Костыль для прогрессивных кинотехнологий

Есть такая деталька, вещица, о которой слышал даже тот, кто не имеет никакого отношения к ней. И услыхивал тот (уже хранится в его лексиконе энто слово), кто ни бельмеса не знает о её предназначении. Парадоксально, но факт. Она непрестанно на слуху. Она – далеко не безделица, и таки давит своим существованием на наше миропонимание (конечно, добавлено излишнее украшательство, но почему бы и нет). Во всяком случае, «прессингует» тех, кто имеет маломальские познания в видеомонтаже и умеет крутить-вертеть видеокамеру. Имеется в виду, – хромакей.

Для справки: Хромакей – технология совмещения двух и более изображений или кадров в одной композиции, цветовая электронная рирпроекция (или рир-проецирование), использующаяся на телевидении и в современной цифровой технологии...

Кто-то фыркнет, якобы что «интересу» здесь быть никакого не может. Ну, используют его в делишках компьютерной графики в киноиндустрии, ну ещё в местечковых точках – и что тут такого? Зачем он нам, смертным, если едва умеем пользоваться смартфонами, где окромя WhatsApp и селфи ничегошеньки и не надобно.

Но так вышло, что не топчется на одном месте время, которому в обязательном порядке что-то новенькое подавай: да поострей, да побыстрей. И передовые технологии – не исключение; для времени они являются излюбленными игрушками-погремушками. И нам частенько стал попадаться на глаза именно этот самый «хромакей». Будь он неладен! Вшивают его почти в каждую компьютерную программу по видеомонтажу, а теперь и в телефонах завелась эта «зараза» – в хорошем смысле его слова. Примитивненько и маленько, безусловно. И жутчайше выглядит – имеется в виду «хромакей» в гаджетах. Но нам, криворуким, сойдёт, наверное. Но так или иначе он теперь всюду – куда не плюнь. От сего его «наплыва» хочется разобраться. В конце концов, понять и простить! Зачем «хромакей» надобен обычным пользователям? И когда он вздумал зародиться на сей земле? Именно так ставим вопрос ребром, вернее – вопросы рёбрами.

Перво-наперво, он само собой не помешает тем, кто вздумал дыхнуть в сторону видеомонтажа, пытаясь осилить такие проги-программы, как Adobe Premiere Pro или Vegas Pro. Они несложные в плане освоения. Усидчивости разве что следует добавить, а так – дерзай и твори свои киношедевры. «Хромакей» что-то вроде костыля для монтажа, подпорка-стена для компьютерной графики. По сути, эта забава не так примитивна, как кажется на первый взгляд, глядя на заветную кнопочку в программе. Знающие, а порой и не знающие, ведают, что нужна подобающая ткань и преимущественно светло-зелёного цвета, которая очень пригодится для съёмок в качестве «фона», что потом заменят с помощью компьютерной обработки, добавив свою фантастическую, сюрреалистическую картинку.

Когда же он, хитрющий хромакей», появился? Кто-то вспомнит, растормошит в закоулках своей памяти фильм начала девяностых годов «Парк Юрского периода» Стивена Спилберга, где воочию видна вся красота и лепота спецэффектов, где, разумеется, не обошлось без… опять же «хромакея». А дальновидные упомнят телевизионную программу «Весёлые ребята» в доперестроечную-перестроечную эпоху, что транслировалась по субботам по телевизору. В той передаче вовсю использовалась именно эта технология, где чуть ли не каждый сюжет делался в жанре «видеоарта» и «видеоклипа». Новаторство, высший пилотаж и первые музыкальные клипы. Не забыть, к примеру «гуляющую» голову Александра Градского, исполнявшую песню на английском языке. Гулявшую, бог знает где: внутри телевизора, фотоаппарата, на постерах иностранных журналов и прочее. Клип вышел, по тем меркам, сногсшибательным и мощным. Хотя, надо бы вернуться к нашим баранам, то есть к барану!

Так вот! Если разобраться, пресловутый «хромакей» появился раньше. Гораздо раньше. И называли его иначе, когда тыкали на него указательным пальцем. «Когда же?» – басом орёт, голосит вопрос вопросов. А появился, как не удивительно, он практически с зарождения кинематографа. Конец XIX века, один из первейших мировых киноволшебников, создававший по несколько фильмов в год, человек, всю жизнь изучавший искусство иллюзии, – это Жорж Мельес. В своем фильме «У человека несколько голов» (1898 г.) он использует визуальный трюк, который является зародышем того, что мы сейчас величаем «вездесущим» хромакеем. Использование «matte» для разных экспозиций. А композиция – есть способ объединения различных кадров и элементов в одно единое изображение.

Кадр «matte» (переводится этот термин как «матовость») являлся первой техникой композиции, что использовали ранние кинематографисты, включая Мельеса. В своем фильме Мельес затемнял некоторые фрагменты кадра стеклом с черной краской. «Matte» не давала свету попасть на пленку, предохраняя ее от экспозиции. Дальше Мельес перематывал пленку и затемнял все остальное, открывая лишь ту часть пленки, что была под матовостью. Получавшаяся таким образом двойная экспозиция сочетала несколько кадров в одном. И все осуществлялось внутри камеры. Эдакие чудеса в решете выделывали, получается, в позапрошлом веке. А, каково?!

Техника матовости использовалась и в фильме Эдвина Портера «Большое ограбление поезда» 1903 г., но уже не как чародейственный трюк, а способ создания более реалистичного окружения. Двигается поезд за окном вокзала, открытая дверь почтовой машины с пейзажем на заднем плане – оба кадра выполнены с использованием «matte» и двойной экспозиции. Вновь надувается шаром очередной вопрос: «Почему они попросту не сняли на настоящем вокзале или в вагоне поезда?» Дело в том, что тогда это технически выполнить невозможно было. Ну, никак! Хоть тресни! Ортохроматические пленки требовали максимум света. А технологию необходимого для пленки электрического освещения изобретут, выдумают через пару десятилетий. Даже сейчас у современной камеры могут возникнуть проблемы с разницей яркости между помещением и улицей. Для того, чтобы фильм выглядел и воспринимался естественно, и пришлось Эдвину Портеру применить визуальную «обманку».

«Стеклянный кадр» (Glass shot) – ещё одно «чудо-юдо». Рисование всяких красивостей на стекле, которое помещалось между объектом и камерой… как между молотом и наковальней. Выходило нечто вроде «естественной» композиции. И усовершенствовал её один из первых кинематографистов – Норманн Даун. Он использовал «стеклянный кадр» на съемочных площадках, зрительно увеличивая и изменяя его, как его режиссёрская душа пожелает. И всё действо происходило без каких-либо дополнительных затрат на строительство макетов, городков, декораций.

Но есть один технический недостаток использования этой магии – изображения должны быть готовы к съемке. Норманн Даун избавился и от этой проблемы, закрашивая стекло черной краской, используя его в качестве «матовости». Затем он вставлял пленку во вторую камеру. После чего художники могли неспешно набросать фоновые изображения. Нарисованный «matte» использовался и в золотой эре Голливуда. Вообще, он находит применение до сих пор. И цифровой мир, как ни удивительно, им не брезгует, хотя, казалось бы, «дедушкина» технология, однако… Сам Джеймс Кэмерон когда-то её использовал, работая над фильмом «Побег в Нью-Йорк» с Куртом Расселом в главной роли.

Изъян «matte» – полная неподвижность камеры. Ничто не должно пересекать невидимую линию матовости между реальным действием и фоновым изображением. Так появилась движущаяся «matte». Муторно звучит, но результат не заставил себя ждать.

В 1918 году Франк Уильямс запатентовал и продемонстрировал в фильме «Восход» Фридриха Вильгельм Мурнау (1927 г.) процесс применения черной «матовости», где объекты снимались полностью на черном фоне. Затем пленку копировали на негативы с очень высокой контрастностью до тех пор, пока не проявлялся черно-белый силуэт. Черно-белый… шахматный силуэт, и он использовался как «matte». Его прозвали движущимся «matte», поскольку двигался вдоль кадра. А сам эффект «черно-белой матовости» назвали Процессом Уильямса, что сделал знаменитым фильм Джона Фултона «Человек-невидимка» (1933 г.) Для получения кадров с раздевающимся человеком-невидимкой, актера Клауда Рейнса одели в черный бархатный костюм и снимали на черном фоне. Выглядело всё достаточно правдоподобно.