Размышление про УФЛИ и не только. Часть четвертая

Вообще-то, у меня ко всем уфлийцам отношение одинаковое. Независимо от того, печатается ли он или она в толстых журналах, или издал несколько книг. При этом мною не остаются незамеченными ни его, ни её доброта, юмор, острый ум, способность общаться, и всё такое наше, человеческое. Ну и, конечно же, их литературные способности в написании стихов или прозы.

Ещё хочу сказать про юмор и шутки в УФЛИ и в своем творчестве. Я сам большой любитель юмора и иронии. По возможности, стараюсь включать в то, что пишу, и даже не всегда стараюсь – оно само как-то к этому выруливает. У нас в УФЛИ шутки, анекдоты и мемы часто плодотворно заполняют время пребывания там, при этом они были и есть свой особый внутриуфлийский язык общения и понимания, создающий приятельскую атмосферу.

Немного о курьёзных случаях, связанных с УФЛИ. Расскажу о паре случаев, произошедших со мной.

Первый курьёз произошёл у меня дома. Это было в первые годы, когда я ходил в УФЛИ. Как-то Айдар Гайдарович прислал на очередное обсуждение текст прозы одного автора (его уже нет с нами, и по этическим соображениям я его не называю, зная, что про ушедших из жизни надо говорить хорошо или ничего. Скажу, что речь пойдёт только лишь о тексте и обо мне самом). Не прочитав этот текст, в ту среду пришёл домой с работы пораньше. Попросив свою супругу Лиду распечатать текст, сам пошёл в душ. Когда после душа спросил у супруги отпечатанные листы текста, она мне заявила: «Я больше такую грязь печатать не буду! – потом отдала несколько листочков и задала пару вопросов: – А чем вы там занимаетесь в УФЛИ? Почему ты мне говорил, что в УФЛИ ходят все глубоко порядочные люди?»... В образовавшуюся паузу я быстро пробежался по первым листочкам текста. Там, действительно, было много «похабных» слов и каких-то неприличных действий… Я её успокоил, что в УФЛИ это редкое явление. Мы с супругой себя ханжами не считали. Прожили сложную, дружную и интересную жизнь в разных регионах СССР, она всю жизнь проработала инженером-конструктором и проектировщиком, вырастила троих детей. У нас в семье ненормативная лексика – исключение. И я благодарен жене за всё. Больше она таких вопросов про УФЛИ не задавала. У нас всё на доверии. Семья меня в творчестве всегда поддерживала, в том числе посещение УФЛИ, и всегда радуются вместе со мной моим малым творческим успехам.

Второй курьёз произошёл летом в одну какую-то среду в парке «Олимпик». Уфлийцев пришло не много, и была среди них Евгения Кузнецова. Вот между нами и произошёл весь этот «замес», который я назвал курьёзом. У меня с Женей Кузнецовой всегда были и есть очень дружеские отношения. Мне всегда импонировало её доброжелательное отношение к уфлийцам, у неё почти всегда были хорошие и положительные отзывы по обсуждаемым рукописям собратьев. Она часто на заседаниях УФЛИ оповещала нас, какой сегодня праздник или знаменательный день. Часто многих, в том числе и меня, угощала конфетами.

В тот вечер в парке «Олимпик» мы говорили не только о литературе, но обо всём, и уже ближе к завершению нашего общения заговорили то ли о хлопчатобумажной ткани, то ли о чём-то в этом роде. И я тогда рассказал о Средней Азии, откуда являюсь родом, где растёт хлопок, и что сам, учась в техникуме, три года его собирал (нас каждой осенью посылали в колхозы на два месяца собирать, а весной пропалывать). Рассказал, что трудно тогда доставался нам каждый килограмм хлопка. Норму надо было выполнять в грязи и холоде. И бытовых условий не было: ни помыться, ни погреться. Блохи и вши нас кусали. После этих последних моих слов неожиданно создался некий пассаж. Тут у Жени вдруг появился странный интерес к сказанному мной, и она, изменившись в лице, почти потребовала:

– А, ну-ка, давай-ка, с этого места про блох и этих вшей поподробней!

Я попытался отшутиться, мол, они нас кусали, а мы их давили.

– Нет, меня этот ответ не устраивает! Расскажи про них – про блох и вшей.

Тут я решил сменить тему. Не помогло. Она настойчиво просила рассказать. Я не знал, что ещё ей говорить. Тут, уже поняв, что я попал, как говорят, «слово не воробей», и, уточнив, который уже час, решил закругляться и собрался на автобусную остановку. На остановку Женя шла, продолжая задавать мне вопросы и объясняя, зачем ей это надо. Из её объяснений я пытался понять, то ли она работала, то ли работает в санэпидемстанции. Она меня уже в автобус посадила и всё задавала вопросы. Уже в автобусе я подумал, почему всё же так быстро ретировался. Может, на мгновение я почувствовал, как в детстве, что меня в чём-то уличили? И у меня, наверно, на мгновение резко снизилась моя самооценка. Но, взяв себя в руки, я провёл анализ событий, которые были примерно пятьдесят лет назад. Ведь тогда эти паразиты кусали не только меня, а всю нашу группу. И не только нашу группу, а всех, кто был в таких же условиях. А ведь мы работали неплохо, собирая хлопок (труд, скажу я вам, не из легких: вес хлопка в одной коробочке 4 грамма, а дневная норма у студента тогда была 60 килограмм). Но это было не так драматично, как, наверное, подумал читатель. Мы были молоды, энергичны, веселы, и это не давало нам грустить. Выходил из автобуса я в хорошем настроении. У меня не было обиды на Евгению Кузнецову. «Она хорошая, – рассуждал о ней я с улыбкой. «Только надо же какая настырная!» – думал я, и, может, даже с ней пошел бы в разведку, но только молча. Её своеобразная тяга к познаниям – это хорошо, но тут, в шутку, я вспомнил слова А. Мягкова: «…Это уже переходит всякие границы!..» из фильма «Ирония судьбы, или С лёгким паром!», и понял, что такие казусы надо переводить в шутку. Где-то с полгода тому назад я созванивался с Женей. Она рассказала, что они с друзьями в каком-то театре (названия я не запомнил) выступили в защиту кого-то (а кого – я тоже не запомнил). И я понял, что добрая наша Женя опять «в своем репертуаре» с обостренным и экспрессивным чувством справедливости, опять где-то и кому-то не даёт покоя.

Настало время написать несколько слов о нашем руководителе – об Айдаре Гайдаровиче Хусаинове. Я считаю его таким же, как и мы, простым уфлийцем. И не могу его представить чиновником или партийным функционером. Потому что он добр и прост. По жизни у меня было много разных учителей по работе и так. Айдара Гайдаровича я тоже считаю своим учителем. Учителем доброты и уверенности. Когда я ему рассказывал и рассказываю о своих творческих планах, он всегда повторит дважды: «Пиши, пиши…» А для меня это дороже иного ласкового слова, является одним из лучших стимулов, придающих мне уверенность и желание писать. Я, вообще, очень благодарен Айдару Гайдаровичу за то, что он вот уже много лет трудится в УФЛИ и для УФЛИ. А это и поиск помещений, и организация всевозможных литературных мероприятий. А как по-доброму он встречает новичков УФЛИ!

Александру Залесову хочу выразить свою благодарность за то, что заметил и помог мне опубликовать в «Истоках» мой первый рассказ «Вольный ветер и доброта».

А еще хочу рассказать об одном человеке из УФЛИ. Мне очень много помогает Алексей Кривошеев советами в творчестве и в оформлении и публикации в «Истоках» моих басен и других моих работ. Если оценивать его по моей условной шкале 3D: он Добропорядочный человек, он Добрый товарищ, он Добротный и хороший поэт, и ещё большой знаток поэзии. Геннадию Полежанкину я благодарен за его чуткость и отзывчивость: он первый навещал меня после инсульта. Мансур Вахитов мой частый собеседник по телефону по многим вопросам, и не только литературным.

Со многими друзьями, кто со мной вместе ходил в УФЛИ, я продолжаю общаться по телефону, с кем-то реже, с кем-то чаще, и делюсь с ними своими новостями, и здесь хочу повторить, что бывших уфлийцев не бывает!

Как-то раз в наших обсуждениях в кафе возник такой вопрос: «Быть или не быть УФЛИ?» Тогда этому никто не придал значения. Сейчас я подумал на эту тему, но при этом я не знаю, что задумывалось при создании УФЛИ, какие были цели. И мне почему-то думается, что каких-то глобальных целей не ставили, а просто ходить по средам на заседания и заниматься литературой. И сейчас ходят на заседания и дальше будут ходить, и, думаю, молодые подхватят это дело. Молодежь в УФЛИ хорошая. В миллионном городе всегда найдутся люди – творческие любители литературы. Я думаю, и у них будет такая же тяга к творчеству, и комьюнити – сообщество таких творческих людей создадут себе подобное УФЛИ.А теперь я с полной серьёзностью, по-взрослому, хочу обратиться ко всем, кто как-то и когда-то был или сейчас связан с УФЛИ: ЧИТАЙТЕ НАШЕ ОБЩЕЕ ИЗДАНИЕ «ИСТОКИ»! Ведь там печатают авторов из УФЛИ. Ведь от количества посещений на сайт «Истоков» зависит судьба этого хорошего издания, судьба наших друзей, которые трудятся там!

Почему я решил написать эту статью? Ведь говорят «Silentium est aurum» (лат), или «Молчание – золото», но мне думается, что не в этом случае. Поделиться с друзьями по сообществу своими мыслями – это важно для того, кто делится, и надеюсь, что и тем, с кем делятся. Если и про кого-то не написал – извините….

Мне, в своё время, уж больно понравился фильм Павла Лунгина «Остров». Может, поэтому я начал эту свою статью цитатой из этого фильма. И там же я попробовал это объяснить. Не знаю, как мне удалось увязать с той цитатой мои ощущения, но они были искренними. Закончить свою работу я хотел бы чем-то подобным. Подумав, что, может, ещё связать ту самую кочегарку отца Анатолия из вышеуказанного фильма и наше УФЛИ. Тут я понял: и там, и там я представил реминисценцию, т. е. незримую, но главную надпись на входных дверях: «ЗАХОДИТЕ, НЕ ЗАПЕРТО!»

Декабрь 2021 г.