Солнце всходит и заходит. Часть двадцать девятая

Вернемся к рассказу нашего героя о своем самогонном аппарате. «Был он сделан на каком-то секретном заводе из космического нержавеющего металла, и его строгим прямоугольным формам, отливающим серебром, изящным точеным трубкам позавидовал бы любой дизайнер с мировым именем. Излишне говорить, что спас он в эту лихую годину не только меня, но и довольно широкий круг московской богемы, чьи имена не хочу употреблять всуе, настолько они звонкие. Гнал я в невероятных количествах и в любых застольях был желанным гостем, потому что приносил не бутылку-две с трудом вырванных у злодеев-коммунистов, а штуку или пару трехлитровых банок отменного сорокоградусного вина, настоенного на вишне, калгане, зверобое, ореховых перегородках, дубовой коре и так далее, всего не упомнишь.

Второе главное в самогоне, ребята, это его настаивать, не жалея ни дополнительных продуктов вроде можжевельника, ни времени, которое при социализме просто некуда было девать, не то, что сейчас, когда всем, оказывается, нужно работать, чтоб не подохнуть с голоду или просто помереть. Писатель А.Б., изрядно выпив однажды, вдруг задал мне осмысленный профессиональный вопрос – могу ли я писать художественные произведения, когда из краника капает спирт? Я честно ответил ему, что – нет, что завораживает магия появления живой воды из мертвых, в сущности, продуктов, из которых тоже гнали самогон, когда сахар вслед за водкой тоже исчез из продажи. Неизвестно бы чем все это закончилось и куда бы еще взлетела самогонная мысль, но тут коммунистов отпихнули от руля другие ребята, и все это мировое позорище закончилось, уж чего-чего, а выпивки теперь везде полно, в чем каждый может убедиться, зайдя в любой продовольственный магазин».

Между прочим, наш герой совершал уголовное преступление: даже по двум статьям – изготовление и распространение. Естественно, гнал он при закрытых дверях и выключенном телефоне (хотя сивушный дух проникает всюду и спутать его нельзя ни с каким другим запахом в мире). По словам нашего героя, он был сильно поражен в шотландском городе Эдинбурге, учуяв вдруг на улице родной самогонный смэлл. Однако коренные лица шотландской национальности успокоили его, рассказав, что именно здесь и производят знаменитый скотч.

Много лет подряд, вплоть до нынешнего времени, его былые собутыльники и друзья, а также прослышавшая про качество поповского самогона молодежь спрашивают, где его аппарат, не выкинул ли? Наш герой отвечает следующее: «все в жизни может быть, а уж в нашей стране – особенно. Да, я действительно не гоню самогон уже много лет, потому что нет у меня для этого ни времени, ни смысла. Но где мой аппарат, уничтожен он мною или наоборот, я никому и никогда не скажу, как никогда не расскажу подробности того, как именно был передан на Запад альманах «Метрополь». Коммунисты правильно пели, что бронепоезд должен стоять на запасном пути. Простого человека всякому государству обидеть охота, поэтому все мы должны держать ухо востро, никому не верить, ничего не просить и никого не бояться».

Второй свой самогонный аппарат наш герой купил в нынешней загранице, в тогдашней Советской Эстонии. Аппарат был массивный, солидный, красивый, добротный, высокопроизводительный. Круглый и тяжелый, как космический корабль марсиан из романа Герберта Уэллса «Война миров». Но, увы, воспользоваться им уже не пришлось – перестройка кончилась, началась жизнь.

Уже потом, в романе «Мастер Хаос» Евгений Попов приведет грустную статистику первых лет сухого закона.

В стране произошел скачок наркомании и токсикомании, страна потеряла миллиарды рублей от сокращения продажи алкоголя, была вынуждена ввести карточную систему на сахар, в тяжелом состоянии оказалась техника, требующая промывку спиртом. 180 миллионов декалитров самогона в год – это больше, чем то, что делает сейчас вся наша «алкогольная промышленность».

“I won’t thank you again, Mr. Gorbachev!”

 

Говорит Евгений Попов

Гораздо позже я делал беседу с Горбачевым для журнала «Огонёк» и спросил его, зачем он ввел этот идиотский «сухой закон». «Это мне все Лигачев подсуропил, – ответил Горбачев и поинтересовался: – А Вы сильно от моего закона пострадали?» – «Нет, – честно ответил я. – Я один раз простоял на Трубной площади в магазин четыре часа, но в очереди купил самогонный аппарат, сделанный на ракетном заводе». Хмыкнул Горбачев и ничего не сказал.

 

Все прекрасно

В конце 1987 года была дописана важнейшая для автора книга второй половины 80-х – и вообще, по нашему мнению, одна из важнейших русских книг этого десятилетия (богатого и на новые вещи и, особенно, на републикации забытого, первопубликации неизданного). Речь идет о «Прекрасности жизни». Для сбора материала наш герой в свое опальное время ходил в библиотеку и работал с газетами – начиная с 1961 по 1985 год. Оттуда брались занимательные, характерные для того года, просто дурацкие и смешные фрагменты.

«Параллельно походам в библиотеку, – рассказывает Евгений Попов, – я писал рассказы и к 1987 году, смонтировал из всего этого книгу под названием «Прекрасность жизни. Главы из «романа с газетой», который никогда не будет начат и закончен».

27 февраля 1987 года.

В предисловии к этой книге я писал:

«Прекрасность жизни» устроена следующим образом: каждая глава включает в себя: 1. Текст, ориентировочная дата написания которого совпадает с нумерацией главы. 2. Газетную цитацию за этот год. 3. Текст, условно датируемый первой половиной 80-х годов ХХ века.

Первые 1960 глав, начиная с Рождества Христова, знаменующего начало современной цивилизации, никогда не будут написаны, потому что автор тогда не жил, не чувствовал и не было долгое время газет. А с 1946 года он жил, но осознанно занялся литературой лишь в 1961 году. Примерно к этому времени относится и завязка его «романа с газетой».

Начала нет, конца нет, продолжение может следовать или не следовать, ибо все мы ходим под Богом, и тот, кто еще не совсем в этом уверен, получит необходимые доказательства в самое ближайшее время».

Светлана Байкова пишет о «Прекрасности жизни»: «Авторская стратегия строится с использованием нескольких фиктивных участников коммуникативного акта (фиктивный образ автора-персонажа как автора-повествователя и «читателя», который зафиксирован в предисловии, эпилоге, диалоге Автора и Музы, газетных цитациях и в повествовательной структуре новелл; речевых образах первичных и вторичных нарраторов, выступающих в качестве основных формально-стилистических заместителей автора; образе и точке зрения фиктивного читателя, выраженных в характере речи нарраторов, выходящих на внешнюю точку зрения, а также напрямую в образе Музы) и основана на реализации принципа нарративного обрамления, позволяющего писателю не только дистанцироваться от текста, но и создать разноуровневый и разновекторный диалог текстов. Функционально значимыми элементами его становятся предисловие, эпилог, газетные цитации из последней 1985 главы, метатекст газетных цитаций, находящийся в интерпозиции относительно структуры глав и диалогизирующий с претекстом новелл».

С исследователем можно согласиться – здесь и излюбленное мерцание автор/герой (из-за обилия авторских субличностей принимающее хороводный характер – также любимый Поповым). Огромное количество «уровней», включая газетные микротексты, создает не то что диалог, а прямо-таки шум, тот самый «шум времени» (образ О. Мандельштама, характеризующий только лучшие книги.

Итак, в структуру каждой из 24 глав (они озаглавлены по годам, от 1961 по 1985) входит «старый» рассказ, газетная «прослойка» и рассказ условно «новый», написанный в начале 1980-х. По нашему мнению, именно эти вещи являются особо ценными работами Евгения Попова-новеллиста (который в дальнейшем предпочел перейти на более крупную форму). При этом многие рассказы (особенно ранние и, наоборот, поздние) были опубликованы в составе «Прекрасности» впервые. Некоторые из них переиздавались впоследствии именно как отдельные рассказы, продолжают переиздаваться и до сих пор.

Отметим, что принцип подбора «первого» и «второго» рассказов жестко соблюдался автором не везде. Поэтому строго датировать рассказы теми годами, которыми названы главы, было бы неправильно – возможно, они написаны и в «соседние» годы, но более или менее в рамках того временнОго промежутка.

Приведем пример одной газетной прослойки, чтобы наглядно показать, из чего она состояла. Это глава «1977», «вторым» рассказом здесь была «Хорошая дубина». Вот газетная прослойка (о первом рассказе скажем ниже).

«Речь Генерального секретаря ЦК нашей партии товарища Леонида Ильича Брежнева в осуществлении Программы мира, его прямота, искренность, дальновидность и политическая мудрость вызывают одобрение всех миролюбивых людей планеты. Не случайно семидесятилетие Л.И. Брежнева весь советский народ, все честные люди земли восприняли как знаменательное политическое событие.

Вступает в свои права новый, 1977 год, второй год десятой пятилетки, юбилейный – страна идет навстречу шестидесятилетию родной Советской власти. Впереди каждого из нас ждут намеченные планы, новые задачи.

Булат Окуджава

Я пишу исторический роман

Василию Аксенову

В склянке темного стекла

из-под импортного пива

роза красная цвела

гордо и неторопливо.

...................................

Это образованные люди. Диас Валеев из Татарии, Эдуард Русаков и Евгений Попов из Красноярска, Валерий Полуйко из Ворошиловграда, Леонид Безруков из Горького, Иван Буйгулов из Перми, Евгений Суворов из Иркутска, москвичи Александр Русов и Владимир Мирнев, Георгий Баженов и Юрий Аракчеев. Нет, это не простое перечисление имен. Каждое имя это писательская индивидуальность. Но всех ли их знает критика? Нет, хотя эти молодые писатели без всяких скидок достойны пристального внимания критической мысли. Достойны они и внимания издателей.

Н. Евдокимов. ЖДАТЬ ЛИ ВДОХНОВЕНИЯ?

Есть у меня только одна просьба к тебе, дорогой читатель. Если встретится на твоем пути безнравственный человек, не дай ему совершить злодеяние, останови его.

С. Данилов. ТАЙГА... НАДО ЛИ С НЕЙ БОРОТЬСЯ?

Вознесенский – один из остросоциальных художников.

В. ЗАЛЕЩУК

В КОСМОСЕ – "СОЮЗ-24"

– Американского негра надо уберечь от коммунизма, – категорически сказал он и решительно нагрузил тарелку бобами.

Ленгстон ХЬЮЗ

Мы в бригаде.

Бригада – одно.

В блеск зубила заточены славно...

А. СОФРОНОВ

Неожиданно прозвучал спокойный голос Брежнева: "Спрячьте пистолет, лейтенант! Давайте расставим по траншее коммунистов, а между ними остальных бойцов". Сам Брежнев занял место убитого пулеметчика.

Вл. Соломатин. ТРИ НЕЗАБЫВАЕМЫХ ДНЯ

Идейное воспитание молодой литературной смены сегодня – вопрос вопросов.

Ф. КУЗНЕЦОВ

Последние годы Татлин прожил на Масловке, в городке художников, на одной площадке с Федором Решетниковым. Перебраться сюда ему помог Всеволод Вишневский.

И. Рахилло. О ЧУДАКАХ И ТАТЛИНСКОЙ БАНДУРЕ

Журналы в марте печатают: "ДРУЖБА НАРОДОВ" – ...> начало второй книги романа Ч. Амирэджиби "Дата Туташхиа", окончание романа М. Слуцкиса "На исходе дня", рассказы Р. Эзера, Е. Попова...

Советские профсоюзы были и остаются школой коммунизма.

Л.И. БРЕЖНЕВ

Семинарами переводчиков руководили Я. Козловский, С. Липкин. Новый спектакль Московского областного драматического театра им. А.Н. Островского "Трудный март", поставленный режиссером Г. Соколовым по пьесе А. Кржижановского, тоже на рабочую тему.

Борис СМИРНОВ, народный артист СССР,

лауреат Ленинской премии

...территория Тверского бульвара входит в заповедную зону центра Москвы, в связи с чем...

Зам. нач. ГлавАПУ В.А. НЕСТЕРОВ

Особенно жаль, что иногда хорошие, чистые ребята, не ставшие ни откровенными циниками, ни лукавыми мимикристами, – а таких хороших в нашей молодежи большинство – все-таки иногда не проявляют общественной активности...

Е. Евтушенко. ГРАЖДАНСТВЕННОСТЬ – НРАВСТВЕННОСТЬ В ДЕЙСТВИИ

Тема "красной субботы" – от первой в истории, в которой принял участие вождь Октября В.И. Ленин, до нынешних трудовых субботников – одна из магистральных трудовых тем советского изобразительного искусства.

……………………………..

– Демьян Бедный – мужик вредный! – усмехались бородатые косари.

– Для богатеев он вредный, а для нас пользительный.

– Политичный старичок...

А "старичку" этому было тогда 35 лет.

А. Жаров. НАМ ЛЕНИН ЗАВЕЩАЛ

……………………………………………….

Водитель-испытатель Г. Евграфов демонстрирует трактор Т-330 писателям Семену Шуртакову, Николаю Евдокимову и Вячеславу Кузнецову.

Фото А. КАРЗАНОВА

……………………………………..

СЕРДЦЕМ И ДУШОЙ – С ПАРТИЕЙ, С НАРОДОМ. ОБЪЕДИНЕННЫЙ ПЛЕНУМ ПРАВЛЕНИЯ ТВОРЧЕСКИХ СОЮЗОВ СССР

Свершилось грандиозное событие. Мы сами обсудили, одобрили, дополнили и приняли Основной закон нашей жизни!

И вот она на столике зеленом

Лежит среди моих вещей простых,

Дающая свободу миллионам

И труд и отдых в строках золотых.

Ее я сердцем поднимаю выше,

И каждый лист звенит в моей руке.

Свое дыханье в этой книге слышу

На праведном, родимом языке.

Г. ЛЮШНИН»

Как видим тут несколько слоев: официальные документы и примыкающие к ним славословия Брежнева (как раз принята новая конституция СССР); новости литературной и окололитературной жизни (перечисление перспективных молодых писателей – скоро многих примут в Союз, цитаты из литературных друзей и врагов автора), выписки из классиков, наконец, просто почерпнутые из газеты забавные картинки тогдашнего быта…

А первый рассказ главы – это тоже «рассказ о травме», очевидно, благодаря этому объединенный с «Хорошей дубиной». Он называется «Проводы так называемой русской зимы, или Поломанная голова Мирзликина». Имеет авторский подзаголовок «Глупый рассказ с оговорками» (подзаголовок, напомним, есть и у «Дубины»). Речь идет о том, как во время праздника «проводов зимы» (до сих пор очень распространен, особенно в провинции) некто Мирзликин полез на столб, да свалился и крепко расшибся. Причем полез неожиданно для себя, будучи захваченным стихией праздника. Это вообще история о том, что бывает с интеллигентом, который увлечен стихией (как, между прочим, увлечен ею был и герой «Дубины», пошедший в разбойники).

"Вихрь! Вихрь! – шептал Мирзликин. – Снег! Снег! Пестрое кружение... Белорусы! Армяне! Евреи! Украинцы! Русские! Цыгане! Я достиг! Я вознесся! Что бы мне еще совершить для окончательной победы праздника?"

И он решил с целью окончательной победы праздника раскрыть клетку и выпустить прямо в стальное небо томящегося в ней петуха. Это было просто необходимо! Лишь тогда случился бы действительный триумф, истинный апофеоз, точка над латинской буквой i Мирзликин протянул руку и...

Тут-то и случилось трагическое. Мирзликин потом мне объяснял, что это, наверное, – искусственный мед. Искусственный он и есть искусственный, загустел, повытерся, истончал. Мед ли истончал или еще что, а только Мирзликин на глазах у всех как-то странно расшиперился и с дикой скоростью притяжения земли полетел вниз вместе с петухом и коньяком, сильно поломав себе об эту землю голову. Завыла "скорая", и его увезли в больницу».

Однако это все видела дочь «большого человека», влюбилась в Мирзликина и вышла за него замуж. Благодаря папе пара зажила шикарно по меркам города П., где происходит действие. То есть, в первом рассказе главы (ищем общее со вторым!), помимо травмы, тоже «хозяин жизни», у которого (как и у Внукова из «Дубины» есть дочь). Однако в «Проводах...» все кончается куда хуже.

«Мирзликин вскоре спился, и жена его выгнала, о чем он и рассказывал мне длинными зимними ночами, когда мы с ним в прошлом году на пару дежурили в одной из кочегарок Советского райпотребсоюза одного из городов Московской области».

Гораздо позже Евгений Попов «продлит» действие этого рассказа и теперь последний абзац выглядит так: «Потом наступила «перестройка». Мирзликина вылечили, Ивана Маркелыча зарезали. Ната Агамедова вышла замуж за уличного оппозиционера Серегу и теперь преподает в Колумбийском университете (США)». Стихия продолжила разборки с судьбами героев!

Рассказ среди прочих лег в основу оперы-лубка композитора Леонида Бобылева «Прекрасность Жизни, или до Полного Просветления» (2016), в сочинении либретто которой участвовал и сам Евгений Попов – но это уже совсем другая история.

А что касается «Прекрасности жизни», то книга – в прямой противоположности с крайне пессимистическим тоном многих рассказов начала 80-х – заканчивается на оптимистичной ноте. Причем заканчивается двумя хроникальными сообщениями: из горьковской ссылки возвращается академик Сахаров, и (последние слова книги): "Через 43 года заговорил Архип Сидорович Максименко, потерявший речь после тяжелого ранения в декабре 1944 года». И автор взмахнул руками».

Перестройка вступала в свои права, и наш герой встречал ее с оптимизмом.

 

Говорит Евгений Попов

Я не собирал специально монструозные цитаты, хотя говорят они сами за себя. Я полагаю, что в книге этой – реализм, объективное газетное изображение безумной жизни в СССР тех лет, на смену которой пришла другая безумная жизнь, «перестройка», в начале которой – опять же согласно газете – это финал книги – в одном из сёл от объявленной КПСС «перестройки» внезапно заговорил немой, да «на таком чистом и певучем украинском языке, что даже односельчане удивляются». Я теперь сам пользуюсь этой книгой, когда мне нужно вспомнить, когда судили Синявского с Даниэлем или объявили очередную борьбу с пьянством, которая всегда заканчивалась победой пьянства. В газетных цитатах была полная информация об официальной жизни страны, в рассказах – о частной жизни граждан, которые не спешат строить коммунизм и поворачивать на юг северные реки, а наоборот – пьют, воруют, пытаются заработать «копейку», ленятся, влюбляются, женятся, ссорятся, заводят детей, разводятся. И никакая «перестройка» тут не поможет. «Цыпленки тоже хочут жить», а существование мыши под веником – вовсе не смерть. Тем более, как гласит русская пословица, «живет кошка – живет и собачка». Сосуществовать с государством – есть осознанная необходимость гражданина. Иначе хаос, революция, разор, хана.

Продолжение следует…