Неповесть. Часть шестьдесят седьмая

Лакуна

Миновали Октябрьские праздники, наша учёба продолжилась столь же интенсивно, вплоть до конца декабря, а там пришла и первая в нашей жизни сессия, мы сдавали зачёты по теоретическим предметам, но главное это показ работ, созданных за первый семестр.

Выглядело это так: всех нас разбили на пары, каждой паре выделялась аудитория (одна или две стены), где нужно было развесить все свои работы, после чего кабинет опечатывался. Далее комиссия, состоящая изо всех наших педагогов по специальности, заходила в аудиторию и за закрытой дверью долго (как нам казалось) обсуждала увиденное, и лишь потом приглашали авторов и мы искали результат, расположенный на одном из рисунков. Поэтому каждый метался перед закрытой дверью и переживал, особенно много переживаний досталось студентам, чьи работы висели в дальних аудиториях. Мои работы вывесили в нашей аудитории (она была третьей в очереди), и я посчитал сие хорошей приметой. Потом уже, после ухода комиссии, мы пристрастно обсуждали увиденные оценки (их обычно помещали на листе с рисунком в правом верхнем углу) и, естественно, было много недовольных и результатом и педколлективом, который не мог объективно рассудить по их мнению. Короче, споры и обсуждения выставленных оценок затянулись часов до восьми вечера. Потом некоторые (догадайтесь кто) отправились в Берёзку обмыть такое грандиозное событие. Обмывали дорогим коньяком и поедали пирожные «Прага» весьма нами чтимые, слушали «Big Beat».

Мне, однако, на первой сессии поставили 4, 5, 5 (четвёрка за рисунок) это давало право на стипендию (целых двадцать рублей в месяц). Лепку оценивали уже в конце года на летней сессии. Зачёты я тоже сдал с первой попытки.

Первый блин вышел удачным.

Лакуна 

Новогодний вечер был 28 декабря в нашем актовом зале, на сцене студенты музотделения показали превосходный концерт, а далее начались танцы под игру нескольких парней с музыкального отделения, но они играли музыку неправильную. Мы сделали оформление Актового зала, тоже недурно получилось, надо сказать.

Вот тут, прямо на вечере, мне пришла в голову мысль – а не создать ли нам свою beat-группу, я тут же поделился с Серёжкой и получил одобрение. Тогда Сергей ещё не умел играть на гитаре, но я пообещал быстро его научить (сам-то без году неделя как разучил три аккорда аккомпанемента). Предстояло обзавестись инструментами, найти барабанщика и третьего гитариста. Электрогитар тогда не производили в СССР, а импортные в Уфе ещё не продавались, просто звукосниматель тоже купить было невозможно (тем более никто из нас не знал тогда, как он работает). Но мысль о рок-коллективе уже гвоздём застряла в моей голове.

Музыки ещё не было и в помине, а драйва хоть отбавляй.

Лакуна

Во время зимних каникул я поехал в Свердловск проветриться и посмотреть на тамошнюю атмосферу в студенческих кругах (вузов и техникумов тут было несравненно больше чем в нашем захолустье, один УПИ с 15 000 студентов чего стоил). Остановился я у маминой подружки, у которой был сын студент, как раз учащийся в УПИ (они и жили в двух шагах, в доме над «Синтетикой»), он меня выводил в свет, в том числе мы посетили пару студенческих вечеринок.

Он показал мне городские достопримечательности. Больше всего меня впечатлили закопченные ртутные фонари вдоль по Ленина. Сходил я и на несколько концертов, и на спектакль в Драму (тогда в Свердловске драмтеатр значительно превосходил наш и по труппе и по репертуару).

Кроме того, все каникулы я протаскался по Свердловску в поисках грампластинок, и в конце концов угодил в скверную историю, связанную с этим.

В магазине грампластинок, в полуподвале на Малышева, где я спрашивал у всех окружающих, где можно приобрести импортные диски, ко мне подошёл юноша и предложил съездить с ним к нему домой, там-де лежат несколько дисков, которые он охотно продаст. Лопоухий инфантильный глупец – то бишь я собственной персоной, задрав хвост, поспешил за словоохотливым собеседником, мы садимся на троллейбус и едем в сторону Уралмаша, до остановки «Трамвайный парк» или «2-й километр». Он приводит меня в квартиру на втором этаже, где уже находятся несколько нетрезвых юношей и девушек, оставляет меня с ними и выходит как бы за пластинками.

Сразу после его ухода ко мне приближается некто из компании и предлагает показать им все мои деньги (приведший меня красавец успел рассказать о цели моего визита). В ответ я прошу сначала показать мне грампластинки, мне показывают две, но одна из них у меня уже есть, а другая просто не представляет интереса, человек же, приведший меня сюда, больше не показывается. Естественно, отказываюсь отдать им свои деньги и пытаюсь выйти из комнаты, чтобы покинуть этот дом, однако меня хватают, отбирают все деньги и начинают избивать…

Приходится сигать в окно, разбив стёкла (это второй этаж, как я уже сообщил). Приземляюсь нормально в снег и даю дёру к троллейбусной остановке, те меня догнать не сумели (а, возможно, и не пытались), через полчаса я дома в лёгкой истерике, но с пустыми карманами, хорошо, что билеты на обратную дорогу мной уже приобретены и до отъезда всего сутки. В милицию, я, естественно, не обратился, поскольку сам и был виноват, да и искать молодчиков никто не стал бы. А следующей ночью уже трясся в вагоне.

Короче, весёлые выдались каникулы.

Лакуна

По приезде снова занятия, на рисунок ставят уже всю голову Давида в сборе. Рисунок предполагается длительный. Живопись по сравнению с первым семестром не изменилась. По истории искусств зубрим стили древнегреческой архитектуры (ордеры) странно, но в муз-педе нас не знакомят с историей музыки, как будто она не является частью мировой Культуры, кстати, литература тоже, видимо, не часть.

У Нади Гурьевой дома начинает собираться своеобразный кружок, в котором обсуждается литература, поэзия, новости культуры. Страстно желаю туда проникнуть, но всё как-то не получается начать разговор (хоть мы знакомы давно, но не настолько близко); мне неловко напрашиваться, а она как-то не замечает моих движений. Остаюсь пока с Серёжкой и Валеркой.

Как я писал, мы второй набор художников, но в первый год набрали всего одну группу, а нас три. Старшекурсники сначала нас не признают совсем, но после сессии некоторые снисходят до того чтобы нас замечать. Мне кажется, что там ребята работают, не так уж здорово, как выделываются, за исключением двух-трёх. Я даже выпросил у одного из них (Ю. Архипова) прямо с показа небольшой зимний этюд маслом, очень недурной и прекрасный по настроению (он и сейчас у меня хранится).

С Мишкой Зелениным дружба тоже на мази, жаль только, что живёт он далеко, на бульваре Славы, конечной остановки троллейбуса второго маршрута, который ходил прямо от моего крыльца. Частенько ездим к нему в гости всей троицей.

Как-то в феврале мы отправились в Пельменную на проспекте Октября есть пельмени на спор, кто больше (он был большой мальчик, а я мозгляк), призом служил литр портвейна за 1 рубль 40 коп. С нами отправились и Серёжка с Валеркой, в качестве рефери, ну и тоже… покушать. Съели мы с Мишкой одинаково – по восемь с половиной порций противных скользких пельменей машинного производства и отпали от стола совсем без сил с раздутыми внутренностями. Еле-еле выползли из пельменной и погрузились всей оравой в троллейбус (это было примерно на полпути к Мишкиному дому). Доехали до бульвара Славы, где закупили призовой фонд, а поскольку никто не победил, скинулись поровну. У Мишки никого дома не было, поэтому сразу сели выпивать, но от предложения Сергея и Валерки закусывать, дружно и с отвращением отказались. Выпитый на четверых литр, действия на переевших нас не оказал, посему пришлось идти за второй порцией. Выпили и это. И вот тут, когда я собрался уходить, обнаружилось, что ноги мои начали жить своей особой, уже не контролируемой мной, жизнью, т. е. они двигались в произвольных направлениях и сами по себе. Самое ужасное, что я всё отлично сознавал, но так и не смог управлять строптивыми конечностями. На предложение проводить меня ответил гордым отказом и отчалил домой, ребята остались что-то пить ещё. Движение моё по улице к остановке нужно было снимать в кино, меня так мотало, что я поочерёдно стукался о стены домов на противоположных сторонах этого бульвара, а он там шириной почти как Садовое кольцо в Москве у Октябрьской площади, особенно я опасался на кого-нибудь налететь, поэтому, завидев впереди себя мамашу с коляской, в панике метнулся в ближайший двор, откуда вышел минут через десять с неимоверными усилиями.

Было страшно и смешно, и стыдно.

Но эти мучения мои все же закончились, и я умудрился-таки погрузиться в нужный троллейбус, перепуганная моим внешним видом (видимо, у меня был дикий взгляд и одежда была в снегу) кондукторша умоляла меня не садиться, чтобы не пострадал салон (её очень волновало содержимое моего желудка), но мне-то было нормально, особенно в то время, когда не надо было бороться с ногами. Вскоре я благополучно уснул и проснулся только когда подъезжал к дому. Ненавижу себя пьяного после этого подвига.

Мама ничего не заметила.

Лакуна

Тем временем инфекция бит-музыки заразила уже и наш провинциальный мир, в городе образуются первые ВИА, разной степени «роковатости», но непременно это три гитары, барабаны и почти всегда «Ионика» (откуда взялось это название так и не знаю до сих пор, тогдашние клавиши назывались «Электрон»).

Даже в нашем дворе теперь живёт рок-музыкант из самой гламурной тогда группы – «Кузнецы Грома» (названьице, однако); играют они неплохо, но скучновато, без драйва, зато благодаря связям играют на танцах на лучших площадках города (Цирке и Дворце Спорта). Были и другие, в мединституте пели «Красные Кресты», появились группы: и в БГУ, и в Педе, и в Авиационном и Нефтяном институтах, становилось ясно, что джаз на танцульках изжил себя, переместившись в рестораны.

Наш дворовый музыкант был из обеспеченных – это был старший брат Толика Гохберга, чей отец был известным адвокатом, поэтому инструмент ему приобрели в ГДР: это была гитара-бас, доска фирмы «Musima» (нам даже иногда давали подержать это сверкающее, полированное чудо). Приглашали нас также и на концерты – для количества, но потом, когда группа приобрела известность, нас уже не пускали бесплатно.

В филармонию зачастили с концертами и заезжие мастера «Big Beat»ʼa. Приезжали из Питера «Поющие Гитары» и попасть на их концерты было страшно трудно. Концерт был великолепный, а когда они исполнили цитаты из «The Beatles», восторгам нашим не было предела. А однажды и всего на один день приехали заграничные артисты из польской группы «Typhoon». Эти музыканты были уже оснащены солидно по-европейски: они привезли звукооператора и первый виденный мной «rack» – комплекс звукообработки и звукоусиления в одном боксе на колёсах (кстати, я подобной роскоши не видел потом ещё лет пятнадцать, это и сейчас-то не у всех). Жаль только, что играли они «не ах». Тут и уже упомянутый чешский фильм «Старики на уборке хмеля»… нас подогревали со всех направлений, пальцы зудели от желания колотить по струнам уже пора было заорать: Yeah!

Оставалось ждать совсем немного, шёл 1965 год.

Продолжение следует…