Созвездие Эвридики (Светлана Хвостенко). Начало

Как влажно и страшно в весеннем ночном Петербурге…

Мелькнула девочка – бежала по росе –

А сгинула под землю – так была ли?

С. Хвостенко

Книгу «Пятое измерение» продолжает подборка стихотворений Светланы Хвостенко – «Созвездие Эвридики». Читательское признание талантливая поэтесса получила рано. Лучше сказать, своевременно – минуя искусственные препоны со стороны старших товарищей по цеху.

Причина этому, как я уже сказал, несомненная поэтическая сила, поднимающая С. Хвостенко высоко над средним уровнем пишущей массы стихотворцев. Но не только она. Бесспорно, и личное обаяние, и напор юной девушки сыграли здесь не последнюю роль.

Высказывание А. Блока «Когда пишет мужчина, он смотрит на Бога, когда пишет женщина, она смотрит на мужчину» многое объясняет в случае с нашим автором. Вся подборка стихотворений «Созвездия Эвридики» — в основном такой подспудный взгляд, письмо в присутствии друга, брата или возлюбленного.

Перед нашими глазами всегда только высший уровень близости. (В этом уфимский поэт С. Хвостенко схожа с М. Цветаевой). Ее мужчина, это — некий единый, мощный динамический тип, как бы одно и то же лицо. Героиня лирики Хвостенко ждет его, жаждет. Буквально, как земля — оплодотворения небом: ветром, дождем и семенем. В эпоху феминизма такое откровение со стороны женского автора, если еще женщина позволяет себе говорить то, что чувствует, произносится уже с оглядкой, с оговорками — на равные права женщин с мужчинами и на конвенциональность отношений. Но смелость С. Хвостенко — в ее перехлестывающей искренности. Ее героиня заявляет о влюбленном счастье своего ожидания с откровенной прямотой — опять же, с безоглядной цветаевской гордостью. Потому что это ожидание-предвкушение суть предвосхищение единственной, не контрактной любви к мальчику и мужу. Это не прикладное и бесполезное счастье — соль ее мирочувствования, «Легкий огнь над кудрями пляшущий,/Дуновение вдохновения» (по Цветаевой). Любовь как предвкушение и есть сквозная тема и радость всей ее, героини С. Хвостенко, быстротечной жизни.

Без этой главной темы о любви мы ничего не поймем в творчестве нашего поэта. Это центральная тема, организующая или варьирующая все остальное содержание ее поэзии. Обнаженный нерв самой любви. Конструктивный принцип.

«Созвездие Эвридики» открывается стихотворением «Коршун над головами», посвященным двум друзъям-поэтам: И.Г. и А.Г. Здесь дело коршуна «узнавать добычу в том, что движется и живет, тепло излучая» сравнивается с поэтическим творчеством отдыхающей на берегу тройки поэтов, над головами которой птица парит. При этом выражение «Обмирает воздух» открывает идущие подряд обе строфы стихотворения. А значит, с «обмирания», или замирания, с этой пронзающей, центрирующей и смещающей эстетической сути дела все и начинается. И хищная охота, и творчество как любой смыслообмен вообще. Это процесс слияния в любовном предвкушении охотника и добычи в нечто третье — единое, процесс умирания и нового рождения друг в друге. Но для молодой поэтессы, что особо важно в эстетике жизни, это не более чем игра: «Я не слишком верю. Сейчас подлететь решись он — / посмеюсь и только, потом протяну ладони. / Я хочу побеседовать с ним о смысле жизни, / заглянуть в глаза: тем забавнее, чем бездонней. / Подростковая дурь? Но помилуйте, так раскошен! / Так парит невесомо. Мой голос почти восторжен: / — Что мы все без тебя? / Я почти что люблю тебя, коршун». Это парение коршуна над головами, «роскошь», «восторг», «обмирание воздуха», «подростковая дурь», «почти что любовь» — суть сам воздух поэзии, в котором обозначилось «Созвездие». Все серьезное здесь как будто понарошку, но жизнь ликует в присутствии смерти по-настоящему. А смерть реагирует на это ликование жизни соответственно. Только так и рождаются настоящие стихи. Брачевание, закольцовывание жизни с другой жизнью в обозначаемых смертью внешних границах. Дело истинной поэзии постоянная трансформация самого авторского тела в строки, его агония, чтобы не сказать, космогония. Разворачивание этого «свитка», развоплощение в поэтический космос. И становление вселенной не заканчивается, творческий процесс видимо бесконечен. Такова основная интуиция сильного поэта, с нее он начинает свое творчество, свой бунт против омертвления традиции, ее консервирования окружением слабых поэтов-эпигонов. Копировальщикам того или иного традиционного образца не хочется ничего менять, они предпочли бы незыблемые данности и ориентиры, к которым давно привыкли. Но приходит сильный автор и меняет всю систему, перетряхивает ее составляющие элементы целиком и полностью.

С. Хвостенко «смотрит на мужчину» и пишет при этом независимо, как поэту и подобает. Она смотрит на мужчину и пишет, в том числе и его самого, как бы заново, с чистого листа. А это и есть единственное дело, достойное настоящего поэта. О чем бы он ни писал, он умудряется выварить это в слове, как в соли истины, до бела. Стихотворение «Изменив»: «На правду прав — так мало без того. / Пусть врун соврет, и пусть сворует вор. / Напрасно звал — но коли все же взял — / как можно лгать, когда солгать нельзя? / Как изнутри тебя сжигает лед! / Иди к себе. Но только врун соврет, / Но только вор сворует в тишине. / Иди к себе. И не ходи ко мне». В этих классических периодах высота и сила лучшей традиции русской поэзии. Чеканка строк совершенна и осязаема, как древние монеты из драгоценного металла. «Напрасно взял…» и далее: »…Видел все, что смеет и не смеет / око человеческое видеть. / Что теперь еще помимо смерти / хочешь разглядеть на этом свете? / Тяжестью поделишься спасибо, / не удастся — рада буду малому. / Не тебе прощения просить бы, / И не мне прощания вымаливать».

Продолжение следует…

газета «Истоки» от 16.07.2019 г.