В литературном кружке «Бойкое перо». Часть шестая

7

Театральное кафе блистало. Загорский галантно открыл тяжелую, с позолоченными ручками, дверь.

– Вы будете поражены! Хрустальные люстры, мраморная лестница. Имперский стиль!

– Давайте в гардероб одежду сдавайте! – закричала немолодая женщина в темно-синем халате.

Загорский энергично затряс головой.

– Нет, мы до закрытия заведения будем сидеть. Зачем вам беспокоиться?

Чтобы отдохнуть от ставшего несколько назойливым шума бойкоперьевцев, мы с подругами прошли в дамскую комнату «попудрить» носик. Хорошо, что там были приличные зеркала.

Мы стали подниматься по лестнице с перилами, украшенными корзинами с комнатными растениями. Наверху, в холле, стоял шум от сдвигаемых столиков. Загорский, как капитан корабля, бодро командовал:

– Жора, Мишель, вот эти лучше два столика сдвиньте.

Жора, посматривая исподлобья, ворчал:

– А мы, может, не хотим сдвигаться. У нас давно размежевание по идеологическому принципу.

Наконец столики были сдвинуты и бойкоперьевцы, повесив куртки и плащи на спинки стульев, гуськом потекли в бар. Виргиния быстро пристроилась между Загорским и Худабердыевым. Нам с Виргинией оставалось только устроиться рядом.

В холе царила суетливо-праздничная атмосфера дружеской пирушки. Я давно не бывала на мероприятиях подобного рода. Захотелось просто посидеть, послушать нетривиально мыслящих людей.

Бар находился в соседнем помещении. Когда мы зашли туда, там уже гремел голос Загорского:

– Как это у вас нет разливного? Всегда было, а теперь нет.

Сонного вида девица с бейджиком на белой кофте предпочитала отмалчиваться.

– Айгуль, тогда налейте из бутылки.

– Его только что в холодильник поставили. А холодильник, кстати, вообще не работает, – вдруг сказала Айгуль, посмотрев на Загорского круглыми глазами.

– Отлично. И еще чипсов. Какие у вас чипсы есть?

– Крабовые, шашлык, салями, с луком…

– А с зеленью и сметаной есть?

– Нет.

– Да что же это такое, ничего нет. Ну дайте тогда…

– С сыром зато есть.

– Хорошо, дайте с сыром.

Увидев нас, Загорский галантно посторонился.

– Так, девушки, подходим не стесняемся. Здесь еще можно салат или солянку заказать. Вон там, дальше.

Худабердыев и Галатея действительно пришли с дымящимися подносами. Нурман немного задержался. Остановившись перед нами, он спросил у меня:

– Ой, а можно я с тобой рядом сяду?

– Вообще-то тут мест больше нет.

Нурман, понурив голову, расположился сразу за Виргинией. Однако его настроение быстро улучшилось, когда он приступил к еде. Как творческий мужчина в самом расцвете сил, Нурман понабрал блюд: в салатной тарелке вместо капусты у него была шуба, в суповой – рассольник с копченостями, в большой, для второго, гречневая каша с грибами и мясом по-французски.

Я взяла стакан томатного сока, Виргиния – бокал пива.

Загорский решительно подсел к Эльзе. Наша подруга не стала терять времени даром и, наконец, озвучила причину своего интереса к учредителям «Бойкого пера»:

– Александр и вы, Радмир Руальдович, я бы хотела видеть вас героями очередного выпуска «Книжного дома». Я хочу, чтобы вы рассказали нашим зрителям о своем творчестве.

В ответ председатель лито, наклонившись к Эльзе, с важным видом стал что-то шептать ей на ухо. Потом к нему присоединился Загорский. Но он шептал так громко, что было слышно, пожалуй, на лестнице:

– Вы, смотрите, не упускайте шанса. Вам обязательно нужно продолжить рекламировать свои передачи. Я уже говорил о смене редакции одной уважаемой газеты. По проверенным данным вы имеете честь говорить с людьми, которые будут определять политику «Рифейского ключа». Вы понимаете?

Эльза слушала с легкой полуулыбкой. Но в ее карих крупных глазах было что-то стрекозиное, влажное, хитрое, и я не понимала, почему Загорский и председатель не чувствуют этого.

Виргиния и Свинцов неожиданно оказались соседями по столику.

– Я тоже считаю, что рок-музыка в какой-то мере восприняла традиции классической музыки, – признался Свинцов. – Я люблю рок, а вот Жора не любит. Но я не настаиваю на своих вкусах. Могу и другую музыку послушать.

– Зачем под кого-то подстраиваться? – удивилась Виргиния. – Я не общаюсь с теми, с кем у меня разные вкусы.

Свинцов усмехнулся.

– А как же ваши подруги? Я смотрю, между вами не так много общего.

– А они исключение, которое только подтверждает правило, – парировала Виргиния.

Последним из буфета вышел Жора Савенко. На его подносе стояло четыре бокала пива. Это был абсолютный рекорд.

– Взял столько, сколько все другие бойкоперьевцы вместе взятые! – прошипел Алтуфьев, доставая из чехла ноутбук и сразу отгораживаясь им от окружающего мира.

Жора сел напротив меня и, зажмурившись от неведомого мне приступа счастья, сказал:

– Альбина – очень красивое имя! Вы, наверное, еще только в школе учитесь. У вас такие глаза… Очи черные, знаете такую песню? Или вот еще, про девушку, полумесяцем бровь? Это про вас.

Я отпила глоток томатного сока. Он оказался теплым, мягким, как в детстве.

– Давайте чокнемся за знакомство.

– Давайте. – Наши бокалы мелодично дзенькнули.

– Вино пьете?

– Пью в хорошей компании.

Жора покосился на уставившегося в монитор ноутбука Алтуфьева и пробормотал с плохо скрытой ненавистью:

– А еще меня алкоголиком называет, в ЖЖ позорит, пишет гадости о том, какой подлец и фашист Савенко. Якобы я заставляю гостей слушать марши, а потом целовать красное знамя, которое на самом деле использую в качестве половой тряпки. Но это гнусные инсинуации. На самом деле я убежденный троцкист-зиновьевец. Я долго думал, что над диваном повесить: хотел вначале чеченский флаг с черным волком, но он, этот волк, показался мне очень страшным и я Ленина повесил.

– Жора, вы большой оригинал.

Глазки Жоры заблистали и, как я поняла, не только от выпитого пива.

– Да, я очень интересный. А вы давайте о себе уж что-нибудь наконец расскажите. Вашу подругу как зовут? Она вот, смотрю, пиво пьет, а вы не пьете.

Виргиния улыбнулась.

– Мы учились вместе, все трое. А потом – разбежались. Но, как видите, ненадолго. Я недавно из Москвы приехала.

– А… ну так вы почти что из Парижа! То есть вы приехали из центра цивилизации в наш заштатный город!

– Мне кажется, что Уфа изменилась к лучшему. И очень хорошо, что здесь нет столичной суеты.

Жора покачал головой.

– Дыра, страшная провинциальная дыра. Ну а, все-таки, вы все журналистки?

Виргиния показала пальцем на меня.

– Только она и Эльза. А я вообще сейчас не по специальности работаю…

Однако Загорский посчитал, что разговор становится скучным.

– Барышни, а позволено будет спросить, меня всегда интересовал вопрос.

Я была заинтригована.

– Спрашивайте.

– Вот вы, девушки, как спите, когда у вас оказывается одна постель на двоих? Вместе?

Базановский игриво расхохотался, чуть не забрызгав стол пивом.

– Хо-хо, ха-ха, ты такие, Александр, интимные вопросы девушкам задаешь…

Загорский смерил своего протеже недоуменно-строгим взглядом.

– Не вижу ничего необычного в своем вопросе.

Я пожала плечами. Все-таки, действительно, какой странный вопрос.

– Когда мы с Виргинией спим вместе, мы не видим в этом ничего криминального.

– А я вот не понимаю, – отрезала Эльза. – Как можно девушкам спать в одной постели? Я лично в таком случае ставлю раскладушку или просто стелю на полу.

Нет, все-таки в плане чувств, ощущений у меня всегда было больше общего с Виргинией, а вот Эльзу, откровенно, за ее безапелляционность (неудивительно, что они сошлись с Загорским) я иногда даже побаиваюсь.

Загорский был вполне удовлетворен и даже поспешил поднять долгожданный тост.

– Ура! За молодость, которая всегда прекрасна! За милых девушек! За любовь!

Затем у меня с Загорским состоялся спор (так живо напомнивший мне времена веселого студенчества) о том, что творческим людям обязательно нужна красавица.

– А знаете, как-то я у жены своей спросил: «Правда, Свет, здорово, что ты за меня вышла?» – сообщил по секрету всему свету бойкоперьевец. – И тут она меня хорошо так уела: «Фи, подумаешь, у меня столько поклонников было!» Поэтому я удивляюсь молодым людям – связываются с какими-то страшненькими, уродинами, хотя кругом красивых девчонок полно! Пушкин не зря на Наталье женился. В молодости жены Диккенса и Толстого слыли красавицами. Талант творца не отделим от тонкости его эстетического чувства.

Я пожала плечами.

– Но нельзя все внешностью мерить. Есть еще душа…

Загорский энергично кивнул.

– Да разве я отрицаю, что в женщине может таиться масса скрытых достоинств? Может быть, она и не красавица, зато обладает покладистым характером или изобретательна в постели.

Хотя последняя мысль Загорского мне показалась здравой, тем не менее, я не могла не возмутиться столь прагматичному подходу к музе.

– Мне кажется, вы сильно упрощаете девушек, превращаете их в какое-то бесплатное приложение к гению, которому все позволено. Но откуда мне, например, лично знать, что этот молодой человек обладает талантом, ради которого не жалко жизнь потратить?

– Правильно, они все тут собрались, бездарности! – буркнул, наконец покончивший с селедкой под шубой, Нурман.

– Если мне будет позволено немного встрять в ваш спор, – сказала Эльза своим обычным, на первый взгляд мягким, но не терпящим возражений тоном, – соглашусь, что не глядя бы согласилась стать девушкой талантливого человека.

– Если бы только мужчины не были такими хамелеонами… – неожиданно заметила Виргиния, которая обычно редко принимала участие в философских дебатах.

Хотя Галатея находилась на другом конце стола, тема нашей дискуссии показалась ей настолько заслуживающей внимания, что она чуть не на весь зал закричала:

– А что думает уважаемая Альбина?

– Для меня важнее всего влюбиться в человека, – сказала я. – Если между вами искра не проскочила, значит, лучше и не пытаться, не портить жизнь потом друг другу. И неважно при этом – талантлив ли человек, или нет. Любовь она вообще вне всякой логики.

– Это что же такое получается: у меня постоянно искры проскакивают, а у девушек только по настроению? – возмутился Жора Савенко.

– Значит, вы не нашли свою вторую половину, – ответила я.

– Сколько же тогда я искать ее должен?! Мне уже двадцать пять, а я до сих пор без девушки!

Базановский пробурчал:

– Да Жора преувеличивает. Недавно к нему на квартиру одна замужняя молодая женщина приходила.

Савенко с укором посмотрел на выдавшего его с потрохами бойкоперьевца, однако не смог скрыть, что такая обмолвка явно польстила его самолюбию. И после этого пойми мужчин!

Окончание следует…