Владимир Иванович Даль в Оренбурге. Часть вторая

Дела служебные

Создание РГО еще впереди, а пока Даль занимался непосредственно делами по управлению краем. В 1835 г. Владимира Ивановича избрали членом-корреспондентом первого состава Оренбургского губернского статистического комитета (в последующем Уфимский губернский статистический комитет), который был образован в Уфе при канцелярии гражданского губернатора Оренбургской губернии Николая Васильевича Жуковского. В комитет входило 7 человек, работы выполнялись на общественных началах.

Далю в 1834 г. довелось заниматься делами 26-ти человек, возвратившихся из азиатского плена, из которых одни «выбежали сами, другие были выручены разными способами» (в архивах Оренбурга сохранились обработанные материалы с пометками Даля, с приложением списка людей). Даль и сам расспрашивал пленников, а их рассказы помещал в столичные периодические издания. Публикации вызывали у читателей огромное сочувствие. Современники в отзывах о рассказах писали, что преподнесены они «так мастерски, как умел излагать только Даль».

Жизнь Даля – служебная и внеслужебная была полна ярких впечатлений, которые не осветить, значит навсегда упустить, он не мог. И Даль фиксировал все в литературных заметках, очерках рассказах и отсылал в Петербург к редактору Н.И. Гречу для публикации в газете «Северная пчела». Он так и озаглавливал: «Письмо к издателю из Оренбурга». В одной из статей Владимир Иванович писал: «Край Оренбургский для России важнее и значительнее, чем многие думают; едва ли Кавказ со всеми причудами своими может обещать то, что заповедает восточный склон хребта Уральского, Общего Сырта и прилежащие к Уралу степи. Башкирия, т. е. Оренбургская губерния, красуется природою, какой нет более нигде в России».

Другое письмо знакомило столичного читателя с крепостью Илецкая Защита и Илецким соляным месторождением: «От Оренбурга простирается в степь по реке Илек, впадающий в Урал, треугольник, именуемый по-русски Илецким районом». Далее Владимир Иванович описывает «… странную, крутую каменную гору с неисчерпаемой толщей каменной соли» и заключает, что «…соли хватило бы для всего государства нашего на несколько десятков тысяч лет!!!».

Даль продолжает: «Здесь вы можете увидеть, обнять глазами складенные миллионы пудов соли. Я видел знаменитую Величку (в Галиции), но здешняя соль чище и пласт ее лежит гораздо поверхностнее». Этот образный отчет вызывал у читателя интерес к местности и гордость за богатства края, так как неисчерпаемость продовольственных запасов соли была очевидна.

В тот период в Илецкой Защите случился пожар, жители нуждались в помощи. Даль к этому не остался равнодушным, он вдохновенно описывает: «Любители музыки благородного Оренбургского круга соединенными силами дали концерт в пользу погоревших: выручено более 1500 рублей. Виолончель и фортепиано концерта нашего удостоились особенного всеобщего одобрения. Доброе дело заслуживает сделаться гласным».

Медицинской практикой Даль уже не занимался, но однажды обстоятельства вернули Даля к хирургическому делу. У майора Л.В. Соколова, героя Отечественной войны 1812 года, были «воспаление и костоеда левой плечевой кости с хрящевым перерождением». Так назван Далем остеомиелит кости. Консилиум врачей видел спасение только в ампутации. Перед операцией Даль провел гомеопатическое лечение, в которое верил и применял неоднократно. Даль писал: «Опухоль отступила, и я отнял руку в полплеча; на восьмой день провел своего больного сотни две шагов по улице: рана срослась, как на клею».

В.И. Даль непосредственно участвовал в разработке и осуществлении внешнеполитических проектов В.А. Перовского. В архивах сохранились соответствующие официальные документы, личные заметки и письма. Записные книжки Даля хранятся в Москве, в рукописном отделе РГБ. Даль заменял Перовского, когда он бывал в отъездах по делам. Далю доверено составление годового отчета по гражданской и военной части, и Перовский в этом не ошибся. Правительство одобрило отчет, за что Перовскому было выражено Высочайшее благоволение, а Даль получил в награду 2000 рублей.

В. Даль в 1837 г. был привлечен к проекту изучения Аральского моря. Он готовил нужные документы и организовал построение для экспедиции двух разборных лодок по 35 футов длины каждая, с 12 веслами и парусом (об этом он писал в Петербург академику Брандту), но экспедиция не состоялась из-за вынужденного проведения Хивинского похода. Изучение Аральского моря активно начнется в 1848 году под руководством А.И. Бутакова.

В 1833 г. Владимир Иванович женился по любви на юной и прекрасной дворянке – Юлии Егоровне Андре (1816–1838). Впервые он увидел Юлию у ее дерптских родственников, когда сам учился в университете Дерпта, а познакомился с ней гораздо позже на вечере у поэта Н. Языкова. Была она невысокая хрупкая брюнетка, говорила с эстонским акцентом, иногда чуть коверкая русские слова, но чудесно пела русские песни. Юлия оказалась влюбленной и романтичной.

В Оренбурге Юлия Егоровна организовывала танцевальные вечера для местной молодежи. В назначенный день «застучит Далевская линейка, значит, Юлия Егоровна собирает к себе барышень, тогда и юноши спешили к дому Далей».

В 1834 г. в семье появился сын, нарекли его русско-восточным именем Лев-Арслан-Василий. Первенца Даль назвал в честь старшего брата Льва, погибшего в 1831 г. в Варшаве. В переводе на татарский – «лев» звучит, как Арслан, а имя Василий дано в честь Василия Перовского, ставшего крестным отцом ребенка.

Большой радостью для семьи было рождение второго сына Святослава, но после года ребенок внезапно скончался. Даль писал сестре Паулине Ивановне: «Четыре года судьба нас тешила семейным счастьем, а теперь: невелик человек, а дом пуст». Через год, летом 1838 года, случилась другая потеря – смерть жены Юлии Даль, произошло это вскоре после рождения дочери (названа в честь матери Юлией). Счастье померкло. На могиле жены сделана надпись: «Молодая мать с сыночком своим», но имя не указано. Даль пояснял: «Я и дети найдем, а больше никому не надо».

Даль долго оставался во власти этих личных переживаний. В письме к сестре он оценивает свое состояние, как «… болезнь, против которой нет лекарств, кроме времени и терпения. Тяжело, сестрица… Не знаю, как быть, как привыкать». В последующих абзацах писем Далем фактически преподносится философия разных по складу личностей, переживающих утрату. Одни, по его мнению, проявляют «наружные знаки отчаяния, другие – скрытны, имитируют ровную жизнь». Даль старался горе переносить «смиренно». Он спасительно сравнивал себя с людьми, которым «определено более тяжкое». Это письмо – отчаяние, укрощение духа, это строки «с верованием в Творца и в посмертную жизнь».

Повторно Даль женится через два года. Он хотел, чтобы его дети имели мать. Предполагаемых невест было две: Бекбулатова и Соколова. Одну Даль называл «высокой поэзией», другую – «милой прозой». Соколова сразу прониклась чувством к Далю, а он продолжал присматриваться к ней. На выбор повлияла Юлия Христофоровна (мать Даля), выделив Соколову – «милую прозу» (дочь героя Бородинского сражения майора Л.В. Соколова, оперированного Далем, к моменту свадьбы уже покойного). После венчания Владимир Иванович внес Екатерину Львовну в экипаж на руках.

Вскоре выяснилось, что у жены больные нервы, дети от первого брака мужа раздражали, она закрывалась в своей комнате и долго не выходила. Даль считал, что так она привлекала к себе внимание. С годами затворничество усилилось, свою комнату Екатерина Львовна покидала редко, отлеживалась в постели, жаловалась на головные боли. Детей Даля она так и не приняла (их растила мать Даля – Юлия Христофоровна, жили совместно). Но и своими детьми Екатерина Львовна почти не занималась, ее охлаждение к мужу и детям было явным, беспокойная служба мужа и его известность тоже вызывали ее недовольство.

Три общие дочери (Мария, Ольга, Екатерина) получили хорошее образование, занимались музыкой. Владимир Иванович всячески заботился о семье, любил быть в кругу своих близких, возил их на празднества, ярмарки. Супруга скончалась 9 февраля 1872 г., в возрасте 52-х лет. Владимир Иванович завещал, чтобы его похоронили рядом с ней. Скончался Даль в тот же год, через семь месяцев.

Екатерина Владимировна Даль (дочь от второго брака) писала в воспоминаниях, что по рассказам семейных друзей при жизни Юлии Андре – Даль «отец был веселым, почти беспечным». Но Екатерина Владимировна знала его другим: «…вечно вздыхающим, вечно задумчивым. Смерть эта так подействовала на отца, что он точно переродился». Даль уходил в работу, быть загруженным – означало облегчение. Занятость за счет дел служебных и литературных заставляли Даля вести замкнутую жизнь.

Еще одну смерть близкого человека переживет в оренбургский период Даль, когда в последний путь проводит Пушкина, а Пушкин перед смертью назовет Даля на «ты», чем побратается с ним, вручит свой перстень и простреленный сюртук. Эта боль от потери друга будет с Далем всю жизнь.

Вскоре после смерти Владимира Ивановича по заказу семьи Далей будет написана икона Космы и Дамиана по проекту сына – архитектора Льва Даля. Считается, что создана икона по завещанию самого Владимира Ивановича. Предназначалась она для нижегородской церкви Космы и Дамиана, эти святые почитаются, как покровители образования и лекарства. В лике старшего Дамиана легко угадывается Даль, а в лике Космы – Пушкин, который словно списан с портрета поэта, созданного В. Тропининым. Изображение символизирует «братание в нездешнем мире». «Икона стала вершиной христианской памяти по убиенному Пушкину и почившему в бозе Далю». Даля и Пушкина при жизни объединяло творчество, а иконописец возвышенно передал их единение. Ныне икона хранится в Петербургском Музее истории религий.

Продолжение следует…