Нет слаще слова «жизнь». Часть восьмая

Через несколько минут вернулся Мингазеев, принес очень жирный суп, пшеничную кашу, чай, хлеб. А нам есть не хочется! Механик-водитель Комаров говорит: «Давайте попробуем первый фронтовой завтрак!» В этот момент Мингазеев достает из-за пазухи кипу листовок:

— Вот это, интересно, что такое?

Вернулся и младший лейтенант Шурыгин. Увидев у нас в руках листовки, спросил: «Что, и прочесть уже успели?!» Комаров ему: «А как же, „друзья“ ведь обращаются!» Шурыгин: «Сейчас же уничтожьте или отдайте мне!» В этих листовках были призывы прекратить военные действия, так как союзнические войска после победы над немцами собираются воевать с СССР. Ворошилов якобы сдался в плен немцам… и прочие обращения.

Очень скоро к нашему экипажу прибежал заместитель командира дивизиона по политчасти, капитан Горинев: «Товарищи, вы нашли фашистские листовки? Прочесть успели?» Шурыгин, бросив еду, вскочил: «Так точно, товарищ капитан, и прочесть успели». «Ох, черт возьми! Ну как, вы верите фашистам?» — спросил капитан. Мы, отдавая честь, ответили: «Никак нет, товарищ капитан!» — «Ну, молодцы, ребята! Враг опоздал нас агитировать, так ведь?!» — «Так точно!» — отвечаем мы.

Нам был дан приказ «К бою!». «Фашистская оборона прорвана, вперед, товарищи!» — закричал во всю мощь комдив Мехненко, и мы двинулись.

Вот она, первая освобожденная украинская деревня. Нет ни одного уцелевшего дома. Вместо домов — догорающие поленья и печки, посреди разбитой посуды и железок — трупы в разных позах.

«Где дети, где старики и старухи, женщины, птицы, собаки?» — думаю я. Никого не видно. Только пробегают мимо нас санитары, уносящие раненых и убитых. А некоторые раненные сами ползут в сторону востока. Невозможно описать: умершие, раненные в крови, уползающие на восток, и немецкие трупы, желтый туман. Да вдобавок гул машин, нытье самолетов в воздухе. Описать не могу. Похоже на ад. Тошнотворный запах везде. Возможно, это газ от моторов, а некоторые говорили, что это запах крови.

Первый день наша часть не смогла далеко продвинуться, потому что фашисты не торопились отступать. При отступлении они старались унести с собой дорогие вещи. А кто не мог унести, те уничтожали или сжигали эти вещи. Мы продвинулись всего на 10–15 км. Остановились в довольно густом лесу. Лес не пустовал. Из разгромленных деревень убежавшая детвора, женщины, старики — их полно было в лесу. Мы давали им хлеб, сахар, кормили теплым супом. Бледные от испуга дети и старики, девочки боялись к нам подходить. Увидев советских людей в таком жалком положении, мы только еще больше ненавидели фашистов.

Не дожидаясь, когда совсем рассветет, двинулись вперед. Вот большая поляна, а за ней высота. А южнее ее, на левой стороне видна большая деревня. Она утопает в цветущих садах. Там — фашисты. Видно, они думали, что по мирной деревне бомбить не станут. Да, если не рушить постройки и дома не сжигать, то как врага выгнать оттуда? Пришлось подвергнуть деревню и обстрелу из тяжелых орудий. А фашистам было очень удобно наблюдать за нами и обстреливать из тяжелых орудий. До обеда наши танки не могли действовать. Только они двинулись вперед и поднялись на высоту, на них обрушились фашистские снаряды. А мы не можем поддержать танки. Не хватало этого, фашисты, обнаружив расположение наших воинских частей, как начали нас обстреливать. Было приказано остановиться севернее этой высоты, в лесу. Только мы сняли маскировки и начали продвижение, фашистские штурмовики закидали нас бомбами и гранатами, начали обстрел из пулеметов.

Перед нашей самоходкой в двух-трех местах послышался ужасный взрыв, от которого нас осыпало землей. Водитель Комаров опешил и вовсе остановил машину. Нас спасло только то, что командир не растерялся. Он вдруг крикнул водителю: «Вперед, на большой скорости до леса, сатана!» Добрались до леса, но и в лесу не было нам покоя, потому что фашисты и его начали бомбить. Только снаряды не попадали в цель.

С краю леса было удобно наблюдать за ходом боя. И вот наши самолеты бомбят деревню, где засели фашисты. А возле наших самоходок остановились тяжелые челябинские танки ИС. Но они пока не двигаются с места».

Тяжелый танк ИС-1 был разработан в конструкторском бюро Челябинского Кировского завода во второй половине 1942 года под руководством Ж. Я. Котина.

«Командир соседнего экипажа, лейтенант Ломокин танкистам: «Что остолбенели? Фашисты ждут!» Майор, командир взвода, похоже, говорит: «Погоди, сейчас прибудет Тетя Катюша, без нее здесь, наверно, не обойтись!» И действительно, к вечеру прибыли десятки минометов-Катюш, выстроились, и через некоторое время дали по несколько очередей, и тут же уехали. Там, куда стреляли «Катюши», слышно было только звяканье и протянулись огненные языки, а со стороны фашистов слышался продолжительный гул взрывов. И только после этого фашисты смолкли. Но и теперь, пока не стемнело, нам не пришлось двигаться вперед. Мы двинулись только ночью. Танки остались в том же лесу. Мы продолжали двигаться всю ночь, используя только маскировочный свет.

По незнакомой местности ночью двигаться было тяжело. Вдобавок пыль от впереди идущих машин не давала разглядеть сигнальный свет. Нам пришлось идти впереди в основном пешком, указывая дорогу командирам экипажей и водителям. Остановились на рассвете. Лейтенант Шурыгин сказал: «Товарищи, мы, должно быть, вышли в тыл врага, но почему-то их до сих пор не заметно». На самом деле, когда солнце стало подниматься, наши машины смотрели на восток. А как солнце поднялось, фашисты шли в нашу сторону, выстроившись в колонну и подняв белый флаг. Мы обнаружили перед собой ту самую деревню, в которой вчера располагались фашисты.

Эта деревня, оказалось, располагалась между двух высот, как коридор на восточной стороне, и была весьма удобна фашистам для получения со своего тыла боеприпасов, продуктов и другой помощи. Сколько техники мы захватили, неизвестно, но, по словам командира в плен к нам попали более 800 фашистов. Это была наша первая победа».

Войска 1-го Украинского фронта под командованием маршала И. С. Конева, в составе которого воевал автор дневников и воспоминаний, одновременно с наступлением на варшавском направлении, развернули наступление на львовско-сандомирском направлении. Немецко-фашистское командование, понимая важность сохранения в своих руках западных областей Украины, прикрывавших советским войскам путь в южные районы Польши и Чехословакию, держало на фронте от р. Припять до Карпат крупные силы, объединенные в группу армий «Северная Украина» под командованием генерала Й. Гарпе. В ее составе находилось 40 германских и венгерских дивизий и 2 бригады общей численностью 900 тыс. человек, 6300 орудий и минометов, 900 танков и штурмовых орудий, 700 боевых самолетов [1].

1-й Украинский фронт представлял собой самое мощное фронтовое объединение из всех, которые создавались на предыдущих этапах Великой Отечественной войны. Перед его войсками Ставка поставила задачу разгромить противостоящего противника. Завершить освобождение Украины и начать изгнание врага с территории южной Польши. Предусматривалось нанести два удара: на Львов и Раву-Русскую. Фронт имел в своем составе 7 общевойсковых, три танковые и одну воздушную армии, два кавалерийских и три танковых отдельных корпуса; в его составе действовал также 1-й Чехословацкий армейский корпус. Всего в составе фронта насчитывалось более 1100 тыс. человек, 16100 орудий, 2050 танков и самоходно-артиллерийских установок, 3250 боевых самолетов [2].

«Снова вперед, снова направление на Запад. «Эх, эти высоты!» — говорит лейтенант Ануфриев. Опять фашисты на высоте расположились. По топографической карте на западной стороне этой высоты начинается довольно густой лес. Как удобно для фашистов! «Мы не спать и не отдыхать приехали», — говорит младший лейтенант Шурыгин. Вот танки двинулись. Только зачем же пехоту поднимать, что она может сделать?! Но пехотинцы, не отставая от танков, взбираются на высоту. А подняться танкам не дают. То справа, то слева бомбят, они в пламени. Нам ориентир и прицел дают, и мы ведем методичный огонь в направлении леса, лежащего за высотой. Но результат неизвестен. Пехота, пройдя высоту, скрылась из глаз. Нам приказано прекратить огонь и подниматься на высоту. Вон и танки потерялись из виду, перейдя на ту сторону высоты. «Взяли высоту, товарищи! Не отставать от танков! Будет возможность, стрелять по врагу прямой наводкой. Вперед, товарищи!» — громко слышно было команду капитана Мехненко в наушниках.

Проехали высоту. Вот откуда, оказывается, стреляют фашисты — на опушке леса за этой высотой видно как протянулись языки пламени из стволов их пушек. «Прямой наводкой по огненным точкам фугасным и осколочным снарядом беглый огонь!» — кричит командир батареи Шишкин.

И тут же на правом и левом флангах наши танки стали входить в лес. «Только вперед! Только вперед! — командует командир дивизии, — не отставать от танков! Боевой порядок держать!». И тут же наши самолеты стали жестоко бомбить лес. А вот вверх поднимается красная ракета — это сигнал самолетам прекратить бомбардировку объекта.

Этот бой закончился к обеду. Опять трофеи, опять пленные. Но и погибших танкистов с нашей стороны тоже было много. Смеркалось. Мы в лесу, а фашисты на той стороне леса. Время от времени они стреляют. Командиры на сборе около командира дивизии. Мы с Мингазеевым возимся около пушки. Дуло пушки не очень чистое. «Почистить, что ли?» — говорит заряжающий Мингазеев. «Нет, немец близко, не успеем», — отвечаю я. Механик Комаров и стрелок-радист возятся с ходовой частью. Автоматчики сидят рядом под деревом, «философствуют», курят. Я велел Мингазееву и Комарову: «Не спускайте глаз с округи! Не теряйте связь с соседним экипажем! Вернется лейтенант и даст новые указания», — и сам присел покурить.

_____________

[1] Вторая мировая война. Краткая история… С. 385

[2] Там же. 

Сост.-комментатор — к. и. н. З. Р. Рахматуллина; перевод В. Ж. Тухватуллиной.

Продолжение следует…