Смерть Кощея. Полусказка. Часть тринадцатая

Наконец я все понял. Наконец все встало на свои места. Я почувствовал, что соломинка стала не просто веревкой, она превратилась в твердую опору под моими ногами. Я встал и посмотрел на Василису:

— Это колдовство.

— Что, прости?

— Это колдовство.

— Прости, я не понимаю…

— Он заколдовал тебя.

— О чем ты говоришь?!

— Он наложил на тебя чары, чтобы тебе казалось… Не важно. Это как кривое зеркало, все кажется не таким, как есть на самом деле.

— Какие чары? Ты что, действительно ничего не понимаешь?

— Я-то как раз все отлично понял. Поэтому на тебе нет никаких цепей. Это заклятие и есть та цепь, которая удерживает тебя даже лучше, чем если бы она была из железа.

— Меня никто не держит!

— Да-да, я уже это слышал. За руки тебя действительно никто не держит. Как он тебя заколдовал? Он подмешал тебе зелье в пищу? В питье?

— Иван, опомнись!

— Пойдем со мной, и я найду способ снять с тебя это заклятие.

Я протянул Василисе руку. Она отдернула свою так, будто я протягивал ей змею.

— Я никуда не пойду. Я люблю его!

— Иного ответа я и не ожидал. Поэтому прошу, прости меня.

— Простить? За что?

— За это.

Я схватил ее и потащил к двери.

— Немедленно прекрати! Отпусти меня!

Василиса отчаянно сопротивлялась. Я и предположить не мог, что она окажется такой сильной. С туалетного столика на пол полетели какие-то флакончики, опрокинулась резная скамеечка для ног.

— Прекрати, слышишь?! Я никуда с тобой не пойду!

Мне пришлось схватить ее и приподнять над полом, но она начала лягаться.

— Ты совсем с ума сошел?! Он скоро вернется! Я буду кричать!

Это была ценная информация. Кощей должен скоро вернуться, значит, времени у меня меньше, чем я рассчитывал. Главное, чтобы путь был свободен. А вот того, что произошло дальше, я никак не ожидал. Василиса закричала. Никогда не мог бы подумать, что такое милое существо может издавать такой отвратительный визг. И такой громкий! К тому же она стала царапаться, норовя попасть мне в лицо. Пришлось идти на крайние меры. Морщась от резких звуков, я связал ей руки и заткнул рот носовым платком. Делая это, я чувствовал себя кощунником, совершающим немыслимое святотатство, но иного пути не видел. Это не она, убеждал я себя, это заклятие делает ее такой, настоящая Василиса другая.

Взвалив на плечо драгоценную ношу, я бегом бросился в направлении таблички «Запасный выход». Захлопывать за собой дверь я не стал и, как ни спешил, все же услышал шум на парадной лестнице. Видимо, визг был услышан, и сюда уже спешила стража. Счет шел на секунды, а мне еще надо было зажечь факел. Нет, нельзя, слишком долго возиться. Одной рукой придерживая извивающееся тело, я выставил вперед другую и ринулся в темноту.

То ли в подземном ходе действительно не было ловушек, то ли они не сработали, но мы благополучно добрались до выхода. Верный оказался на месте. Я перекинул Василису поперек седла, вскочил на коня, и врезал шпоры. Верный понесся. Другой дороги я не знал, поэтому возвращался той же, по которой прибыл к замку, провожаемый редкими удивленными взглядами. Пока все складывалось хорошо, погони не было, но сбавлять скорость было нельзя, нужно было убираться отсюда подобру-поздорову. Сначала я часто оглядывался, но потом перестал, и несся вперед, стараясь успеть до темноты оказаться как можно дальше от этого проклятого места.

Прямо передо мной через дорогу пронеслась черная молния. Заржал конь, захлопали крылья плаща.

Верный уперся в землю всеми четырьмя копытами, но остановиться сразу не смог. Меня прижало к его шее и прежде, чем я успел что-либо сообразить, на пути вырос всадник. Его угольно-черный конь с ослепительно белыми гривой и хвостом, храпел, раздувая ноздри, и был еще мощнее моего. Черный плащ развевался на его плечах, а сам он был облачен в черный доспех неизвестной мне конструкции. На голове был шлем, почти полностью скрывавший лицо. На фоне зеленой травы, голубого неба и яркого солнца, он был похож на клок мрака, на дыру, пробитую в другую, мрачную вселенную. Он выставил вперед руку в латной перчатке и крикнул:

— Стой!

Я догадался, кто передо мной. Что ж, вот мы и встретились лицом к лицу.

— Отпусти ее. — Голос всадника был властным, но в нем не было угрозы. Мне даже показалось, что он не приказывает, а просит.

— Прочь с дороги!

— Послушай, я не знаю, кто ты такой и с какой целью ты это делаешь, но я обещаю, что если ты отпустишь девушку, то я отпущу тебя и не стану преследовать.

— Зато я тебя знаю. Ты — Кощей, подлый и коварный похититель невест.

— Вот ты о чем? Да, признаю, это был некрасивый поступок. Неблагородный. Но что мне оставалось делать? Ее хотели насильно выдать замуж за другого.

— Мне нет дела до того, как ты оправдываешь себя. Прочь с дороги!

— Я люблю ее, как ты не понимаешь?

— Любишь? Как Кощей вообще может любить? Может тебе и удалось очаровать Василису, но обмануть меня тебе не удастся.

— Перестань валять дурака! Открой глаза! Со мной она пошла по доброй воле, а ты ее связал и везешь, как пленницу. Отпусти ее и я прощу тебя за твое неразумие.

— Простишь? Кем ты себя возомнил? Творишь зло и прощаешь за добро?

— Не я первый совершил ошибку, нарушив данное мне обещание, и решив выдать ее за какого-то старика. Но мне хватило разума все исправить, пусть и не самым удачным способом. Неужели ты снова хочешь разрушить то, что еле удалось восстановить?

— Разрушить зло? Разрушить твое колдовство? Да, я этого хочу.

— Какое колдовство? Да у тебя разума еще меньше, чем кажется. Неужели ты веришь во всю эту чушь?

— Прочь с дороги!

— Послушай, я не хочу причинять вред ни тебе, ни кому бы то ни было, можешь мне поверить. Ты должен знать, что тогда на свадьбе, когда я еле успел спасти любимую от ее горькой участи, никто не пострадал.

— Это было колдовство!

— Какой же ты дремучий. Всего лишь пара свето-шумовых эффектов и дымовая шашка. Да этому трюку сто лет в обед.

— Ложь! Колдовство!

— Хорошо, просто отпусти девушку.

— Ни за что!

— Послушай…

— Или убирайся прочь, или я проложу себе дорогу мечом!

— Не надо, это ошибка. Я не хочу причинять тебе вред.

— Зато я хочу причинить его тебе! — Я соскочил с коня и выхватил меч.

Кощей нехотя спешился. Разведя руки ладонями вверх, он шагнул ко мне:

— Я не хочу тебя калечить. Прошу тебя, отпусти девушку, и давай разойдемся по-хорошему.

— Хватит болтать! Иди и прими свою смерть.

— Вот как? Хорошо, будь по-твоему.

Кощей медленно извлек из ножен вороненый клинок. Таких клинков я еще никогда не видел. Затем так же неспешно принял странную позу, по всей видимости, боевую стойку. Никто здесь не стал бы подавать нам сигнал к началу, поэтому я бросился на него без предупреждения.

Кощей легко отбил мою атаку неуловимым приемом. Я проскочил мимо и ожидал удара в спину. Но удара не последовало. Я развернулся. Противник снова стоял в своей странной позе, плащ еще колыхался, доспехи тускло отсвечивали на солнце. Я снова бросился на врага и вновь, отбитый, мой меч прорубил воздух, а я вновь проскочил его позицию. Это напоминало корриду, где гибкий тореадор изящными движениями дурачит взбешенного неуклюжего быка. Да, я был взбешён! Позабыв обо всем, я кидался на Кощея, и был одержим только одним желанием, вонзить острие в ненавистную черную куклу.

Если говорить о владении мечом, то я никогда не был лучшим, что, однако, не мешало мне входить в первую десятку мечников нашего царства. Я был силен, блестяще владел несколькими техниками, мог сражаться в пешем и конном строю, биться против меча, копья, топора, алебарды и дюжины других орудий, со щитом и без, один на один и против нескольких противников. Но то, с чем я столкнулся в этом поединке, просто не укладывалось ни в какие рамки. Это была какая-то совершенно иная техника, с которой я абсолютно не был знаком. Легкая, изящная, скупая и в то же время невероятно эффективная. Просто магия какая-то. Стыдно признаться, но я уже давно был бы мертв, если бы мой враг воспользовался хотя бы половиной возможностей, которые он обеспечивал себе этой техникой. И еще его меч. Он превосходил мой клинок во всем. Казалось, что я вышел против него не с грозным боевым оружием, а с палкой, выломанной в ближайшей роще.

Наконец в нашей бешеной рубке возник момент, который показался мне мигом моей удачи. Корпус Кощея вместе с рукой, державшей меч, оказались закрученными назад, так что мне открылось его плечо и оголенный участок шеи между шлемом и кирасой. У меня даже было время на замах. И я вложил в свой удар всю силу, которая у меня была. Такой удар на войне мог разрубить всадника пополам до самого седла.

В последний момент Кощею удалось парировать мой удар, его клинок со звоном врезался в мой, и я понял, что стою с жалким обломком меча в руке. Меня трясло от ярости и бессилия. Я понял, что проиграл.

Я чувствовал неумолимое приближение смерти.

Кощей перебросил свой меч из одной руки в другую. А затем отшвырнул его прочь, далеко в траву.

Не знаю, почему этот жест на меня так подействовал, но я зарычал и бросился на него с кулаками. Уж в этом мне равных не было! Я обрушил на него всю свою мощь, выкладываясь так, как никогда еще не выкладывался. Но, видимо, всего этого было недостаточно, потому что я увидел черную латную перчатку, несущуюся мне прямо в лицо. Затем была яркая вспышка, а затем наступила чернота.

Продолжение следует…