Комната

В то лето на небо вторглась хвостатая звездочка. Писали, что это была самая яркая комета столетия. Залетела к нам в гости, взглянуть на нас и дела наши своим воспаленным глазом. Хотелось бы верить, что мы хотя бы не понравились ей. Хотя, скорее всего, ей все это было параллельно.

Небольшая комната (18 м2) еще спала тяжелым неспокойным сном, убаюкав наконец во чреве своем жильцов – молодого мужчину и шестилетнего сына мужчины – когда новый день деловито, как утренняя уборщица в офисе, проник в нее, бесцеремонно сорвал с ее чумазых стен пелену тьмы, скомкал и закинул остатки тени в дальний закуток между дверью и шкафом, где хранилось упакованное в ящики хозяйское добро, и где в голодном оцепенении терпеливо пережидала ночь несказанно красивая черная кошка. Похоже, комнате окончательно не повезло с жильцами, она и так выглядела много старше своих лет, а тут еще зачастую немытые полы, разбросанные по многочисленным стульям предметы одежды, да вконец оборзевшие тараканы – все это только усугубляло ее невзрачность. Хотя комната была и не прочь пококетничать, о чем намекали распластанная над диванчиком настоящая шкура кобры, пара деревянных резных панно над сервантиком (комната считала, что это придает ей пикантности), и надо сказать, вечером, когда скрадываются подробности и сглаживаются контуры, она действительно была еще ого-го! По крайней мере, так можно было подумать.

А хозяин ее жил где-то в другом месте. Он сдал ее за 275 баксов в месяц молодому мужчине и исчез в каменной чаще мегаполиса. Потом к молодому мужчине пришла отощавшая кошка с огромадными глазищами, черная, с белой грудкой и белыми лапками. Через пару недель мужчина привез худого маленького мальчика с манерами мелкого пакостника (так считала комната, а она редко ошибалась в чем-либо), и, наконец, в комнату зашла жена молодого мужчины. Все оглядела, перетрогала, погладила змеиную кожу, присела на диван и сказала: «Ну-у, в общем ничего. Ты всегда мечтал о своем угле – ты его получил. Только, надеюсь, ты понимаешь, что это серьезно и обратно к маме мы уже вернуться не сможем? Кстати, как ты думаешь, если я сзади волосы сделаю покороче – мне пойдет?.. что ты улыбаешься?! Могу я сходить в парикмахерскую, тем более что на свои деньги?». Не дождавшись ответа, женщина стала появляться в комнате через день.

Поначалу заходили гости, все как один ругали комнату за ее миниатюрность, возраст и стоимость. Утверждали, что 275$ в месяц это много. За это (небрежно обводили они контуры комнаты рукой) – много. Мужчина улыбался, стремясь показать, что он не последний идиот и все это, конечно, понимает, но: «зато какая здесь аура – никакой агрессии, покой, а район – тихий провинциальный район, почти под самым центром столицы. Тишина, вы послушайте, какая здесь тишина!» – восклицал он. Как на грех за окном в этот момент мычал какой-нибудь очередной стальной теленок, блуждающий по черным рельсам близлежащей Сортировки в поисках потерянного вымени. Но мужчина уверял, что это романтично и зачитывал ошалелому гостю свои переводы мало кому известных поляков. «Но, это все фигня, – говорил он – здесь я чувствую, что смогу снова писать».

Потом гости исчезли, женщина продолжала бывать через день. Через день ей надо было делать уколы, стоили они дорого, мама женщины очень боялась, что их пропьют, проиграют или украдут. Ну, необязательно ты, говорила женщина мужчине, ты же знаешь мою маму – это ее стиль, она хочет, чтобы уколы были у нее и точка. Наконец все устаканилось и образовало какое-то подобие уклада жизни, воспроизводящегося в подробных деталях каждый новый божий день.