По ком звучит набат
Все новости
МЕМУАРЫ
15 Ноября 2023, 12:25

Моя литературная жизнь. Часть тридцатая

Наталия ЧЕРНЫХ

Василий Бородин  Наталия Черных. Вечер Виктора Качалина и Василия Бородина.
Наталия Черных. Вечер Виктора Качалина и Василия Бородина.Фото: Василий Бородин

Сапгировку 2013 года не помню. Сапгировки для меня стали на одно лицо. Были новые люди, новые контакты, но все несущественные, не запоминающиеся. Из критиков я отмечала для себя вальяжную и вместе дотошную манеру Александра Житенева. Мне доводилось с ним пересекаться не только по сапгировским делам. Он в 2012 году меня поддержал финансово.

А тем временем новое поколение развивалось и занимало новые пространства. У меня появились новые знакомые и отношения с ними.

Маша Малиновская рассказала мне о своих родителях, и выяснилось, что мы с ними любим одну и ту же музыку, и Маша тоже. Я прозвала ее для себя «Дочь хиппи». Марина Яуре, миловидная и большая, с кошачьими движениями, проявила недюжинные организаторские способности. Ее муж Лев Круглый, как помню, врач, поражал активностью и неожиданными поворотами мысли во время обсуждения.

Вместе с Борисом Кутенковым они раскрутили проект «Полет разборов», который продолжается и сейчас. Я участвовала во второй сессии «Полета» как поэт. Борис звал меня как критика на каждый «Полет». Я довольно часто отзывалась. Со-ведущей полета была прелестная и раскованная Клементина Ширшова. Они с Машей представляли два полюса. Хотя, с точки зрения Бориса, среди девушек были и другие, не менее достойные. Маша, темноволосая, с огненным отливом, была настороженная и недоверчивая, как бы ни старалась показать открытость. Светловолосая Клео текла сама по себе, и кажется ни в каких ситуациях не испытывала неловкости. Оказалось, она еще и художник. Клео и познакомила меня с Еленой Черниковой, человеком неординарным. Тогда она преподавала в вузе, где Клео получала второе или даже третье образование.

Надя Делаланд сама со мной заговорила. Оказалось, она как и я – Черных. Я однофамилицам уже не удивлялась. В Наде сразу поразил меня контраст между мушиной нежностью и трепетностью – и жестокими амбициями.

На одном из первых «Полетов» я познакомилась со стихами Ганны Шевченко и с ней лично. Красивая молодая женщина в черном стильном пиджаке читала странные стихи, которые не то запоминались, не то ранили. Дмитрий Плахов участвовал в том же «Полете». Насколько простым и светлым было его лицо, настолько причудливыми были его стихи, часто с матом.

Дарья Верясова тогда часто появлялась на вечерах, но ее стихи я тогда не отличала от других, а потом очень полюбила. Дана Курская появилась в нашем болоте примерно в то же время. Они как-то быстро нашли общий язык с Борисом. Этот деятельный тандем просуществовал в условиях нынешней турбулентности сравнительно долго.

Но вернусь к тому «Полету», где я выступила как поэт. Читала я в самом конце, так что лицо показать времени мне не оставалось. Я довольно жестко прошлась по новым стихотворениям, прочитала «Валькирию», которую тогда очень любила. Несмотря на то, что я писала «Валькирию» долго, и у нее есть несколько вариантов – считаю, одно из лучших стихотворений у меня.

Первые «Полеты» проходили в музее декоративно-прикладного искусства на Делегатской. Место было интересное: недалеко Долгорукова, бывшая Каляевская, где я жила в начале 90-х. Вечера там проходили частью в некоей аудитории, небольшой и по виду студенческой, и в самой экспозиции, представлявшей гостиную девятнадцатого века в синих тонах. Помню, презентация книги стихотворений «Неразрешенные вещи» Кутенкова прошла именно в экспозиции.

Василий Бородин  Наталия Черных. Вечер Виктора Качалина и Василия Бородина.
Наталия Черных. Вечер Виктора Качалина и Василия Бородина.Фото: Василий Бородин

Затем «Полеты» расширили географию. Появилась библиотека имени Крупской, снова недалеко от Садового, между Сухаревской и Комсомольской. Там, как помню, вечера были наиболее оживленными. И библиотека имени Лермонтова в Сокольниках на Барболина. Это было очень хорошо отделанное помещение, наиболее комфортное для выступлений. Там проходили и первые вечера проекта «Уйти. Остаться жить», посвященного рано ушедшим поэтам современности. Проект жив до сих пор и выпускает новые тома.

Из новых знакомств запомнилась Лена Семенова, или Листик, как она сама себя называла. Подвижная, трудолюбивая, всегда в хорошем настроении. Внешне она чем-то мне напоминала девушку семидесятых. При этом в ней была невероятно трогательная экстравагантность. Шокировать современного человека трудно, но у Лены все получалось, а это подкупало. Потом, она действительно отлично знает современную литературу.

Мама покойного поэта Ильи Тюрина приняла активное участие в проекте «Уйти. Остаться жить». Это была темноволосая энергичная женщина с удивительным шармом. С ней было приятно беседовать и переписываться.

Фотограф Регина Соболева действительно напоминала небольшого пушного зверька: невысокая, ладная, с прекрасными волосами и внимательными черными глазами. Она говорила о себе как о подростке и вела себя как взбалмошный подросток, но при этом в ней была подлинная женственность. Оболочка резкости и безумия, как я смогла понять из недолгого общения с Региной, скрывала человека наблюдательного и трезвомыслящего. В августе 2014 она сделала фотосессию в яблоневом саду Красного села со мной в главной роли.

А я сама тогда много занималась стихотворениями Евгения Шешолина. Переписывалась с Артемом Тасаловым, который его лично знал, узнала от Орлицкого о Шешолинских чтениях и, кажется, поучаствовала в них текстом о поэзии этого удивительного автора. И рассказывала на вечерах проекта «Уйти. Остаться жить», как познакомилась со стихами Шешолина и читала их.

Незадолго до нового 2014 года я сделала короткую стрижку, потому что справляться с гривой стало сложно. Болезнь моя прогрессировала, но я договаривалась с ней. Это была обоюдная договоренность.

В январе 2014 пришли тревожные новости. Когда услышала о майдане, подумала, что это мой шанс: поехать на Украину и умереть за Россию. Но я не умею стрелять. Даша Верясова оказалась умнее и легче на подъем. Пока я переживала в Москве, она побывала в Донецке и Луганске.

Весной 2014 начались известные события, и я поняла, что это очень большая война. Первые сообщения загипнотизировали. Я читала сводки каждый день, после чтения руки висели плетями. Начала обдумывать и прикидывать, как лучше поехать в Донецк. Но самочувствие сильно скакало, так что заняла оборонительную позицию. Тогда же подвернулась странная подработка, найденная в «Хэд Хантер»: развозить документы по конторам, раз или два в неделю. Деньги платили смешные, но хоть что-то. Тогда же заметила первые палатки для сбора помощи. Приметила одну, но, когда приехала с пакетом вещей, палатки уже не было. Энтузиазма для того, чтобы искать волонтеров, тоже не было. Какие-то эпизоды еще были, но точно не помню, какие.

Идея «Красной башни» как места для чтения стихов и общения поэтов возникла у Дарка сразу после окончания ремонта, в 2008, но прошло время, пока идея оформилась и расцвела. Лоджия в комнате Дарка была почти пустой. Решено было убрать ее подушками, поставить еду и напитки, и слушать поэтов. Вполне ирландское решение, и волосатое тоже.

Первые сессии «Красной башни» прошли в 2013 году, в марте и в мае. И затем проходили почти регулярно. В марте 2013 читали Марианна Гейде, Александра Киселева, Марк Кирдань, Сергей Соколовский, Дарк и я. Это первое заседание было трогательным и по-настоящему весенним. Выступающие присматривались, осторожничали, но мягкая домашняя обстановка свое дело сделала. В мае круг «людей башни» расширился. Приехал Леша Рижский, привел знакомых, так что чтение стихов мягко перетекло в волосатый перформанс.

Наталия Черных на вечере Ганны Шевченко, 2017 г., Чеховка.
Наталия Черных на вечере Ганны Шевченко, 2017 г., Чеховка.

Подготовка «башен» занимала почти день. Мне было нервно и несподручно, но я как-то это все выносила, и еще была вполне годна к чтению стихов. Что интересно, фотоальбомы, так любовно собираемые мной и Дарком по «башням», куда-то делись.

Из поэтов побывали и новые лица: Клементина Ширшова, утонченная Лиза Неклесса, Ян Выговский, похожий на электрический флюид и влюбленный в неофициальную культуру, странный и глубокий Алексей Огнев, с его внезапным кинематографическим смехом. Из условно старшего поколения был ретро-модернист Андрей Пермяков. Он обычно приводил знакомых поэтических девушек, которые тоже читали стихи. Девушки были милые. На одном из вечеров оказался Скидан, который перед отъездом в Петербург нашел в себе желание и силы приехать в Отрадное и поучаствовать в делах “башни”.

Екатерина Завершнева поражала не только неземной внешностью, но и космической работоспособностью. Она вела научную работу, довольно сложную, успевала писать и переводить (в частности, итальянских поэтов современности) и выступать на вечерах. Познакомились мы с ней в 2014. Она приятельствовала с Васей Бородиным, с которым приятельствовала и я, да, кажется вся популярная тогда соцсеть тоже. Но Катя как-то особенно относилась к Васе, словно чувствовала в нем нечто болезненное. Вася покончил с собой в 2021. Первая встреча с Катей привела меня в шок. Она была слишком красива, умна и тонка, чтобы это было правдой. Я к ней сразу привязалась, и у нас долгое время была довольно интересная переписка. Ее роман «Высотка» о студенческой жизни 90-х был тепло встречен читателями. В 2018 у Завершневой выйдет книга стихотворений «Напросвет».

Продолжение следует…

Автор:Наталия ЧЕРНЫХ
Читайте нас: