Неповесть. Часть сорок первая

Лакуна

В последний день зимних каникул, перед началом третьей четверти, состоялся педсовет. К тому времени педагоги окончательно разочаровались во мне, как в полезном члене общества (попросту устали со мной бороться, поскольку управляемым я никак не становился, а притворяться отказывался).

И вот меня торжественно исключают из школы и лишают возможности вступить в ВЛКСМ за анти-коллективизм, нарушение моральных устоев и испорченную нравственность (формулировка решения педсовета), приложив соответственную характеристику для Гороно, им мнится уже отправка меня в колонию для несовершеннолетних преступников, или, на худой конец в спецшколу для отстающих в развитии (13 школу).

Но поскольку в стране «Всеобуч», мама и дед, имея связи в министерстве просвещения, пристраивают меня во вновь открывавшуюся далеко на окраине школу-интернат № 2, куда меня отправляют сразу после зимних каникул с этой убийственной характеристикой и наказом держать меня подальше от города. Школа эта более всего походит для меня на исправительную колонию: запрет на пребывание дома в будни, казарменное положение и приготовление домашних заданий в классе после обеда. Хождение строем по плацу и на кормёжку, утренняя зарядка и сон по приказу...

Однако жизнь там получилась очень даже ништяк.

Что ж – не привыкать.

Лакуна 

Но я ещё почти полгода нелегально езжу в третью, чтобы быть поблизости от своей любви (наш класс в 3-й школе занимался во вторую смену, а охраны в школах в те годы не было, и гонять меня оттуда было некому), а делание домашнего задания полная чушь. Сажусь за свою бывшую парту и лицезрею небесное видение, поскольку общаться со мной мой ангел не желает. Странно, но из класса меня учителя не гонят, а как бы не замечают – я человек-невидимка.

Любовь той поры более всего напоминала постоянную, ноющую зубную боль, отвлечься на что-либо иное просто не было сил.

Я жил как в тумане.

Лакуна

В этот период основным мотивом и смыслом жизни был взрыв гормонов и постоянное стремление обладать особами женского пола, что приводило к рукоблудию втихомолку. Посещения пляжей превращались в проблему скрытия своих истинных стремлений, редкие тогда танцы с девочками вызывали ярко выраженные болевые ощущения в области паха. Присутствие полового члена на теле рождало кучу нестандартных мыслей и дурацких действий. При танцах стараясь теснее обнять партнёршу, обязательно испытывал сильную эрекцию, что, конечно, чувствовала и партнёрша (– убери из кармана спички)… При мытье в ванной я тоже возбуждался, представляя, что нахожусь с голой женщиной, а уж сны были переполнены сексуальными объектами и сценами, где участвовали все известные мне актрисы, спортсменки и прочие знакомые девчонки.

А, поскольку отца у меня не было, то приходилось сражаться с этими демонами в одиночку.

Лакуна

Школа-интернат № 2 располагалась неподалёку от остановки транспорта «Трамвайная» и полотна железной дороги, но гораздо дальше тех мест, где мы зимой катались на лыжах, в то время это было довольно глухое место, окружённое коллективными садами, за железкой был просто лес, в который мы ездили раньше кататься на лыжах, но мы катались всё же поближе к городу.

Наш набор – первый в истории этой школы. Всё ещё пахнет свежей краской, а в актовом зале пол ещё сырой (он так и не высох к весне из-за отвратительной краски). Актовый зал у нас расположен в здании школы на первом этаже, слева от входа, если входить с парадного (мы входили со двора). Интернат наш типовой и состоит из четырёх строений: слева общежитие из трёх этажей, в центре столовая, и справа трёхэтажное здание собственно школы, за столовой какие-то хозкорпус с общежитием персонала и гараж. Перед столовой (сейчас столовая и общежитие, а так же учебный корпус соединены крытым переходом) плац, залитый асфальтом, за плацем кочковатый пустырь, поросший чахлым кустарниками, позже плац ликвидировали и посадили там яблони. Вся территория обнесена металлическим забором из арматурного прутка 8 мм и промежуточными кирпичными столбами, ворота расположены за хоздвором сзади, они тоже металлические и почти всегда на замке. Вокруг пустырь с выкорчеванными деревьями, горами грязи, из которых торчат доски и ржавые прутья, а также проволока и просто строительный мусор. Людей вокруг почти не видно. Стройки ещё не дошагали сюда, но уже маячат на бугристом горизонте.

Селят нас на третьем этаже общежития слева от лестницы (справа девчачья палата), перед палатой большая умывалка, и туалет с раздельными кабинками, у каждого свой шкафчик для хранения туалетных принадлежностей. Душевые расположены в подвале.

Мы самые старшие в школе и сразу образовывается иерархия, с которой приходится считаться и педколлективу, дедовщина в любой форме присуща закрытым сообществам.

Медпункт и вещевой склад на первом этаже и в подвале общежития. Позади общежития коллективные сады, в которых у нас ожидало множество приключений и вкусностей впоследствии.

Классная комната, где мы учимся, выходит окнами на восток и расположена на третьем этаже напротив лестницы, и зимой можно наблюдать изумительные башкирские восходы, когда полнеба приобретает ярко-розовую окраску как в театре.

Сижу на последней парте, у окна, со мной никого – свобода, сзади книжный шкаф со стеклянными дверцами (однажды во время урока, раскачиваясь на стуле, опрокидываю его на себя – шум, оказание первой помощи при множественных порезах битым стеклом, словом, урок сорван).

И тут у меня с дисциплиной всё «не слава Богу».

Лакуна

Коллектив образуется довольно быстро; класс наш состоит из довольно посредственных детей, из трудных и малообеспеченных семей, учительский контингент неплохой, за исключением завуча и её мужа физика, особенно хорош химик – Валерий Иванович, с которым образуется настоящая дружба и очень быстро. С первых дней я уже: и в редколлегии, и в кружке фото, который сам и создал и возглавил, и староста в кружке юных химиков. Ну и успеваемость моя на высоте, я понимаю новый материал быстрее и основательней остальных.

Сблизился я тогда только с двумя одноклассниками – Сашкой Шашовым (он постоянно отбивался от перевирания его фамилии) и Витькой Игнатьевым (хорошим товарищем и умелым мастером по изготовлению разных домашних поделок), который жил в Затоне (это ещё ниже Нижегородки) в собственном доме, дом который вешние воды ежегодно заливали (видимо, отсюда и его умения). Сашка же жил на высоком обрыве над тем же Затоном и тоже в собственном и довольно богатом доме, до сих пор не догадываюсь, что вызвало его появление в интернате. С этими своими друзьями я встречался и в течение нескольких лет после окончания школы. Девчонок в нашем классе интересных не было (вернее мысли мои целиком тогда поглощала одна Аниса, других я просто не видел).

Новый коллектив, новая роль.

Лакуна

А где то в апреле случилась в этом классе и единственная моя драка между мной и сынишкой кладовщицы, нас элементарно стравили и устроили нечто вроде гладиаторского сражения. Наблюдающие даже пари держали – кто дольше продержится.

Были мы одного роста и возраста (худенькие и невысокие), поэтому сражение затянулось, да и шло оно с переменным успехом – оба были уже и в крови, и в синяках, и одежда была в жалком состоянии. А вокруг стоит толпа и продолжает науськивать…

Дело происходит в спальне у входа. Наконец мы падаем оба и, сцепившись, закатываемся под кровать, где я шепчу моему оппоненту: «Долго мы будем этих ослов смешить, ты хоть помнишь, из-за чего мы дерёмся?» Слава Богу, он меня услышал, и драка тут же закончилась. Вылезли мы из-под кровати, хмуро послали всех куда подальше и пошли умываться и чистить форму.

Больше в этой школе у меня сражений почти не случилось, исключая случай, когда мои приставания к однокласснице (её звали Нина, и я встретил её снова лишь теперь, в 2017) получили достойный отпор или мой конфликт с физиком. Но об этом ниже.

Мы мирные люди, но...

Лакуна

Позже один из моих здешних одноклассников, некто Федот (от фамилии Федотов), чрезвычайно здоровый и недалёкий тоже переехал жить на Ленина, 2 (по-видимому судьба постаралась собрать в наш двор как можно больше моих приятелей), но и об этом позже…

И вот однажды этот Федот выпроваживал меня с урока физики после моей драки с учителем.

Дело происходило в традиционном для меня ключе: я обвинил учителя в некомпетентности и преподавании нам устаревших знаний (он слово в слово повторял теорию из учебника Пёрышкина и не давал труда себе хотя бы иметь собственное мнение о предмете и просматривать журналы и спецлитературу). А для меня тогдашнего Физика была одним из самых любимых предметов, одной из самых быстроизменяющихся наук, а кроме того, атомное оружие, ракеты, электричество, мирный атом и т. п.

Учитель наш усмотрел в моём демарше лишь попытку умалить его авторитет, поднять который он смог бы только дав мне при всех оплеуху (но не попал по лицу, я загородился рукой), и попытался выкинуть меня из класса. Не тут-то было!

Я хоть и был тогда небольшого роста, но он-то тоже был мозгляк, и к тому же не имел навыков уличной борьбы, поэтому я довольно легко сбил его с ног подсечкой.

Вот тогда и был призван Федот, который с удовольствием «помог» мне покинуть классную комнату. В дальнейшем конфликты на физике продолжались, но без применения силы, сводясь к простой словесной перепалке, надо сказать, мои аргументы воспринимались классом положительно.

А физику я знал лучше всех в классе, так что придраться можно было лишь к дисциплине.

Его жена работала у нас завучем и преподавала литературу и как учитель значительно превосходила мужа, но понижение его авторитета решила пресечь в корне, но и у неё номер с понижением отметок не прошёл, я занимался «на отлично» и мои сочинения почти всегда отправлялись в метотдел РОНО. Вызвать меня на педсовет сочли не обязательным, потому что тогда всплыли бы все пикантные подробности наших школьных будней.

Характер у меня к тому времени уже сложился.

Продолжение следует…