Солнце всходит и заходит. Часть сорок седьмая

Мастер Х.

Самым значительным произведением, опубликованном Евгением Поповым в начале 2000-х, стал роман «Мастер Хаос» (даты написания, указанные автором – 1998–2001). Небольшая (264 страницы) книга вышла в издательстве «МК-Периодика» в 2002 году (серия "Современная библиотека для чтения"). Роман имеет посвящение: "Всем претерпевшим от Хаоса".

Как пишет исследователь Ольга Осьмухина, роман занимает «Особое место не только в творчестве самого прозаика, но и в общем контексте современной отечественной словесности... Прежде всего, в силу его особой пространственной, композиционной, стилистической организации, определяющей в конечном итоге его жанровую форму. Текст строится как роман отражений, состоящий из наслаивающихся друг на друга фрагментов художественного повествования и non-fiction, и его структура, в свою очередь, служит отражением общей структуры российской реальности перестроечного и постперестроечного периодов, объединенных единственным доминантным понятием – Хаос. Хаос политический, культурный, социальный становится метафорой, лежащей в названии и отражающий специфику структуры – повествовательной и жанровой – роман представляет собой коллаж, составленный из художественной прозы плутовского типа, полуавтобиографии, политических памфлетов, страноведческих очерков, газетных заметок и т. д., являя очевидный синтез приемов художественной прозы и литературы non-fiction (и в этом, на наш взгляд, отразился обширный журналистский опыт самого писателя, сочетающего на протяжении всего творческого пути творчество литературное с выступлениями в печати в качестве публициста)».

В самом деле, здесь автор пошел еще дальше по пути выстраивания нелинейной структуры произведения. В этом смысле книга продолжает «Прекрасность жизни» и «Подлинную историю “Зеленых музыкантов”». Однако здесь, кажется, о линейности, последовательности чего бы то ни было и речи быть не может – мир находится как будто в состоянии тотальной нестабильности, он, как будто облако, взвесь элементарных частиц, находящихся в хаотичном движении. Не случайно книга имеет «хитрый» подзаголовок: «открытая мультиагентная литературная система с послесловием ученого человека». Послесловие написал профессор Владимир Виттих, директор Института проблем управления сложными системами (ИПУСС) РАН. Евгений Попов отнесен ученым к числу тех писателей, которые «не рассматривают человека как звено («винтик») каузальной цепочки, выполняющее четко заданную функцию, а видят его как целостность, вступающую в отношения с другими целостностями, создавая новые целостности. Иными словами, они стоят на позициях холизма – учения о целостности, одним из важнейших положений которого является то, что «целое больше суммы своих частей».

Целое рассматривается с точки зрения возникающих при взаимодействии его частей новых свойств, отсутствующих у составляющих систему компонентов. Целостные системы, к числу которых относятся живые и социальные системы, принципиально отличаются от «аддитивных» (например, механических) систем, в которых целое равно сумме своих частей, то есть результирующее поведение системы прогнозируемо на основе изучения свойств её частей. Поскольку открытые целостные системы обладают способностью к самоорганизации, писатели холистического (целостного) направления в своём творчестве исходят из того, что порядок может возникать из хаоса, т. е. из локальных, в значительной степени случайных взаимодействий. Это и определяет специфику их творчества, столь чутко реагирующего на те изменения, которые произошли в мире к концу ХХ века, когда человечество мучительно ищет выхода из множества тупиковых ситуаций». И для автора послесловия важно, что «после прочтения этого текста остается ощущение его целостности и четкой позиции автора».

Книга состоит из 18 глав, каждая из которых в свою очередь делится на несколько частей. Как было сказано, сколько-нибудь последовательного повествования мы не увидим – однако формально объединяющее начало есть: это топографическая привязка к шведскому острову Готланд, где книга отчасти была действительно написана. Здесь действует новое альтер-эго автора – некий господин Безобразов, о котором в первых строках (чтобы уж сомнения не возникло в «родстве» с Евгением Поповым) говорится: «стареющий российский подданный, родившийся сразу же после прошлой (Второй) мировой войны в городе К., стоящем на великой сибирской реке Е., впадающей в Ледовитый океан, до 7-го класса средней школы был круглым отличником, далее стал получать четверки, тройки, двойки и единицы, пить водку и курить. После чего поступил в Московский геологоразведочный институт им. С. Орджоникидзе на отделение разведки урановых месторождений, но по специальности практически не работал, счастливо избежав распределения в те потаенные военизированные места Империи, где молодым специалистам платили тогда кучу денег за секретность и грядущую потерю здоровья, связанную с обвальной глобализацией научно-технического прогресса, хаотические результаты которого многократно превзошли самые смелые ожидания…».

Как правило, в основе каждой главы лежит «происшествие из жизни», которое рассказывается от первого лица – то есть, Безобразов и «я» соседствуют совершенно свободно, но не пересекаются (Безобразов в первой части главы, «я» во второй, а третья часть представляет собой на первый взгляд неупорядоченный, хаотичный набор разного рода информации). Рассмотрим для примера главу 2, «Как хоронили тетку писателя С.». Пункт 2.1. продолжает прерванный на полуслове рассказ о Безобразове, приведенный нами выше: «…Однако перед тем, как пуститься в свободное плавание, то есть делать всю жизнь то, что ему заблагорассудится, Безобразов все же вынужден был несколько лет потрудиться на коммунистов в тяжелых природных условиях северо-востока нашей родины. В частности, будучи инженером, много бродил в резиновых сапогах по ледяной воде и хрустящему снегу, отчего, как это выяснилось через много лет, заработал себе на ноги болезнь артрит, слегка досаждавшую ему, отчего и возникла еще до "перестройки" его относительно главная мечта о черных мягких башмаках на "липучках", в которых он чувствовал бы себя, как в домашних тапочках. А еще он мечтал когда-нибудь побывать на шведском острове Готланд. И еще у него была одна мечта – о том, о чем не должен знать никто...». В пункте 2.2. «я» рассказывает о трагикомическом случае, о похоронах родственницы высланного из страны писателя С., в которых он принял участие (кстати, любые отсылки к тому же Солженицыну купируются тем, что автор «Архипелага ГУЛАГ» упоминается наряду с этим загадочным С. – однако это не более чем старый прием, полагаем, что как раз Солженицын в виду и имеется…).

Рассказчик и двое его друзей в этой истории вынуждены спасаться от поминок: «Мы и выскочили на улицу, где уже была ночь, но светила светлая луна, сопровождаемая мерцанием тоже довольно ярких звезд. Лаяли собаки. Старухи гнались за нами среди деревянных домов полтора квартала с развевающимися волосами, трясущимися частями тел и хриплыми зазывными воплями, как в аналогичном романе древнеримского писателя Петрония. Но молодость, как всегда, взяла свое, и мы, избыв погоню, счастливо попали на последнюю электричку до Москвы, радостно обсуждая случившееся под стук железных колес.

Владимир К. в 1987 году умер в казенной больнице от затяжной болезни, чуть-чуть не дожив до своей посмертной славы, Вадим Б. погиб у так называемого Белого дома в дни называемого так Второго коммунистического путча 1993 года. Я, родные, как видите, пока еще временно живой, как и все остальные жители Планеты. Как и все вы, родные».

Пункт 2.3. представляет собой перечислению по алфавиту слов и словосочетаний, внешне вроде бы между собой и не связанных, но, безусловно, относящихся к советскому тезаурусу тех времен, когда происходило действие пункта 2.2. Приведем его полностью: «Автомобили, авторское право, агитпроп, азартные игры, алкоголизм, амнистия, антисоветские выступления, балет, бытовое обслуживание, видео, восстания, генералы и маршалы, госпремии, гомосексуализм, деньги, дети, джинсы, жевательная резинка, женщины, жилищный вопрос, злоупотребление служебным положением, золото, инакомыслие, КГБ, кладбища, комендантский час, комсомол, контрабанда, кофе, культура, курение, ленинские премии, массовая информация, милиция, МРОТ, награждения, наказание, налоги, наркотики, НЛО, Нобелевские премии, новый класс – советская элита, обыски, общество «Родина», озёра, очковтирательство, паразиты, патриотизм, пацифизм, переброска вод северных рек, пережитки прошлого, перестройка, переворот, план «Коломбо», побеги из СССР, подпольная литература, порнография, поэзия, права человека, продукты питания, прокуратура, промискуитет, проституция, пыльные бури, пьянство и самогоноварение, репетиторство, самиздат, сексопатология, село, сионизм, славянское движение, снежный человек, советский человек, соревнование двух систем, Сталин и сталинизм, старики, тюрьмы и заключенные, троцкизм, угрозы советские, философия, физика, фото, футурология, химия, холодная война, художники, хулиганство и пьянство, цветомузыка, цензура, цены, черный рынок, элеваторно-складское хозяйство, эмблемы и символы, эмиграция, энциклопедии, эротика, юмор, ЮНЕСКО, ядерное, ярмарки (базары, рынки), я (Евгений Попов)».

Именно так устроено большинство глав: история Безобразова (который оказывается на острове Готланд) – «история из жизни» «я»-рассказчика – набор произвольных слов и словосочетаний (которые иногда коротко комментирует тот же Безобразов).

Как отмечает исследователь, «Здесь происходит демонстративное разделение «я» нарраторского и «он» героя (Безобразова), однако за каждым сохраняется как авторская, так и персонажная функции, то есть «я» – автор, рассказчик, писатель – создает образ героя как носителя авторской маски; «он» – герой Безобразов – в свою очередь создает образ автора-повествователя. Подобное непрерывное чередование/совмещение нарраторской и персонажной функций, постоянно вращающаяся точка зрения обнажают прием литературной игры при создании авторского образа в романном тексте, полностью исключая всякую установку на «правдивость» повествования, несмотря на присутствие в общем контексте повествования элементов non-fiction, – «правдивое», «подлинное» переносится в область художественного качества».

В книге активно используются приемы «монтажа аттракционов», традиционно связывающиеся с авангардным искусством 10-20 гг. ХХ века – причем монтируются зачастую «бессмысленные» фрагменты, ибо сам смысл возникает лишь при их сопоставлении, столкновении. На это указывает и еще один подзаголовок: «роман-коллаж».

Итак, «в романное пространство «Мастера Хаоса» Евг. Попова сводятся тексты, освобожденные от всяческих иерархических регалий по одному лишь признаку – принадлежности прозаическому слову, причем их качественное и жанровое многообразие иллюстрирует многообразие точек зрения. Автор демонстративно отказывается от характеристик и комментариев, отдавая это право авторской маске – Безобразову, своему комическому, травестированному двойнику, обретающему собственный голос, облик и судьбу, высказывающемуся, равноправно с автором «реальным» не только в рамках «собственного» биографического сюжета, но и комментирующему описываемое в основной части романа, знакомящемуся с текстами non-fiction, органично составляющими в конечном итоге вместе с сугубо литературными «историями» нарратора и героя особое пространство романного текста, именуемого «Мастер Хаос» (Ольга Осьмухина).

Пафос книги, как часто бывает у Евгения Попова, раскрывается в финале. Вот как выглядит последний «связный» фрагмент текста в восемнадцатой главе (далее идут хаотичные словосочетания – именно в этой главе выхваченные из потока новостей).

«Возвращаемся к корню. Все мы всегда жили на Земле, потому что всех нас кто-то родил. Русский философ Николай Федоров предлагал воскресить отцов, души которых обитают на дальних планетах. Циолковский изобрел для этого космический аппарат. Но как Царствие Божие внутри нас, так и предки наши – здесь, в том неведомом пространстве, сквозь которое прорастает Древо. И шумит крона, и восходит солнце, и поют птицы, и жизнь – вечна. Прохожий! Не толкай меня, ведь мы с тобой родственники. "Все мы – братья, но наш отец, видите ли, ушел в море" (Ш. Андерсон).

То есть, несмотря на «случайность», «хаотичность» описанного в книге и вообще происходящего в мире, нас объединяет принадлежность к роду человеческому, к его вневременным ценностям, о чем стоит помнить всегда и везде.

Продолжение следует…