Под флагом цвета крови и свободы. Часть двадцать пятая

*  *  *

Эдвард работал без перерыва уже более двух часов, отказываясь от смены – он видел, как вокруг многие остальные матросы валились прямо в откачиваемую воду, не имея сил вздохнуть, и потому каждый раз со злостью на ненавистный шепоток усталости рычал, что может работать, и требовал заменить кого-то другого. В конце концов, даже боцман Макферсон, сбросив с себя просмоленную куртку и засучив рукава, встал рядом с ним и одобрительно похлопал по спине:

– Так держать, сынок.

Эдвард взглянул на него дико, но даже не стал отвечать на неуместное обращение – берег дыхание и редкие крупицы сил. Натруженные мышцы рук тяжело сжимались и горели под кожей, словно ее натерли солью, а на собственные ладони, наверняка покрытые уже лопавшимися мозолями, он и вовсе боялся смотреть – благо, в трюме было темно. В какой-то момент голова закружилась, и он перестал понимать, что происходит. Кто-то помог ему встать, потащил наверх – Эдвард попытался сопротивляться, но не смог выдавить из пересохшего горла ни звука. В лицо ударил порыв свежего воздуха, после духоты трюма казавшегося почти ледяным. Дойли шевельнулся, обнаружив, что полусидит-полулежит, привалившись боком к принайтованной* рядом бочке – стоявшей в тени и оттого восхитительно прохладной. В губы ему ткнулось что-то жесткое.

– Пейте, – протягивая флягу с водой, посоветовала Эрнеста. Эдвард недоуменно посмотрел на нее, затем протянул руку и поймал ее за запястье.

– Да пейте же, это вам, – недовольно проворчала Морено, снова прижимая горлышко фляги к его губам. Эдвард глотнул – сперва слабо, затем жадно и торопливо – после чего оттолкнул ее руку и невнятно прохрипел:

– Там, внизу… Им тоже надо…

– Я уже отправила Карлито. Побольше пейте, а то свалитесь раньше, чем причалим, – Эрнеста тоже сделала большой глоток и убрала флягу. – Поднимайтесь, вы мне нужны.

Спущенная на воду шлюпка уже покачивалась у правого борта; Генри, сидевший на веслах, резво подскочил и бросился помогать девушке забраться внутрь. Эдвард, с трудом превозмогая тошноту и слабость, ухватился за фальшборт и сверху с отвращением наблюдал за этой возней:

– Зачем вы позвали меня, сеньорита?

– Залезайте, у нас не так много времени, – махнула та рукой, отвязывая швартовочный канат. Генри было протянул ей кортик, но девушка отрицательно мотнула головой, даже не взглянув на него, и попросила слегка раздраженно:

– Лучше помоги мистеру Дойли.

– Вот еще! – с негодованием выдохнул Эдвард. Болезненно морщась, он все-таки самостоятельно перебрался через фальшборт и тяжело плюхнулся затем рядом с ней. Покосившись на Генри, устанавливавшего весла в уключины, он наклонился к девушке и негромко спросил:

– Скажите, зачем мы идем вперед?

– Нужно произвести кое-какие расчеты, и чем быстрее, тем лучше, – коротко ответила девушка и, расстелив на скамье перед собой испещренный непонятными линиями лист бумаги, взялась за весла. Дойли, недовольно скривившись, потянулся было помочь ей, однако Эрнеста перехватила его руку:

– Не стоит. Мы с Генри и вдвоем управимся, – вопреки ее словам, тяжелые весла хоть и довольно размеренно, но как-то натужно раз за разом вздымались и с громким плеском погружались обратно в воду. Эдвард ощутил было слабый укол совести, но постарался заглушить его, прислонившись боком к мерно покачивающемуся борту шлюпки. Сил пререкаться не было, и он предпочел просто отдыхать, пока имелась такая возможность.

– Мэм, а что именно от нас потребуется? – первым нарушил молчание любопытный Генри, уже немного освоившись с веслами. Морено усмехнулась, не поворачивая головы:

– Увидишь. От тебя лично – ничего сложного, – последние ее слова Эдвард слышал уже совсем плохо, неуклонно проваливаясь в вязкую толщу болезненного, полуобморочного сна.

Очнулся он, будто от толчка – а может, так оно и было: в шлюпке, кроме него и Генри, не было больше никого. Юноша, привстав, внимательно смотрел на что-то за бортом и вертел в руках длинный моток бечевки с кое-где отмеченными узлами и привязанным к одному концу куском оплавленного свинца.

–Эй, – Эдвард старался говорить твердо, но вышло у него как-то откровенно хрипло, слабо и невыносимо растерянно, – а где сеньорита Морено?

– Она сказала, чтобы мы ее ждали, – не оборачиваясь, объяснил юноша, и в его тоне Эдварду почудились подозрительные нотки. Руки и ноги все еще плохо слушались, поэтому, встав, он сразу же шатнулся, опасно качнув лодку – Генри тревожно дернулся навстречу ему и тотчас ахнул, когда чужие стальные пальцы с небывалой силой сомкнулись на его горле.

– Я спросил, – сквозь зубы прохрипел Дойли, – я спросил, а ты, мразь такая, сейчас же отвечай: где сеньорита Эрнеста, что ты с ней сделал?! Что твой ненаглядный капитан...

– Эй! – невыносимо знакомый голос, звучавший хотя и в сотне футов от шлюпки, но все равно, как показалось Эдварду, слишком близко, разом выбил из него весь воздух. Отпустив юношу, он тяжело плюхнулся на скамью и больше не сводил глаз с вынырнувшей на поверхность Эрнесты, махавшей им обоим рукой:

– Эй, Генри! Сюда плыви, надо еще вон между теми рифами дно промерить! Да шевелитесь вы уже, времени совсем в обрез!..

Эдвард молча подтянул к себе весла: гребцом он, в отличие от неопытного Фокса, был неплохим, хотя и не слишком любил эту работу. Но теперь она, по крайней мере, позволяла ему опустить голову, чтобы не видеть укоризненного взгляда Генри и насмешливо-понимающего – Эрнесты. Однако, когда он все же поднял голову, то понял, что опасения его были беспочвенны: несносный в своей правильности Генри предпочел сделать вид, что ничего не случилось, а девушка даже не обратила внимания на это маленькое происшествие. Забравшись в шлюпку и небрежно выжав волосы и подол рубашки, с которых ручьями лилась вода, та сразу же выхватила у Генри конец бечевки с радостным вскриком.

– Двенадцать с половиной футов! Проходим. Слава Тебе, Господи! – она сложила ладони и еле слышно прошептала короткую молитву. Генри улыбнулся и тоже, поколебавшись, тронул свой нагрудный крестик, висевший на шнурке вместе со множеством самых разных амулетов – те, как помнил Эдвард, на него всегда стремился нацепить суеверный Рэдфорд. Неприятное воспоминание о капитане несколько отрезвило его, и Дойли поднял брови:

– Сеньорита, разрешите узнать, – он широко обвел рукой простиравшуюся вокруг водную гладь, густо усеянную торчавшими то тут, то там небольшими скальными выступами, напоминающими акульи зубы, – неужели вы с Рэдфордом решили провести судно через рифы, да еще с таким течением и ветром? Вам не кажется, что проще было сразу пустить «Попутный ветер» ко дну и пересесть в шлюпки?

– Рада, что вам уже лучше, раз появились силы острить, – не отрываясь от своих записей, сосредоточенно пробормотала Эрнеста, покусала карандаш, быстро черкнула им что-то на обороте, поставила точку и перевернула лист, наконец удостоив спутника взглядом сияющих темных глаз: – Мы только что сэкономили чистых полтора часа безмерно ограниченного времени. Видно, наш корабль и впрямь спустили на воду под счастливой звездой! – она довольно усмехнулась, потянувшись к веслам; Эдвард лишь крепче сжал пальцы:

– Я и сам отлично справлюсь.

– Мистер Дойли, – с усталым вздохом Морено подняла на него удивительно пристальный взгляд, бесцеремонно кладя свои горячие ладони поверх его собственных, – будь я хоть вполовину так беспомощна, как вы считаете, я бы выжила на том острове?

– Нет, – отрывисто буркнул Эдвард, но весла все же не выпустил. Эрнеста закатила глаза:

– Тогда в чем дело?

– Они слишком тяжелые, – не поднимая головы и отчаянно стыдясь самого себя, сообщил Дойли. Переведя взгляд на руку девушки, все еще лежавшую поверх его собственной, он как-то совсем неловко добавил: – У вас, вон, и так все ладони в мозолях.

Эрнеста возмущенно отдернула руку, словно притронувшись к раскаленной плите, уселась на соседнюю скамью подальше от Эдварда и заслонилась развернутой картой. Помогать ему она больше не пыталась и весь обратный путь сидела молча, лишь один раз откликнувшись, когда Генри спросил ее:

– Мэм, а как вы думаете, у нас… Вот это все – оно получится?

Морено чиркнула карандашом по бумаге, но, казалось, скорее машинально, нежели с какой-то целью. Черные глаза ее остановились на темневших на горизонте очертаниях корабля, медленно приближавшегося к ним:

– Думаю, что мы должны сделать все, чтобы спасти это судно. Вопреки тому, как полагают некоторые джентльмены, – она раздраженно покосилась на Эдварда, глубоко вздохнула, но все же воздержалась от дополнительных выпадов в его сторону, – В наши дни приличные корабли на дороге не валяются. А Джек так и вовсе разжился сущим сокровищем – ему бы еще десятка два лет точно бороздить моря да наводить ужас на торгашей…

– Очевидно, судьба решила распорядиться иначе, – зло перебил ее Эдвард, проворачивая в уключинах, казалось, становившиеся с каждой секундой все тяжелее весла. Морено с такой силой сложила карту пополам, что тонкая бумага отчетливо зашуршала под ее пальцами:

– Посмотрим еще. В любом случае, скоро все решится.

Вплоть до самого возвращения на «Попутный ветер» в шлюпке больше не было произнесено ни слова. Едва поднявшись на борт, Эрнеста со своими расчетами направилась к Рэдфорду, стоявшему за штурвалом – и Эдварда сразу же поразило тревожное, болезненно-настороженное выражение его лица и то, с какой жадной надеждой он взглянул на девушку при этом. Генри также направился к ним, и Дойли уже вознамерился было спуститься в трюм и вновь встать за работу у помп, когда холодный и резкий девичий голос остановил его:

– Мистер Дойли, задержитесь! Нам потребуются толковые такелажники.

Для человека, проведшего в море в общей сумме более десяти лет, Эдвард действительно неплохо разбирался в парусном ремесле. Однако за последние шесть месяцев он успел отлично убедиться в том, насколько жалки его академические рассуждения в сравнении с инстинктивным знанием любого выросшего в море пирата о том, какой парус требуется ставить именно в этот момент и что за ветер будет дуть в ближайшие сутки. Поэтому вновь унижавшая его поддержка Эрнесты ощущалась какой-то особой, утонченной издевкой.

– Слушаюсь, сеньорита, – сухо буркнул он, ставя ногу на нижний виток ближайшего ванта и ловя на себе чужой мрачно-злобный, но знакомый настолько, чтобы уже не пугает, взгляд – Фрэнка Моргана, конечно же. Выдранного плетьми, словно мальчишка-юнга, совсем недавно по его вине и при непосредственном участии этой черноглазой бестии, теперь с гордым видом наблюдающей за ними с высоты капитанского мостика… Эдвард помедлил и устало усмехнулся в лицо побагровевшему рулевому: да, старик, нас обоих провели, и не скажешь, кто еще отделался меньшими потерями. Будем работать вместе?

Впрочем, на ближайшие два, или три, или пять, а то и все семь часов – Эдвард уже потерял счет времени – им действительно пришлось забыть о вражде: стало попросту не до того. Из трюма доносились звуки ритмично откачивавших воду помп, время от времени на палубу выбирались изнемогающие от усталости матросы и опрокидывали за борт наполненные бочки, которые затем тащили обратно – но Эдвард, хоть и подозревал, что замечает куда меньше остальных, отчетливо видел, как поднялся уровень забортной воды. «Попутный ветер» медленно, но неуклонно шел ко дну, и спасти его мог лишь скорейший заход в порт с дальнейшей постановкой в сухой док.

– Четверть румба вправо, Джек. Пройдем между теми скалами, – тихо посоветовала Эрнеста, наверное, в тысячный раз сверившись со своими записями. За последние три часа и пятнадцать минут – в отличие от Эдварда, девушке даже не требовалось смотреть на ручной хронометр, чтобы точно знать, сколько времени прошло – лишь ее обострившийся до предела разум, ставший средоточием всех известных Морено формул и фактов, четырежды уберегал судно от новой пробоины в днище о рифы, которой то уже точно не выдержало бы. Сам Рэдфорд, из этих четырех раз сумевший распознать опасность только трижды, мертвой хваткой держал штурвал и, повинуясь коротким советам девушки, вел свое полузатопленное судно, всем существом ощущая сопротивление рокочущей в трюме воды.

– Надо бы облегчить судно. Еще пара футов осадки – и мы можем не пройти, – в очередной раз перегнувшись за борт и взглянув вниз, посоветовала Эрнеста.

– Мы и так уже вышвырнули все, что можно! Даже часть добычи... Будь у нас больше людей, можно было бы выгрузить часть груза в шлюпки и вести их отдельно, – мрачно заметил практичный Рэдфорд: необходимость выбрасывать добытое кровью за борт он понимал, но смириться с этим не мог. Эрнеста пожала губы:

– Все равно нет времени возиться со шлюпками. Наживем еще, – она похлопала его по стиснувшим ручки штурвала пальцам и снова перевела взгляд на рифы впереди: – Теперь четверть румба влево.

– Да вижу я, – сквозь зубы бросил Джек, напряженно вглядываясь в острые темные зубцы рифов, видные сквозь волны по левому борту. – Погоди, еще немного надо пройти…

Они так и стояли вдвоем возле штурвала, изредка обмениваясь короткими фразами-советами или подбадривая друг друга, когда ситуация грозила совсем выйти из-под контроля – капитан и штурман, одинаково хорошо знавшие свое дело. Шутки и нарочитая беспечность были отложены до лучших времен; теперь, наблюдая за ними, даже Эдвард Дойли удивленно размышлял, что, как оказалось, совершенно не знал этих людей. Несомненно, оба они были преступниками и ничуть не стыдились этого – но и одновременно оказались неожиданно сообразительными, хладнокровно мыслящими людьми, не позволившими себе в эту нелегкую минуту ни единого мгновения паники.

– Вправо, вправо заложи, мы не проходим, – ухватившись за обвязку бушприта и свесившись за борт, крикнула Эрнеста. Рэдфорд, зверски оскалившись, вывернул штурвал в указанном направлении. – А, черт!.. Все равно никак, – ее лицо по-прежнему не выражало ничего, кроме крайней сосредоточенности, но в голосе слышалось нечто похожее на отчаяние.

Тот участок, на котором они находились, был самым сложным: на горизонте и вдоль него уже виднелась почти полностью чистая вода, но зато вокруг самого корабля рифы выступали самым настоящим частоколом, кое-где почти задевая днище и борта, а в других местах – выступая из пенистых волн на восемь-девять футов. И это были лишь верхушки – всякому, взглянувшему в их направлении, стали бы отлично видны проступавшие сквозь прозрачную воду очертания каменных массивов, о которые переломился бы при столкновении самый прочный киль. Десятки сотен лет они стояли на этом месте, когда дерзкий человек еще не осмеливался даже близко подходить к ним; морская вода понемногу точила заливаемые ею могучие горы, и оттого они изменили свою форму и заметно уменьшились в размерах – но не настолько, чтобы пропустить с каждой минутой все сильнее погружавшееся в воду судно.

– У нас получилось бы, не будь такого течения, – кусая губы, хрипло сообщила Эрнеста. Корабль трясся, низко постанывая под напором воды и хлопая парусами. – Слишком быстро, мы не успеваем сориентироваться, да еще и этот ветер с запада… – Джек молчал, тщетно пытаясь выискать какую-то брешь среди рифов, и Морено решительно тронула его за плечо: – Надо убрать бизань и грот, снизить скорость. Тогда может получиться.

– Если снизим скорость, то потонем прямо тут, – мрачно отрезал Рэдфорд. Эрнеста прикрыла глаза и глубоко вдохнула: ссориться теперь было равносильно самоубийству.

– А если не снизим, то сядем днищем на такой табурет, с которого нам уже точно будет не встать! Джек, не сходи с ума. Надо убирать паруса!

– Как думаешь, сколько еще продержатся матросы в трюме? – не оборачиваясь, грубо оборвал ее Рэдфорд. – Если бы не помпы, мы даже не дошли бы до этих твоих рифов! Мы и так идем с минимальной скоростью из возможных, и если ты не можешь четко сказать, в какой момент заворачивать, то я…

– Джек! – Генри, тяжело дышащий, растрепанный, только что выкарабкался из трюма и теперь стоял, во все глаза глядя на них: так искренне, с готовностью поддержать и услужить, что Морено недоверчиво усмехнулась, а Рэдфорд, закусив губу, тряхнул волосами и отвернулся. – Джек, мы выдержим, сколько потребуется! Делай все, что нужно.

– Ладно, – буркнул тот, опять берясь за штурвал; ссутуленные плечи его казались выточенными из камня. Эрнеста, кинув благодарный взгляд на Генри, перегнулась через борт:

– Левее, Джек. Пол-румба примерно.

– Пол-румба влево… Мистер Морган, убирайте грот! Готовьте нижние стаксели. Бизань убрать! Эрнеста, сколько у нас времени?

– Погоди, погоди… дай-ка сообразить, – пристально вглядываясь в зубцы рифов, пробормотала девушка. Прошло не меньше полуминуты, прежде чем голос ее зазвенел снова – тревожно и торопливо: – Джек, сейчас!..

______

* Принайтовать – прикрепить к палубе, положив найтов – тонкий трос для обвязки (морск.).

Продолжение следует…