Безумец и английская словесность

Однако киношники, что скрывать, имеют привычку – еще и присочинять… бывает в редких случаях. На то они и киношники, что уже само по себе простительно.

Один из таковских фильмов – «Игры разумов», где одним из ведущих продюсеров является американский актер Мэл Гибсон, а режиссером – иранский новичок в киноиндустрии Фарад Сафиниа; ранее он неплохо выступил в качестве сценариста. У «Игры разумов» нелегкая судьба. В 1999 году Мэл Гибсон купил права на экранизацию книги Саймона Уинчестера «Кроуторнский хирург». Но приступить к съемкам Мэлу Гибсону всегда что-то мешало: то «Страсти Христовы», то «Апокалипсис». Да и голливудские скандалы, связанные с его персоной, выбивали почву из-под ног. Проект откладывался несколько раз, и сам актер-режиссер в дальнейшем потерял интерес к нему, передав кресло режиссера-постановщика своему другу Фараду Сафиниа. Он, в свою очередь, затянул процесс съемок и вышел за рамки согласованного бюджета. В результате прокатчик удалил имя Сафиниа из титров (!), проект был перемонтирован (причем настолько, что сам Гибсон тормозил выход «Игр» в свет). Съемки были завершены в 2016-м, и только через три года «Игры разумов» вышли на экраны: фильм получил ограниченный международный релиз и почти полное отсутствие рекламной кампании. Страна-производитель Ирландия, что немного чудно.

Глубина есть его основа. Не на разрыве, а в связке человеческих отношений «валит наповал» фильм. Кто там? Мэл Гибсон в роли Джеймса Мюррея, оксфордского профессора, взявшегося за составление словаря английского языка. Оксфорд в середине девятнадцатого века был полон сплетен и склок, и почти каждый пытался подставить другого на руководящих постах. А уж авантюрист и выскочка Джеймс Мюррей тем более многих не устраивал. Ценную помощь оказал ему и его редколлегии в собирании слов заключенный психиатрической лечебницы Уильям Честер Майнер (Шон Пенн), присылая одно письмо за другим с драгоценными сведениями. Малоприятный совершено на вид тип, убийца, и безумец. Персонаж Шона Пена – бывший военный и врач, повидавший всякого. Отсюда в его разуме, душе и возникла глубокая трещина. Из-за постоянных видений, в частности, призрачного врага из прошлого, который его преследовал, Уильям по ошибке (из-за болезни) убил мужчину, отца шестерых детей. В лечебнице его лучшим средством против душевного недуга оставались книги, которые ему поначалу выдавали понемногу, и с каждым разом их количество увеличивалось.

В итоге казалось, что он жил не в камере (именно камера, не лечебная палата), а в небольшой библиотеке. Непривычно наблюдать за радением со стороны лечебного персонала и «вертухаев». Верится с трудом, но это и подкупает в фильме. Повальное нагромождение человечности. Правда, сам управляющий лечебным заведением, доктор Ричард Брайн (Стивен Диллэйн «Игра престолов») – под маленьким вопросиком. Он просто в каком-то смысле ненужный крючок на стене. Его метод лечения – отчасти, что виден зрителю во второй половине фильма, – вызывает недопонимание.

Любопытный и одновременно скучный до невероятия сам составитель словаря, что упорно и кропотливо шел к своей цели. Как он радуется малейшим успехам в поисках слов и их значений – не передать словами. Его бескорыстное участие в судьбе Уильяма Честера вызывает почтение. Актер Мэл Гибсон погружен всецело в свою роль, но что характерно, положительные герои по своей выверенной правильности – скучны, а значит, будучи на первой линии, малость отходят на задний план. Другое дело – душевнобольной, погрязший в своих терзаниях. И терзания больше от содеянного. На страдальческое (малоприятное) лицо Шона Пенна горько смотреть. Он, в надежде искупить свою вину, пытался ежемесячно выплачивать вдове (Натали Дормер «Игра престолов») пособие из своих денежных средств. Она же, несмотря на свое бедственное положение, яростно отказалась принимать «подачки» от врага, убийцы своего мужа. Но дальше происходит нечто за гранью, имеется в виду «колея» отношений между ним и ею, которая нарастала, и расширялась, и вела в дальнейшем бог знает куда.

Подоплека, искупление, чувство ненужной справедливости ложатся выпуклыми булыжниками на мостовую жизни. Есть подозрение, что фильм у большинства вызовет хандру, ибо он тягуч при великолепных декорациях XIX века. Неспешный, как может идти, ползти, не торопясь, по фешенебельной улице человек с невыразительным лицом. Но у кинокартины есть обусловленные «взрывы», которые случаются на протяжении двух часов. «Взрывы» в контексте библейских сюжетов. Именно они задают нужную тональность, оставляя после себя горьковато-сладкое послевкусие, и побуждают крепко призадуматься о своей роли в этой жизни. Как-то так!

Алексей ЧУГУНОВ