Владимир Иванович Даль в Оренбурге. Часть третья

Хивинский поход

Особенно важным в жизни Даля было участие в Хивинском военном походе, предпринятым В.А. Перовским в связи с участившимися грабительскими набегами хивинцев и удерживанием в плену российских невольников.

Знаток архивных документов М.Л. Юдин писал, что «Хива жила трудом рабов и работорговлей. В 30-х годах потери доходили до 200 человек ежегодно». С помощью выкупа удавалось освободить всего 2-5 человек. Перовский утверждал, что «дерзость и самонадеянность хивинцев будет возрастать по мере снисходительности с нашей стороны».

Для казаков и солдат мотивом (или, как они говорили, «резоном») этого похода было именно освобождение пленников. «Мы избавим от неволи своих братьев-земляков», – пелось в казачьей песне.

Поход проходил в трудных погодных условиях, была необычайно суровая, снежная зима. Участники страдали от цинги, дизентерии, лихорадки, нарывов, голода и жажды. Офицеры делились с солдатами своими пайками. Пригодилось врачебное умение В. Даля, он вскрывал нарывы, отмороженным проводил ампутации, спасал кровопусканием, на ходу готовил лечебные средства из подручных средств. В истории военной медицины осталась его конструкция подвесных «коек» для перевозки раненых на верблюдах.

Благодаря Далю (его официальным отчетам, письмам к друзьям) сохранились подробности о военном Хивинском походе. Кроме собственных впечатлений Даль приводил рассказы русских невольников, побывавших в плену, которые поведали о своей трагической судьбе. Их рассказы содержали и сведения о Хивинском ханстве: об экономике, социально-политическом устройстве, народонаселении, устройстве быта и считались ценным документальным материалом. Содержатся эти сведения в Государственном архиве Оренбургской области.

Часть среднеазиатской территории, где кочевали кокандцы, бухарцы, хивинцы и туркменцы, Даль описал на 30 лет раньше, чем это сделал известный венгерский путешественник Армений Вамбери. Воспоминания Даля о Хивинском походе будут опубликованы в 1860-х годах.

Начальник и подчиненный

Перовский и Даль были единомышленниками в делах и друзьями по жизни. Перовский – старший по должности и на 6 лет старший по возрасту – никогда не относился к Далю с высоты своего сана. Их объединяло военное прошлое: оба участники Турецкой войны, прошли вместе и суровый Хивинский поход. У них были общие друзья в Петербурге, общие интеллектуальные интересы и одинаковая способность отдавать себя делу.

8 лет Даль состоял в должности чиновника особых поручений, сопровождал Перовского в его поездках по Уралу. Они тесно сотрудничали и немало пережили вместе. Перовский считался человеком с трудным характером, о нем говорили: «Чтобы дружить с Перовским, надо терпеливо сносить периоды его дурного настроения». Даль, как бы смягчал это мнение: «В хорошие периоды это был внимательный, добрый и благородный друг».

В одном из писем к издателю А.А. Краевскому Даль писал, что Перовский «отец и командир для подчиненных, и не только ими уважаем, но и любим». Даль оставил бесценное наследие «Письма к друзьям из похода в Хиву в 1839–1840 гг.» Сколько в письмах чисто человеческой симпатии к Василию Алексеевичу! Даль описывает теплое отношение Перовского к товарищам и приводит волнующую картину описания встречного отношения к нему подчиненных: при возвращении Перовского с Эмбенского укрепления весь лагерь встречал его песнями.

Перовский и Даль в годы совместной службы расставались только на период командировок, но обязательно переписывались. Это были не только деловые указания, но и письма-общения, объемные тексты с рассуждениями, размышлениями (некоторые из них приводятся в монографии Матвиевской и Зубовой).

Даль не стремился к наградам, не любил, чтобы его отличали. В одном из писем Перовский писал по этому поводу: ««Мне хорошо известна степень вашего честолюбия, и какими равнодушными глазами вы смотрите на награды. Не наградив Вас, я буду считаться не способным отличить достойных». И далее в письме Перовского: «Уверен, что вы согласитесь служить со мною только для того, чтобы со мною служить, но поверьте старому воробью: служить без наград не должно».

В письмах Василия Алексеевича к Далю неизменно дружеский тон, шутки, юмор в рифму, теплые фразы: «Кланяйся хозяйке… поцелуй крестника…» и бесконечное сочувствие после кончины жены Юлии: «Не стану говорить, сколь тронуло меня известие, я покойницу любил как сестру, а вас люблю, как друга, душевно жалею…» (от 21 июня 1838 г.) И тут же настойчивое приглашение приехать к нему на кочевку, привести на лето сына с матушкой и няней в «специально вам приготовленный дом». Даль и раньше бывал у Перовского на кочевках с женой, чему она всегда радовалась, и в скорбное для его семьи время Владимир Иванович воспользовался приглашением.

Даль и через год после кончины жены не мог смириться с разлукой, он стал легко ранимым, обидчивым. Как-то, в состоянии горестного смятения, Даль преувеличенно отреагировал на пересуды и посчитал, что «все люди с жадностью кинулись воспользоваться моим беспомощным положением, и все это без всякой помехи, это больно». Слова «без всякой помехи» относились к Перовскому и означали, что он не помешал разговору.

Дочь Екатерина Владимировна Даль в воспоминаниях поясняла: «Отец, овдовев, в глазах людей стал завидным женихом, это породило интриги и сплетни в оренбургском высшем свете. По мнению отца, разговоры были оскорбительны для памяти Юлии Егоровны». Обиду Перовскому Даль высказал в письме и в своем безутешном состоянии опять встретил участие начальника, а точнее друга.

Перовский чувствовал со стороны Даля «охлаждение и до крайности учтивое со мной обращение», но не обиделся, а написал Владимиру Ивановичу большое письмо, стараясь успокоить, убедить, что неприятного высказывания он не усмотрел и деликатно, но настойчиво уговаривал не обижаться ни на кого.

Читая это письмо из глубин времен, чувствуешь, что оно полно искренности, заботы, что это не просто строки, а протянутая рука, на которую можно опереться. Это письмо – гимн дружбе, призыв к полной жизни. И опять следует приглашение Далю «…пожить летом на кочевке с сыном и матушкой. В приготовленном для вас доме я других гостей видеть не хочу».

В письме Перовского были слова: «Никто не в силах поколебать того чувства, которое единожды к вам имею». Каждый ли в жизни получит такие строки?

Итоги оренбургского периода

Некоторые исследователи работу над будущим словарем в оренбургский период называли лишь началом. Первый биограф В.И. Даля, писатель П.И. Мельников-Печерский свидетельствовал, что «в оренбургский период Даль сделал главнейшее пополнение запасов для словаря».

Позже, в ГАОО историком и писателем Г.П. Матвиевской были обнаружены документы этого периода жизни В.И. Даля и представлены в научных изданиях полно и объемно.

Сохранившиеся документы сообщают, что диапазон научных интересов Даля был широк именно в оренбургский период, там он сумел реализовать свои многочисленные таланты. Даль проявил себя как ученый зоолог, ботаник, натуралист широкого профиля. Оказавшись на службе среди востоковедов, он изучил башкирский, казахский, татарский языки, стал знатоком географии, истории, литературы Средней Азии – профессиональным востоковедом-тюркологом. Даль имел немалые познания в точных науках, в инженерном деле и проявлял их на практике.

Богатый этнографический материал Даль включал в литературные произведения, которые охотно принимали в печать.

Окончание следует…