«Мой путь, моя судьба...» Часть тринадцатая

Конечно, наши с Венерой трудносовместимые характеры рождали шумные раздоры, особенно в оценках танцевального творчества. Я был убежден: в балете основная и ведущая роль принадлежит балерине, которая испытывает громадную психическую и физическую нагрузку. По мере возможности я освобождал жену от бытовых хозяйственных хлопот по приобретению продуктов, изготовлению пищи, чем она, в общем, никогда и не горела желанием заниматься. Ее удел – влажной тряпкой стирать пыль да ухаживать за комнатными растениями, и кроме того, она не доверяла мне мыть посуду.

Мать Венеры, служащая, много работала, чтобы дочь ни в чем не нуждалась. Отчим, Анвар Мухаметович Мевлютов, кремлевский курсант, служил в охране И. В. Сталина. Ему посчастливилось дважды встретиться с вождем – 7 ноября 1941 года ему определили пост у эскалатора в метро. Подошедший Сталин обратился к Анвару с вопросом о местонахождении туалета, на что тот ответил: «Не могу знать». За недоработки при инструктаже красноармейцев командир его части утром был отправлен на фронт.

Впоследствии Анвар Мухаметович сопровождал первого секретаря Башкирского обкома КПСС Сабира Ахметзяновича Вагапова на торжествах в Кремле в честь 70-летия Сталина. Вагапов несколько раз был на приеме у вождя с просьбой о постройке моста через реку Белую. Наличие постоянной переправы имело стратегическое значение, так как в случае возникшего ЧП это был бы единственный путь эвакуации населения. Мост, благодаря усилиям Вагапова, все же был построен в 1956 году.

В период моей работы в органах профсоюзов к нам явился пожилой невзрачный мужчина. Им оказался Вагапов, которому требовались кое-какие стройматериалы для ремонта дома. Много позже я внес предложение в Уфимский городской Совет присвоить безымянному мосту имя Сабира Вагапова, но оно осталось без ответа.

Летом 1961 года Венера осталась дома с малышом, а я уехал на гастроли в Златоуст. Этот уральский город, родина чемпиона мира по шахматам Анатолия Карпова, знаменит изобретением российской «булатной стали» своими оборонными предприятиями. В один из гастрольных дней, в сопровождении конвоя, привели артиста оркестра – трубача Мамаева. Его задержали в лесу, где он играл на трубе. Ему вменялось: «Кому подавал сигналы?».

Для меня год выдался дождливым и печальным. По окончании гастролей в квартире я застал сестру Флориду, студентку драматического факультета Уфимского института искусств, обучавшуюся в мастерской Рима Султановича Сыртланова. С Флоридой у нас были доверительные и близкие отношения, почти два года я ее нянчил, и нас связывала общая принадлежность к искусству. Она наизусть знала все радиопостановки драматических спектаклей и считалась у Сыртланова перспективно успешной актрисой. Флорида сообщила, что собирается поехать в деревню для совершенствования башкирского языка. Деревня находилась недалеко от Златоуста, я ее отговаривал от этой поездки, но она уехала. Через некоторое время пришла телеграмма о несчастном случае с Флоридой, и я немедленно выехал туда. Шестнадцатилетнюю сестру убило молнией. Накануне она записала диктант, в котором была фраза: «Моя короткая жизнь блеснула молнией». Это было второе переживание – зарубка на сердце (первое – потеря отца, павшего на фронте)...

...Соперничество двух пар Насретдинова – Сулейманова, раскол труппы театра на группировки создавали нездоровую обстановку в коллективе, что, в свою очередь, вело к личной неприязни, негативно отражалось на работе. Отсутствие внятной художественной программы, перспектив творческого роста, безразличие администрации к проблемам быта, морального и материального стимулирования молодых артистов толкало нас с супругой на смену места работы. Кроме того, нас подстегивало желание жить отдельно от родителей.

Балетмейстер С. В. Дречин, близко ознакомившись с состоянием балетной труппы, предлагал нам с Венерой работу в Москве. Кроме того, мы регулярно получали приглашения от главного балетмейстера Казанского театра им. М. Джалиля Н. Д. Юлтыевой.

Коллега артистов балета старшего поколения Нинель Даутовна Юлтыева, после окончания ЛГХУ недолго проработав в Уфе, переехала вместе с Адгамом Нарыковым в Казань. Там они фактически заложили основу современной татарской профессиональной балетной труппы. Прекрасная лирическая балерина, Юлтыева получила образование в Ленинградской консерватории, осуществила несколько балетных постановок. Возглавляя Казанский институт искусств, была художественным руководителем Казанского хореографического училища.

Казанский театр предложил нам выступить в балете «Спящая красавица» в раз бе беих Принцессы Флорины и Голубой птицы. Благо, тогда авиарейсы в Казань были регулярными и аэродром находился в центре Уфы.

Наше выступление было одобрено администрацией казанского театра. Из оркестровой ямы за нами внимательно следил дирижер Исай Эзрович Шерман – музыкальный руководитель постановки балета С. С. Прокофьева «Ромео и Джульетта» в Ленинграде.

По приезде в Уфу мы сразу подали заявление об увольнении из театра, которое администрация почему-то не восприняла всерьез. Отработав положенный срок после подачи заявления, мы уже готовились покинуть театр, когда начальство, наконец, «очнулось» и, осознав решительность наших намерений, предприняло давление по административной липни – комсомольской и профсоюзной, обвиняя нас в отсутствии «патриотизма». На заседании профкома оперного театра под председательством н.а. СССР I А. Насретдиновой было принято решение о нашем увольнении якобы «за прогулы».

Увольнение с волчьим билетом, по статье, было необъяснимым произволом, особенно на фоне того, что уволившиеся ранее Набиля Валитова и Яков Нифшиц с несколькими другими артистам без всяких санкций убыли в Воронежский театр, а Гузель Сулейманова и Фаузи Саттаров спокойно уехали в Москву, в Музыкальный театр им. К. Станиславского н Н. Немировича-Данченко.

Несмотря ни на что, мы с Венерой были приняты на ставки солистов балета в Театр им. М. Джалиля с «доставлением временного жилья в старой, но уютной казанской гостинице».

Через некоторое время нас обоих, Нинель Юлтыеву, директора театра Михаила Федоровича Боголюбова вызвали в Татарский обком КПСС и ознакомили с телеграммой примерно такого содержания: «Театр им. М. Джалиля переманивает национальные кадры артистов балета В. Галимову и А. Бикчурина, просим отказать им в трудоустройстве и принять меры по их возвращению в Уфу».

Возникшую проблему разрешил Боголюбов. Он предложил летний период поработать в Ижевской филармонии, а затем оформить прием в казанский театр переводом из Ижевска. На том и порешили.

Директор Ижевской филармонии Добровольская сердечно приняла нас и сразу включила в концертную бригаду, которая должна была вскоре прибыть из Москвы. В программе концерта мы исполняли вальсы Ф. Шопена и В. Дуловой в хореографии М. Фокина и П. Гусева.

Нам предстояли двухмесячные гастроли по Удмуртии. В первом отделении концерта выступали вокалисты: Н. Соловьев, 3. Волгина, артист оригинального жанра В. Мартьянов, вел программу конферансье Н. Чувилин, аккомпанировал на фортепиано С. Драго. Во втором отделении концерта было сатирическое обозрение «На карнавале-трансформации К. Петров-Неронов».

Первый шефский концерт состоялся в цехе завода «Ижмаш». В окружении рабочих, на железном полу мы исполнили «Седьмой вальс» из фокинской «Шопенианы». Тепло принимали певицу, воспитанницу Удмуртской филармонии, и особенно хорошо – сатирическое выступление К. Петрова-Неронова.

Объединенный общей задачей провести гастроли на высоком организационном и творческом уровне, наш небольшой коллектив за два месяца объездил всю Удмуртию: города Сарапул, Глазово, Камбарка, Воткинск и др.

В лице К. Петрова-Неронова мы встретились с артистом старой, еще дореволюционной школы, начинавшим свою деятельность в передвижных цирках-шапито и напоминавшим одного из тех персонажей, что описал В. А. Гиляровский в своих произведениях. Они дружили семьями со знаменитым военным инженером, строителем оборонных сооружений генералом Д. М. Карбышевым, которого зверски убили в фашистском плену – в лютый мороз обливали водой, превратив тело героя в ледяную статую. Я искренне восхищался талантом перевоплощения Петрова-Неронова в разных персонажей.

Концерты, при полных аншлагах, часто проводились в бывших храмах, переоборудованных в Дома культуры. В помещениях по углам еще стояли сундуки с затхлыми облачениями священнослужителей, на полу были видны плиты с выбитыми именами усопших.

Оставили сильное впечатление широкий тракт, окруженный высоченными березами, по которому раньше пешком в кандалах гнали в Сибирь арестантов, город Воткинск с родовым имением композитора П. И. Чайковского. Испробовали мы и местную кухню – котлеты «мититеи» с начинкой из рубленого чеснока, консервы из китового мяса.

В описываемые мной времена небольшие города испытывали нехватку гостиничных хозяйств. Ввиду отсутствия гостиничных номеров нас с Венерой однажды разместили вместе с супругами Драго – певицей и концертмейстером в одной большой комнате. Двухместные кровати стояли на расстоянии 3-4 метров друг от друга. Мой чуткий сон периодически прерывался ночным топотом и скрипом кроватных пружин. Утром выяснилось, что Драго не мог легко менять положение тела и, чтобы перелечь на другой бок, был вынужден каждый раз вставать, переходить на другую сторону кровати, ложиться и так на протяжении всей ночи...

В одном населенном пункте нам предложили переночевать в частном доме. Хозяин встретил нас в сенях, приоткрыл дверь, и свет упал на противоположную стену. Перед нами предстала ужасающая картина: стена, как живая, шуршала и колыхалась, тускло поблескивала тысячами спинок рыжих тараканов. Хозяин невозмутимо сообщил, что это святые существа, оберегающие покой и счастье его дома...

Как-то нам достался действительно приличный гостиничный номер. Предвкушая нормальный отдых, мы погрузились в сон. Но не тут-то было! Включив электричество, мы увидели несметные полчища клопов, выползающих изо всех щелей на стенах комнаты. Мы решили отодвинуть кровать подальше, на середину комнаты, но это нас не спасло: повторно включив свет, мы увидели, как стройные колонны клопов ползут по стенам на потолок и «десантируются» прямиком нам на головы. Пришлось оставлять на ночь освещение – при свете клопы вновь уползали в свои убежища.

Однажды нашу балетную пару с концертмейстером срочно вызвали в Ижевск, для участия в концерте, посвященном Дню города. Добирались на стареньком двукрылом самолете, который низко летел над землей, чуть-чуть не задевая верхушки деревьев. Меня не покидало ощущение, что одним неосторожным движением ноги можно пробить пол салона насквозь.

Концерт состоялся на открытой площадке в Ижевске. В нем участвовали популярные артисты: С. А. Мартинсон, певец из Казахстана Ермек Серкебаев. После выступления мы возвратились к нашей небольшой гастрольной труппе и продолжили турне. Яркие впечатления оставило путешествие-переезд на теплоходе по реке Каме.

Продолжение следует…