Такое далёкое и такое близкое путешествие в Переделкино. Часть седьмая

Дом-музей Бориса Пастернака

Известный факт, что дачные участки рядом с Москвой были выделены писателям в 1933 году по предложению «великого пролетарского писателя, основоположника литературы социалистического реализма, инициатора создания Союза писателей СССР и первого председателя правления этого Союза» Максима Горького (он же Алексей Максимович). Горький как раз закончил жить на два дома (СССР и Италия/Соренто) и окончательно «обосновался» в СССР (после 1933 года его за границу больше не выпускали).

В Переделкино для советских писателей были построены несколько десятков домиков, удобных для работы и отдыха. И властям (особенно спецслужбам) тоже было радостно: работники умственного труда, создающие продукты соцреализма, собраны все вместе неподалёку друг от друга, так сказать, в одну гурьбу единомышленников – проще за ними наблюдать/следить.

…В заветный список получивших «прописку» в писательском посёлке попал и Борис Пастернак.

***

…Вот и пастернаковский музей.

Посетив могилу, мы вспомнили (или, напротив, поняли, что забыли) стихи великого поэта. Теперь надо посмотреть, как он жил-поживал и… чуть не написал «как добра наживал».

Пастернак как раз не наживал, а творил тут вечное. Духовное. Разумное и доброе. Не всем понятное (по крайней мере с первого прочтения и… даже в пятого-десятого).

Повторюсь, значит, теперь надо посмотреть, как он жил, в какой обстановке творил, и послушать лекцию о его жизни. Ведь наверняка в недрах музея работают опытные и знающие специалисты-экскурсоводы (крутые филологи, специализирующиеся на поэзии и прозе Бориса Леонидовича). Они-то нам всё и расскажут (напомнят забытое за много лет).

Полная в этом уверенность.

Мы на территории дома-музея.

Зимняя (хотя и мартовская) красота.

Таня Краснова замерла от счастья и не может сдвинуться с места.

«Остановись, мгновенье, ты прекрасно!» (с) (кстати, именно этот перевод известной строки/фразы Фауста «Verweile doch! Du bist so schön!» принадлежит Фету; в переводе Пастернака фраза менее известна: «…Мгновенье! О как прекрасно ты, повремени!»). Я бы перевёл ещё короче: мгновенье, стой, ать-два… или (вариант): мгновенье, стой! раз-два!

Стой-постой, карман пустой – никчемная аллюзия.

…Вот Таня стоит, как заворожённая (но я её точно не завораживал), глядя в одну точку.

Видимо, в этот счастливый момент, услышав Фауста (или меня), девушка проникла/углубилась сама в себя.

А вот Таня и разворожилась. Обратила внимание на своего фотографа и летописца.

Как-никак последние минуты (не жизни) мы с ней вдвоём. Ещё чуть-чуть – и присоединимся к нашей дружной гурьбе/команде однокурсников-единомышленников (даже если не все они мои однокурсники, а частично – просто однокашники, но все – МГУ-шники).

Вот это лавочка c завитушками (если кто не узнал её в лицо), на ней можно посидеть, но мы этого делать не стали – нас ждёт Пастернак.

Не знаю, аутентичная ли лавочка, то есть стояла ли она тут при Борисе Леонидовиче (и он на ней сидел) или её только сейчас поставили для посетителей… так сказать, незадолго до нашего прихода.

…Подходим.

Кто-то когда-то заметил, что веранда пастернаковского дома делает его похожим на плывущий корабль. А ведь и правда! Метафора мне нравится, поэтому повторяю её, не стесняясь и подчёркивая, что не я придумал.

Кстати, когда тут жил Пастернак, по воскресеньям к нему приезжали гости – их принимали или в гостиной, или на веранде (если дело было летом). В субботу к «приёму» готовились, а с понедельника по пятницу или по субботу включительно Пастернак работал на втором этаже дома (мы туда тоже поднимемся).

…Если бы Пастернак был сейчас жив и мы бы приехали к нему в гости, то расселись бы в гостиной (как раз воскресенье и ещё не лето).

Летом, кстати, мы могли бы попасть не только к Пастернаку на веранду, но и увидеть его в саду с лопатой. Свидетелем тому был Виктор Боков (помните такого? его могилу мы видели на писательском кладбище:

«…Анна Ахматова назвала Пастернака собеседником рощ. Он таким и был. „Природы праздный соглядатай“ – определил себя Фет. Пастернак не был праздным, в природе он был деятельным. Я видел его в саду с лопатой, с засученными рукавами, вдохновенно копающим гряды, славящим языческое плодородье. Он был вписан в Переделкино, как знаменитая древняя церковь, как самаринский пруд, как сосны по дороге на станцию…»

С каждым шагом мы всё ближе к обители творца. Вот-вот к ней прикоснёмся (тут все вместе улыбаемся), вернее, в неё проникнем с парадного входа.

Трепещем, аки рыба об лёд, но стараемся держать себя в руках.

Вот и входим. Вернее, Таня уже внутри, сбежала от меня. Опередила.

«Одеяло убежало, улетела простыня, и подушка, как лягушка ускакала от меня…»  (с) Ан нет! Стоп! Это должно быть не тут, а в следующей серии (когда мы будем уже находиться в доме-музее Чуковского, а не Пастернака).

…В любом случае на улице я остался один. В гордом одиночестве. Подчеркну сей момент: одеяло убежало.

Сосульки с крыши и карнизов всё-таки отвергают мой авансовый, а потому и легковесный тезис о зимней (пусть и мартовской) красоте. Красота-то, конечно, в наличии, но она таки весенняя (и, конечно, мартовская – вот с этим не поспоришь).

…Пастернак въехал в этот дом с семьёй в 1939 году (около трёх лет до этого он жил в другом переделкинском доме, который не подходил ему из-за сырости).

Источники нам сообщают:

«…До Пастернака [эту] дачу занимал писатель Малышкин. Надо сказать, что все дачи тогда числились на балансе Литфонда, а за писателями закреплялись права пожизненного пользования. После смерти “ответственного съёмщика” дача по тогдашним правилам передавалась следующему “дачнику” из писательского же числа. Не стоит говорить о том, что в конце 30-х некоторые дачи естественной смерти своих жителей не дождались – дальше “по очереди” передавались дачи, оставшиеся после репрессированных писателей. Так освобождались дачи Пильняка, Киршона, Артёма Весёлого, Льва Каменева… Пастернака не за что упрекнуть – писатель Александр Малышкин, автор повести “Падение Даира”, репрессирован не был, а действительно умер в 1938 году…»

Итак, Пастернак въехал сюда в 1939 году. Сколько воды с тех пор утекло, и вот в 2023-м сюда вхожу я (все мои остальные единомышленницы уже внутри).

В этом доме были созданы все поздние пастернаковские стихи, переведён «Гамлет» и написан роман «Доктор Живаго» (может, и на меня после экскурсии вдохновение найдёт – тут улыбаемся).

В Переделкино в 1958 году Пастернак узнал, что ему присуждена Нобелевская премия по литературе.

В этом доме Пастернак прожил до самой смерти. Тут он и умер 30 мая 1960 года в возрасте 70 лет от рака лёгких (увы, и я тоже когда-нибудь уйду в мир иной… надеюсь, не от рака – все там будем).

***

СТОЛОВАЯ

Оказалось, что экскурсия по дому-музею только-только началась.

– Проходите скорее, за вас уже заплачено… – это нас с Таней торопит местная служительница, она же и кассирша (Таня в этот момент всё ещё в крохотном гардеробе, который можно назвать просто «вешалкой», освобождается от зимних «утеплителей»… можно ли сказать, что музей начинается с «вешалки»?)

Вот как надо приходить на экскурсии! Вовремя!

…Ниже – первый снимок, сделанный мной при входе в жилые (ныне музейные) помещения дома Пастернака. Что за агрегат/аппарат, даже я, человек немолодой (а то и откровенно старый, чего уж лукавить), не могу с ходу понять, не идентифицирую. Кроме как «телевизор», на ум ничего не приходит. О злодейка-память!

Только я начал снимать, как было заявлено:

– Фото делать можно, видео… – тут, хотя и было произнесено слово «нежелательно», я в тот момент почему-то услышал категорическое «нет» или понял именно так…

В любом случае странные ограничения.

…Говорят (и в источниках пишут), что в доме нынче всё в точности так, как было при жизни поэта: строгая простота и аскетизм. Опять же, как гласят независимые источники, весь интерьер восстанавливался по старым фотографиям. Вещи вроде бы тоже все до единой подлинные, хотя многие отсюда после смерти Пастернака «разбежались» (как одеяло, простыня и подушка, которая как лягушка). Но они сохранились родственниками и друзьями. Пишут, что, «например, стол в гостиной помнит Пастернака ещё мальчиком; сначала он достался брату поэта, а потом попал в музейную экспозицию». По состоянию на 2018 год «в доме полностью восстановлена прижизненная обстановка».

На стенах висят картины, гравюры и рисунки Леонида Пастернака, отца поэта.

…Экскурсовод включила диктофон (я даже не уверен, что он цифровой – мне показалось, что плёночный с древней кассетой времён моей юности).

И далее вся экскурсия была не вживую, а в виде аудиозаписи.

Входили в комнату – «экскурсовод» включала запись и… слушала вместе с нами (мы-то впервые, а она, вероятно, в которую уж сотню раз – может, по этой причине и видео тут снимать «нежелательно»).

И вот один снимок из первой комнаты (столовой) получился настолько размытым, что стал самым ценным: на всё малопонятное можно… пофантазировать. Воображение раскрепощается и улетает в небеса (маленькое уточнение: на седьмое небо).

Впрочем, особо не нафантазируешься. Стоит взглянуть на другие фото, чтобы сразу же и этот бюст опознать. Опознали? То-то же!

***

КОМНАТА ЗИНАИДЫ НИКОЛАЕВНЫ, ЖЕНЫ ПАСТЕРНАКА

Всё так же первый этаж.

На стене висит портрет Адриана (Адика), рано ушедшего из жизни старшего сына Зинаиды Николаевны от первого брака.

На паре снимков ниже – концертный рояль «Бехштейн», на котором играли друзья поэта Генрих и Станислав Нейгаузы (первый муж Зинаиды Николаевны и её младший сын от первого брака), Святослав Рихтер и Мария Юдина. Частично рояль виден и на третьем снимке (ниже) – имеющий глаза да увидит! имеющий уши да услышит… впрочем, уши тут включать не обязательно… Рояль молчал, никто за него не сел.

…Картина в комнате Зинаиды Николаевны с одного ракурса (с одной стороны).

…и с другого ракурса (с другой стороны)…

(но это, подчёркиваю, одна и та же картина)

Мои единомышленницы с суровыми лицами.

Прониклись значимостью момента и переглядываются: дескать, а одинаково ли мы о Пастернаке и Зинаиде Николаевне думаем? единомышленницы ли мы на самом деле? Должна быть в женщинах какая-то загадка (хотя бы одна и та же на всех сразу).

Всё ещё комната Зинаиды Николаевны. Единомышленниц на этом снимке нет: это не зависимые от нас экскурсанты.

Продолжение следует…