О тех, кого помню и люблю. Часть третья

«Вечерка» начала выходить в Уфе 1 января 1969 года. Ее возглавил Явдат Бахтиярович Хусаинов. Для редакционных работников он был Яшей. Вечеркинцам город для редакции определил роскошные кабинеты второго этажа гостиницы «Уфа», до 1917 года это была «Астория». Дореволюционный комфорт и потертый шик старинной гостиницы были видны в планировке и размерах кабинетов, широком и удобном коридоре, где стоял большой теннисный стол.

Если не изменяет память, в обеденный перерыв в теннис всегда играл Реан Бикчентаев. Среди первых в новую газету из ленинцев ушел Юра Коваль, несомненно, золотое перо молодежки и ставший не последним игроком в новой газете. Эрудированный, много и многих знающий тонкий собеседник, он умел вести и профессиональный и дружеский диалог. В это же время он получил приглашение читать новый курс литературной критики в БГУ на кафедру профессора В.С. Синенко, но отказался, это стало причиной приглашения в университет после защиты в МГУ молодого кандидата наук Евгения Семеновича Неживого. Юра Коваль работал до последнего во многих уфимских изданиях и умер не так давно.

Юрины выступления в новой газете всегда были событием, он умел не только найти новую тему, но и очень точно проанализировать ее, его коньком был глубокий психологический анализ поступков его героев. Но одновременно его авторские акценты были довольно сильны и очень социальны.

Тогда же в этой газете появилась Алла Анатольевна Докучаева, у редактора было чутье на профессиональные кадры и хороший вкус. Алла привнесла свою сольную партию в историю местной культуры и искусства, не гнушалась и педагогической темой. Она приехала из Нижнего Новгорода, где ставила перо в одной из сильнейших советских молодежных газет горьковской молодежке «Ленинская смена». Она стала, наверное, самым успешным и эффективным ответственным секретарем «Вечерки», заместителем редактора, заведующей отдела культуры, не просто хорошим организатором, но и играющим тренером. Писала она всегда отменно. Тогда всех удивляли тематические номера, которых прежде не было в местной печати. Например, зимние номера с серией репортажей и многочисленными фото и интервью уфимцев. Это была ее работа: от придумывания проблемы до реализации. Я помню Аллу Анатольевну в кадре тогда самой любимой программы телевидения, это была первая «Песня года» за 1971 год, когда ведущие подошли в амфитеатре зала к Алле и дали ей микрофон. Не помню точно прозвучавшего текста, но он был как-то связан с «Севастопольским вальсом». Это было событие провинциального масштаба.

Слава Стрижевский тогда как фотокорреспондент вырвался вперед своим видением жизни столицы республики и ее жителей. Это было явлением фотожурналистики. Он создавал авторскую конкуренцию всем остальным фотокорам газет Уфы. Слава торопился запечатлеть все, лица уфимцев, его передовики труда чаще были не только трудолюбивы, но и красивы. Из фоторепортажей с уфимских мотогонок те, кто не попали на эти события спорта на стадионы столиц, видели лица земляков-чемпионов Габдрахмана Кадырова. Бориса Самородова, Игоря Плеханова, Юрия Чекранова. С его фото на нас смотрели выдающийся чешский гонщик Антонин Шваб и швед Курт Вестлунд. Фотокамера в его руках творила чудеса.

Кафе «ДРУЖБА» в жизни уфимских журналистов

Оно располагалось на первом этаже дома через дорогу от ЦУМа на той же стороне улицы. И в дни получек и гонораров было самой доходной точкой общепита в центре Уфы. Там рядом был старый юридический факультет университета и длинный жилой дом с лепниной на стенах, но без балконов. На нем висела мемориальная доска, что в одной из квартир жил в эмиграции во время войны немецкий писатель Фридрих Вольф. Шепотом тогда рассказывали, что он отец главного разведчика ГДР Маркуса Вольфа, который работал в Уфе во время войны в аппарате Коминтерне в красивом историческом здании авиационного техникума на углу улиц Ленина и Революционной. Позже в нем располагался авиационный институт. А в Кушнаренково у них была, якобы, типография, где они выпускали свой журнал. Это теперь мы знаем, что под этой респектабельной вывеской скрывалась школа разведчиков, об этом недавно в программе «Вести» рассказал Сергей Брилев. Партийные лидеры Болгарии, ГДР, Чехословакии, секретарь компартии Испании Долорес Ибаррури жили в гостинице «Башкирия» и каждый вечер с главной почты Уфы вещали на радиостанции «Свободная Германия», «Свободная Болгария», «Свободная Чехословакия» и других. Двухсотметровые антенны крупнейшей в стране коминтерновской радиостанции находились на окраине Уфы. В Глумилино, где сейчас торговый центр «Планета». Кто мог тогда предсказать, что модель гэдээровской контрразведки Штази рождалась в голове у Маркуса Вольфа в Уфе.

А с виду это был обычный дом, обычное кафе с обычным интерьером, но очень красивым старинным наборным мозаичным плиточным полом и вышколенной обслугой. Здесь никогда не вызывали милицию и все кулачные дискуссии разводили сами. В любое время рабочего дня приносили графинчик и дежурные пельмени с закуской. Не каждый уфимский дорогой ресторан мог похвалиться высоким статусом своей публики. Многих посетителей знали по фото в журналах и газетах. По телевизионным передачам. Обычно здесь обмывали первый гонорар начинающие и привычно обедали почти все местные классики. Тут можно было пристроить свои стихи, возможно, и прозу. Долго никто не засиживался, у всех были дома и семьи, но пропустить без коллег такое событие было нельзя.

Вторым местом, где все охотно обедали, было очень приличное кафе в Доме офицеров на первом этаже справа от входа. Там был табльдот. Занимали все места в обеденном зале, и официанты быстро разносили стандартный обед из трех блюд. Всегда вкусно. И все это удовольствие стоило 1 рубль. Потом все пообедавшие уходили. Столики заново сервировались и запускалась новая партия страждущих. Там, за столиками, шел интенсивный обмен новостями. Пока ждали свои тарелки с обедами я познакомился там с еще одной легендарной личностью уфимской журналистики, Амиром Гусмановичем Валитовым. Он тогда был молодым и поэтому без отчества. Он стал первым редактором «Уфимской недели», которую выпускал вместе с Рашитом Аюповым. Он один из старожилов уфимского дома печати и с удовольствием работает до сих пор.

Было еще кафе в Доме актера на втором этаже, но это место было самой обычной точкой общепита.

Отдел рабочей молодежи

Самой колоритной и интересной в нашей первой комнате была Света Липатова. Полдня она общалась по телефону с половиной республики, мы помнили имена почти всех ее собеседников, но чаще всего она звонила в Нефтекамск, в Хазино. И тогда долго стоял в кабинете ее громкий голос «Хазино? Хазино? Позовите…». Я помню, что тогда строилась Кармановская ГРЭС, и наша газета регулярно освещала ход строительства. Результатом ее телефонных диалогов были многочисленные заметки с мест про достижения молодых рабочих и инженеров республики. Большинство ее заметок было подписано именами рабочих предприятий всей республики. Хотя все было написано ею. Она в газете знала и умела все: мотаться по командировкам, писать громадные материалы про проблемы ударных комсомольских строек и рабочую молодежь.

Писала Света хорошо и много, и все это интересно читалось. Видела своих героев интересными и красивыми, какими они и должны быть в молодежной газете в начале 70-х и любила периодически выпрашивать командировку в Мурманск или Владивосток, откуда клятвенно обещала привезти несколько гвоздевых материалов. И потом писала на одном дыхании эти материалы, про рыбаков, подводников, строителей, моряков торговых судов и, конечно, тамошних бичей, недорогой бездомной рабочей силе приморских городов и рыбацких поселков. Она привозила десятки историй про тамошнюю жизнь, и нам хоть немного хотелось повторить ее маршруты, мы с разинутыми ртами слушали ее рассказы. Но мы тогда еще не доросли до ее командировочных и творческих возможностей. Ее отдел готовил на страницах «Ленинца» большую половину материалов.

Однажды она привезла из дальневосточной командировки серию материалов про далекий уссурийский край. Был в них и героический Виталий Баневур. Мы-то этого героя знали только по творчеству писателя Дмитрия Нагишкина, а Света сама проехала по тем легендарным местам. И был в ее тексте один безымянный герой, который с жуткого похмелья дремал утром на причальной тумбе у океана. Материал уже стоял в номере, но Марсель Абдрахманович Гафуров, главный редактор газеты, не знал, как сделать из похмельного бича симпатичного героя для молодежной газеты. И он придумал, мы потом долго хохотали за обедом в буфете и оценили находчивость редактора. Получилось примерно так: «на причальной тумбе дремал с утра пораньше уставший местный бич». К слову сказать, редактор очень точно выправлял наши материалы. Иногда мы обижались, но сегодня могу сказать, что он материалы не ухудшал. Он читал все материалы в номер, от первой до последней строки. Каторжная работа, особенно в молодежной газете, где всем еще далеко было до среднего журналистского профессионализма, и почти все себя поголовно причисляли к начинающим классикам. Вечная история про гадкого утенка. Света стихов не писала, но невзирая на этот «недостаток», редактор ее любил.

Я помню Светкину свадьбу, когда мы ее выдавали замуж за Женьку Сыча в разгар весенней жары. Он недавно появился в редакции, длинный, тощий и немногословный. Но материалы были написаны им на совесть: интересные, с сюжетом и обязательным для тех лет производственным конфликтом, в котором победителем выходил головастый секретарь райкома комсомола с помощью мудрого секретаря райкома партии. Кто знал, что с нами в одном кабинете сидит будущий писатель? Мы оглянуться не успели, как у них начался роман. Липатовой дали султановскую квартиру. Редакционный художник переехал в крупнопанельную двушку в новый район и новый дом, а его большую, но жутко неудобную проходную многокомнатную квартиру в старом деревянном доме на углу Социалистической и Чернышевского с частичными удобствами дали теперь уже не Светлане Липатовой, а Светлане Сыч. Они в Уфе недолго после свадьбы поработали и уехали в газету в Комсомольск на Амуре, а потом эмигрировали в Соединенные Штаты. Евгений давно стал писателем, а Светлана добывает деньги на издательском поприще. Недавно мы узнали, что Женя умер за океаном, очень жаль, что так рано прервалась его яркая жизнь.

В памяти остался Светланин портрет перед каким-то походом на концерт. Она любила свитера. И чтобы ее свитер стал праздничнее для концертного мероприятия, она сверху обычно накидывала ожерелье из каких-то бус. И не могу даже вспомнить, пудрилась ли она когда-нибудь.

Продолжение следует…