кафедра, с которой можно сказать много доброго людям»; все явственней ощущала свою жизненную задачу и дальнейшую дорогу. Считаю, что основная задача педагога в том, чтобы помочь юному человеку найти себя, дать ориентиры и основы профессии, помочь заложить платформу личности и главное – не навредить, потому что театральный педагог имеет дело с очень хрупкой, эфемерной материей – человеческой душой.

Годы летят незаметно. Оглядываясь назад, видишь, как много прожито и пережито, вспоминаешь тех, кто был с тобой рядом в годы твоего становления и овладения азами профессии, и как теперь полученные знания, обработанные собственным опытом и отстоявшиеся во времени, передаются следующим поколениям.

Жить тем, что потом скажешь...

Моя актерская биография в Башкирском государственном академическом театре драмы им. Мажита Гафури началась в июне 1974 года. В конце четвертого курса режиссер Лек Валеевич Валеев, возглавлявший тогда театр, пригласил меня на роль Гульямал в пьесе Назара Наджми «Друг мой гармонист». Это был ввод в уже готовый спектакль, новый вариант которого руководство театра сначала решило обкатать на гастролях.

Сразу после выпускных экзаменов, «с корабля на бал», вместе с театром я отправилась на бригадные гастроли по Зауралью. Мы гастролировали месяц с небольшим актерским составом: пришедшие в театр на год ранее меня Олег Ханов и Суфия Курбангалеева, уже зарекомендовавшие себя талантливые молодые актеры Рамзия Хисамова и Ахтям Абушахманов, из взрослых – Гайса Хасанов, Фарида Камалетдинова, Зариф Каримов, и я – вчерашняя студентка. Здесь я начала постигать свое ремесло, незамысловатые правила и режим работы в актерском коллективе, проживала курьезы и драматические эпизоды гастрольной жизни. Начинала понимать, что жизнь артиста – не сахар.

Спектакли в деревнях начинаются поздно, в 10-11 часов вечера, точнее, после возвращения стада и вечерней дойки, а заканчиваются глубоко за полночь. Ночью еще долго трясешься в автобусе, возвращаясь в центр, в гостиницу, находящуюся где-то за сотни километров от деревни. Ложишься спать только под утро. А на следующий день тебя снова ждет дорога, другой район и новые зрители.

Эти первые гастроли были для меня своеобразным боевым крещением. Я осваивала роль по ходу. Единственным моим умением в актерской профессии на то время было умение поставить себя на место другого человека, то есть роли – жить жизнью своего персонажа и искренне проживать его чувства. На каждом спектакле я старалась эмоционально переживать «войну», «встречу с любовью», «смерть друга» и т. д., но, согласитесь, играть тридцать дней подряд одну и ту же роль изнурительно тяжело. А когда у тебя нет опыта, актерской техники, ты рискуешь превратиться в механическую «повторялку», наработать штампы и обрасти коростой. И голос твой проходит испытание, и эмоциональная система. Бывает, и хрипишь, и срываешься или напрочь забываешь текст. Первые гастроли для меня были хорошим испытанием перед выходом на большую сцену Башдрама.

Мы обкатали спектакль и вернулись в Уфу. Премьера «Друг мой гармонист» перед уфимской публикой состоялась осенью в новом сезоне и прошла довольно успешно. Можно сказать, что пресса и зритель меня приняли. Из-за обстоятельств, от театра не зависящих, сценическая судьба спектакля была не слишком долгой, год с небольшим. К счастью, через год, в 1975-м, Лек Валеев и телережиссер Наиль Тибеев решили сделать телевизионную запись спектакля. И вот уже 50 лет телеспектакль продолжает жить своей жизнью. Каждую весну его показывают перед праздником Победы. И каждый раз вместе со зрителями мы имеем возможность вернуться в молодость, в начало начал нашего поколения артистов. Говорят, человек живет дважды: первый – когда происходят события, второй – проживая их в своих воспоминаниях. У актеров есть счастливая возможность проживать разные судьбы многократно, что и делает, наверное, нашу профессию такой привлекательной.

Продолжение следует…