Салават. Исповедь. Часть девятнадцатая

В 1998 году я пришёл к Рустему Галееву и Валерию Платонову и сказал:

– Ребята, у меня страшная депрессия и ощущение, что я не успею к 2000 году написать партитуру. Клавир ещё могу попробовать, а партитуру – нет.

Валерий Игнатьевич сказал:

– Я могу помочь оркестровать, но твой замысел – это твоё дело.

Рустем Мидхатович отреагировал ещё более конкретно:

– Если ты не напишешь, и оперу не поставят, то это конец нашей творческой бригаде. Это общий конец, и твой – особенно.

Я не мог допустить, чтобы это произошло. И я бросил всё остальное, кроме оперы, перестал заниматься собой, практически не отдыхал. Мобилизовал секретарей, доплачивал, кормил их, и мы начали штурм «Мементо».

Годы упорной, самоотверженной работы – самые трудные в моей жизни годы, но я судьбе за них особенно благодарен. Через труд, творчество, усилие над собой произошла переоценка ценностей. Я понял, что мне нужно на самом деле, на чём нужно сосредоточиться. Если говорить о личной жизни, то я определился с приоритетами – мне нужно после себя оставить след, своих детей. А в творческой жизни я должен постоянно работать над собой, иначе всё потеряю.

В этом смысле «Мементо» явилась неким итогом всего, ранее произошедшего со мной. Эта опера стала моей исповедью. То, что я писал – шесть больших картин, и в каждой в конце герой умирал и заново рождался. И мне пришлось шесть раз умереть и воскреснуть.

Когда пишешь, притягиваешь к себе события. Мне говорили: «Не надо об этом писать. Ты планируешь себе жизнь». Я же думаю, что за эти шесть картин я прошёл вместе с героями процесс самоочищения. Господь поощряет само желание. Постоянство в процессе покаяния. Для меня лично «Мементо» это покаяние и самоочищение через искусство.

«Мементо» должно было состояться. Это теперь моя Библия и мой Коран. И далась эта опера мне через такие сложности и преграды! Начать с того, что в это время на пост директора оперного театра на смену Владимиру Андреевичу Савельеву пришёл Вячеслав Александрович Стрижевский. Моё положение в театре сразу изменилось – он урезал ту финансовую помощь, которую я получал ещё когда театром руководил Радик Гареев. Но зато решил поставить оперу раньше, чем мы задумали. Костюмы были ещё не готовы, солисты не очень хорошо знали свои партии, но Стрижевский настаивал. Дело кончилось тем, что люди пришли на генеральный прогон, то есть фактически на репетицию, а Стрижевский распорядился продать билеты на премьеру! Как мы это пережили – не понимаю…

В то же время я испытал огромное счастье, которое может понять только человек, выпустивший в свет своё произведение. Счастье в том, что я справился. Преодолел, победил! Счастье в том, что я это сделал не один, а с командой единомышленников. Счастье, что со мной была рядом жена Резеда, которую я нежно люблю. Счастье, что со мной был Театр – от солистов до технического персонала. А после третьей премьеры, когда все уже отошли от стресса и работали с удовольствием, весь театр ходил ходуном, никто не хотел уходить домой. Все радовались, как рождению желанного ребёнка. Ради этих мгновений мы и живём.

Глава 18. Гори, гори, моя «Звезда»

Прошла премьера «Мементо», я собрался отдохнуть. Мне было бы достаточно недели две. Правда, всё как-то не получалось. Навалились заказы «по случаю». И в это время ко мне пришёл мой друг поэт Айдар Хусаинов и принёс стихи Пауля Госсена.

Это было то, что нужно для отдыха. И появился цикл на стихи П. Госсена для смешанного хора и фортепиано. Произведение получилось лёгкое (не в смысле исполнения, а для восприятия), в стиле «шансон». А назвал я его «Записки из дневника». Я сейчас частенько включаю пару номеров из этого цикла на своих творческих встречах – номера «Пастернак» и «И снова лето».

Так я забавлялся, отдыхая от тяжёлой работы. И тут мне позвонила Зинфира Абдульманова, которая в те годы работала директором Башкирской государственной филармонии. Она загорелась идеей собрать творческие силы и создать то, что объединило бы разрозненных солистов и коллективы в одном творческом проекте. Она предложила создать не много, не мало, а рок-оперу. Предполагался эстрадный состав в фонограмме, плюс солисты, плюс несколько исполнителей из хоровой капеллы и танцевальные номера.

Это было очень здорово по задумке. Единственно, я потом понял, что нужно было привлечь к работе опытных либреттистов. На предмет темы мне было предложено встретиться с Флоридом Минимуллиновичем Буляковым.

Встретились, поговорили. Флорид-агай прочитал мне то, что уже было написано. У него было начато произведение – «БОМЖ-STAR, или Бездомные любви». Очень хороший, на мой взгляд, замысел – в том, что там продолжается близкая мне тема: мы все как-то связаны с прошедшими жизнями и будем связаны будущими. Ничего в этом мире не происходит без причины и не остаётся без последствий. Эта линия всегда проходит в моём творчестве (забегая вперёд, скажу, что «Наки» продолжила эту тему).

Работа над этой оперой заставила меня ещё раз задуматься о любви. Настоящая любовь должна пройти через испытания, за неё надо бороться. И супружеская любовь, хотя это уже другое состояние, тоже требует постоянных усилий, чтобы остаться вместе. Но когда любовь только зарождается, человек ещё не знает привычек другого, он идёт за чувством без всяких гарантий. Так и Лейла в «Бомж-стар» проходит через многое: она идёт за любимым в больницу для психически ненормальных людей, а скорее, неугодных, неприятных обществу, она противостоит маме с её вечным желанием «лучшего», преодолевает ревность и зависть. Она проносит своё чувство в чистоте, невзирая на обстоятельства.

Итак, тема меня заинтересовала, но проблема была в том, чтобы либретто перевести в стихотворную форму целиком. Предполагалось создание песен, арий, а у Булякова ведь стихов не было. Зинфира Тимерхановна познакомила меня и с режиссёром Масалимом Кульбаевым, человеком с удивительной судьбой. Он приехал в Башкортостан и работал в нашем Молодёжном театре, в Стерлитамакском драматическом, и что бы он ни сделал, это всегда интересно, изысканно, профессионально. Его так же, как и меня привлекает исследование души человека, тонкие психологические нюансы. Он великолепно знает поэзию, сам пишет стихи, что вызвало моё восхищение. И в умении понимать и чувствовать другого человека ему не откажешь – он всегда чётко придавал форму моим мыслям, подбирая стихи к будущей опере. И он пошёл по правильному пути – искал стихи с восточным колоритом, и это оказало влияние на музыку. «Я люблю тебя, как любят плакать…» – одно из моих любимых.

Опера создавалась интересно и в очень быстром темпе. Я быстро написал клавир, диктуя его своей супруге Резеде. Фонограмму тоже сам набрал, вместе с моим близким другом Миннивалеем Сафиным. Мы написали два акта, первый на час, второй покороче.

В отличие от других рок-опер, что я слышал раньше, «Звезда» содержала все элементы большой оперы. Она обладала сквозным развитием, нигде не прерывалась внутри одного акта. В ней была даже лейтмотивная система, развёрнутые арии и монологи героев, хоровые сцены и танцевальные номера.

Работа шла достаточно ходко, хотя, к сожалению, инструментовка происходила на аппаратуре с довольно ограниченными возможностями. Правда, я не большой специалист в аранжировке, а из тех тембров, которые были в нашем распоряжении, мы «выжали» всё возможное. Во всяком случае, все основные линии было слышно.

Самое же интересное началось дальше. Вокалисты, которые работали в то время в филармонии и на которых, собственно, и рассчитана была опера, были очень хороши, но в театральном, актёрском плане, не подготовлены. Исключение составляет только Идрис Газиев. Он не только владеет своим голосом в совершенстве, но и настоящий актёр с мышлением режиссёра. Настоящий мастер своего дела, Вахит Хызыров тоже подходил к роли, по-своему оригинально решая образ. Лейлу мы тоже нашли – её исполнила Саида Ильясова. А другую Лейлу мы пригласили «со стороны» – её исполнила дочь моего близкого друга Флюзы Гаязовны Мухлисламовой, Ляйсан. Она и хорошо пела, и могла сыграть, и очень подходила внешне.

С Русланами дело обстояло похуже. В филармонии подходящего исполнителя для этой роли не было. И вот я в поездке в Учалы встретился с моим другом Ринатом Лутфуллиным. Он работал в Учалинском дворце культуры звукооператором. Он замечательно образован, с хорошим музыкальным вкусом, знающий поэзию человек. Он, как и я, в своё время столкнулся с проблемой алкоголя, и сейчас совершенно не пьёт, адекватно воспринимает действительность. И у нас с ним состоялся примерно такой диалог:

– Чем сейчас занимаешься?

– Давай покажу. – И я напел несколько фрагментов оперы, в том числе, и из партии Руслана.

– Давай я попробую спеть.

И я отдал ему ноты и фонограмму. Через небольшое время он приехал с выученной партией. Второй мальчик, который взялся за партию Руслана, Янбулат Мухаметдинов, был сначала очень скован и не справлялся, но в процессе репетиций было очень хорошая атмосфера – все помогали друг другу, работали с режиссёром, и в результате он сыграл хорошо.

Что же касается роли Матери, то здесь, безусловно, очень подошла Назифа Кадырова. Она оправдала наше доверие и прекрасно исполнила свою партию и роль. А Альфия Юлчурина, несмотря на то, что многие годы мы с ней дружим, и она хорошо поёт мои песни, тут не смогла освоить образ.

Опера, которую мы назвали «Звезда любви», встряхнула людей в филармонии. Я был и сам так взъерошен тем, что участвую в процессе выбора героев для своего произведения. Приходили и вокалисты из капеллы, и танцоры (как же в подобном жанре без хореографических номеров?). За постановку танцев взялся Игорь Севастьянов, человек, известный своим неординарным мышлением. Эта опера послужила толчком, стартовой площадкой для прыжка. Ринат сейчас работает на ОРТ, Игорь Севастьянов – тоже в Москве, организовал свой театр танца. Ляйсан и Янбулат успешно работают в эстрадном жанре, для солистов филармонии этот опыт тоже стал нужным и значимым. Эта опера всколыхнула, сплотила, заставила людей поверить в свои силы. Кроме того, в нашей культуре ясно и определённо обозначилось создание произведения в очень актуальном жанре – рок-опера (хотя первые попытки были у Рима Хасанова).

Четырнадцать раз «Звезда» прошла в филармонии, и в основном, при полных залах. Потом сменился директор, и как-то всё сошло на нет, хотя опере предрекали интересное будущее…