Как жили башкиры. Счастливое детство в Абуляисово. Часть двадцать вторая

В один из ясных солнечных дней сентября, в бабье лето, вся деревня начала выкапывать картошку, семья Банат тоже всем гамузом вышла за речку Ергаиш убирать картошку. Кругом слышны веселые разговоры, смех. Особенно весело там, где участки Булат-агая и Аскат-агая Азаматовых. Они на ровном месте придумывают какие-то шутки, рассказывают прибаутки, короче, мастера шутить. Сестры Банат прислушиваются к их шуткам, тоже время от времени разевают свои рты.

Только мать Банат не очень одобряет такие шуточки, одергивает дочерей и выговаривает им: «Вы, дети, слушайте шутки, но не отвлекайтесь от дела своего. Они, эти Азаматовы, все – шутники, будут вечно смешить народ, им хорошо, у них детей семеро по лавкам не бегают: у Булата и жены, детей нет, а Аскат – пока молодой, отец всего одного сына. Еще неизвестно, сколько у него народится… Посмотрим тогда, когда у него, как и у нас будет много детей, будет ли у него возможность так шутить… (Кстати, Аскат-агай и его жена родили 12 детей, но тем не менее агай никогда так и не переставал шутить. Это мне, автору, стало известно спустя многие годы.) Получше, девочки, смотрите под ноги, заглядывайте в лунки, чтобы мелкой картошки не осталось там, а то на следующий год летом они взойдут и будут мешать настоящим семенам расти».

Во время обеденного перерыва и отец Банат вспомнил случай с отцом Булат-агая, мужем своей сестры Хабиры: «Я же рассказывал о том, что я рос в семье Азаматова Юлмухамет-езняя и Хабиры-апай. Езняй тоже был интересным человеком, своего рода шутником. Если сельчане приглашали его в гости не заранее, а ближе к вечеру, тот всегда по своей странной привычке отвечал им, что у него живот один: он уже успел поужинать, поэтому не пойдет в гости к ним. Однажды, помню, как сестра моя готовила обед: в казане варилось мясо, а зять лежал на нарах и отдыхал, краем глаз наблюдал, как сестра готовит суп. Она как всегда посолила варево и ушла по своим делам, тут в дом вошла их дочь Гильминур, она проверила огонь в очаге, поворошила там кочергой, а потом добавила в казан немного соли и тоже вышла по своим делам. Увидевший эту картину езняй встал со своего места и со словами: “Все уже давно пересолено, значит, все равно не получится нормальный суп, надо проучить нерадивых хозяек!” – тоже бросил в казан горсть соли. Вот подошел обед, все сели за трапезу, а суп невозможно есть: одна голимая соль в нем. Сестра удивилась и стала спрашивать: кто-нибудь не добавлял ли в суп соли? Гильминур ответила, что она добавила. Тут Юлмухамет-езняй отвечает: “Раз вы обе положили в варево соли, то и я добавил, подумал, что все равно невозможно будет есть его, так как вы же обе положили в казан по ложке соли!” Вот так умел воспитывать домашних шутник-езняй».

А картошка на участке семьи сильно уродилась, такая крупная, как русский лапоть – положишь в ведро 5–6 штук, оно уже полное. Сестры шутят, напоминают Банат, что весной, когда сажали картошку, говорили они ей, раз им помогает сестренка, значит, вырастет картошка величиной с Банат. Как сказали, так и получилось! Вон какие великаны выросли, ростом почти с нее.

Девочке очень нравятся шутки сестер, она любит быть пупом земли, поэтому с особой старательностью собирает картошку и подбегает к мешку подержать его открытым, когда взрослые из ведер вываливают в мешок огромные клубни. Знает она, что картошку надо убрать поскорее, пока нет дождей, да еще излишки скоро повезет отец в Кувандык на базар.

Действительно, через два-три дня отец с матерью загрузили целый кузов армейского грузовика и с водителем-солдатом повезли картошку в город. На следующий день оттуда привезли целый мешок гостинцев и новой одежды для сестер. Потом вечером при свете лампы отец и мать долго считали деньги, распределяя их по разным стопкам, договаривались, на что потратят.

Скоро теплая погода сменилась нудными осенними дождями, когда вся мелкая скотина – овечки и козы, мокрые от дождя – уже после обеда приходила домой и, дрожа всем телом, стояла под навесом возле сарая, прижимаясь друг к дружке. Ладно хоть Банат, сидевшая у окна, вовремя замечает их, в одном платьице только выбегает из дома и загоняет их в сарай, потом сама долго сушится у очага, а потом проверяет лежавший на полу в передней комнате под старым бешметом помидоры, находит в куче покрасневшие, кладет их в миску. А приглянувшийся маленький помидорчик долго моет под умывальником, а потом отправляет мокрый помидор в рот, зажмурив глаза от удовольствия. В теплом доме хорошо есть вкусный помидор, интересно, а каково мокрым от дождя овечкам и козам в сарае, что они едят там?

Зима в Абуляисово

За осенью пришла и зима со своими свирепыми холодами и страшными метелями. В более теплые дни девочка каталась с горочки на деревянных санках, играла в загоне с недавно рожденными ягнятами и козлятами, с подружкой Фарзаной прыгали с навеса в сугробы рядом с сараем.

Но самое интересное, что запомнилось ей больше всего, это когда речка Ергаиш покрылась прозрачным тонким льдом. Вся поверхность воды покрыта блестящим на солнце льдом, под ним на самом дне речки видны буро-желтые с лицевой и серебристые с изнаночной стороны опавшие листья ивы и ольхи. Там, где течение воды сильное, слой листьев приподнимается, срывается со своего места, обнажив глинистое дно речки, и, как большой корабль, плывет подо льдом, а если на его пути встречается ветка, лежащая поперек течения, весь этот «корабль» застревает на ней и медленно качается на волнах. Иногда видно, как мелькают в воде рыбешки, не то голавли, не то язи, не то уклейки.

С берега наблюдают за жизнью реки и ее обитателей Банат с Фарзаной, потом не сдерживаются и носком валенок пробуют лед на крепость: выдержит их вес лед или нет. Убедившись, что лед крепкий, не трескается, уже смелее наступают на него, потом начинают кататься на льду, пугая рыбешек под водой. К ним присоединяются мальчишки и девчонки из соседних домов: шум-гам страшный стоит на речке. На следующий день на речку приходят мальчишки уже с клюшками самодельными и шайбой, вырезанной из каблука старого кирзового сапога. Уставшие от игры в хоккей мальчики потом тоже наблюдают за рыбками, затем кто-нибудь из них догадывается принести из дома тупой топор: ловко орудуя им, мальчики делают длинную прорубь поперек речки. Оставив около проруби двоих-троих мальчиков, сами тихонечко поднимаются по берегу речки выше по ее течению, затем гурьбой становятся на лед и начинают шугать рыб, заметив рыбу, обухом топора ударяют по льду. Оглушенная ударом рыба поворачивается на спину, обнажив белое свое брюхо, и течение медленно уносит рыбу вниз к проруби, а там наготове стоят мальчики, которые голыми руками хватают рыб и бросают их на лед.

Банат и Фарзана тихонечко подходят к рыбкам, гладят их брюшки, если же рыба приходит в себя и начинает трепыхаться, девочки с визгом отпрыгивают от нее подальше. Таким образом дети в день ловят на две-три сковородки рыб, иногда мальчики выделяют долю и девочкам.

В память Банат врезалась картина, как после сильных буранов мужчины с их улицы рубили прорубь в реке Ергаиш. Вот отец Банат, дядя Ильяс, Алламурат, Нурмухамет, Бари, Кутдус, Ибрагим, также Миннибай-агай, взвалив на плечи тяжеленные ломы, железные лопаты, заткнув за пояса топоры, по одному, след в след прокладывают тропку к реке, длинными палками проверяют, где до метелей была прорубь. Затем находят под снегом углубление и начинают расчищать лед от снега, далеко откидывая снег, освобождая площадку для фронта работ. Потом на этой площадке одни из мужчин почти наугад начинают топорами рубить лед, ломать ломом большие куски льда, все более вгрызаясь в лед и делая ямы. Другие же совковыми лопатами выгребают из ямы пока еще сухие куски льда.

Силач Ильяс-агай с хуканьем опускает свой лом в яму, пробивает лед, и из ямы начинает брызгать вверх какая-то желтая, мутная вода. Вырвавшаяся на волю вода пробивает себе дорогу в снегу и начинает разливаться по площадке. Мужчины же делают для воды канаву-дорожку в снегу, и она течет уже по ней, по пути заставляя рыхлый пока еще после метели снег оседать, и вот почти вся поверхность речки покрывается желтоватой водой. А мужчины все еще ломом ломают лед, пускают в ход и топоры, придавая яме форму большого круга, чтобы самые большие ведра можно было бы свободно опускать в прорубь, чтобы женщинам было удобно черпать воду, когда придут за водой. Потом мужчины дружно выгребают теперь уже вместе с водой мелкие куски льда из проруби.

Вот, наконец, вода становится прозрачной, а края проруби все ровнее и ровнее, все глаже и глаже. Теперь уже можно брать воду из проруби и поить домашний скот. На обратном пути мужчины лопатами отгребают снег от тропки, чтобы женщинам было удобно идти за водой, а скотине – на водопой. Начинается для детишек самое интересное явление: вначале появляются взрослые, они гонят своих коров, овечек и коз к проруби, те отказываются идти. У проруби находятся несколько мужчин и женщин, они без устали достают ведрами воду из проруби. Коровы первыми подходят к ним и начинают жадно пить воду из ведер, потом и умные козы подходят к ведрам с водой и, довольные утолением жажды своей, приподняв свои коротенькие хвосты, пускаются в обратный путь. А бестолковые овечки толкаются, никак не могут добраться до ведер с водой, поэтому детишкам приходится их подталкивать к проруби или вести их за собой к воде, приманивая кусочками хлеба. Наконец-то, вся живность напилась. Площадка у проруби пустует. Скотина разбредается по своим дворам. Огромное для деревни событие почти завершается.

К проруби теперь тянутся нарядно одетые девушки с ведрами на коромыслах. Каждая из них, красиво наклоняясь к проруби, черпает ведром воду: надевает дужки ведер на коромысла и, стараясь как можно ровно держать осанку, чтобы ненароком не выливалась вода из ведра, покачивая тоненькими еще своими бедрами, несут воду домой. Дома наполняют все ведра, баки водой, потому что неизвестно, какой день будет завтра, а если вдруг опять буран занесет прорубь… Да еще надо наполнить корыта и ушаты, чугуны в бане. Пока еще тепло из-за свежевыпавшего снега, надо успеть затопить баню, чтобы сэкономить дрова, да еще предстоит большая стирка, поэтому уставших носить воду девушек сменяют их мамы…

Продолжение следует…