Тюлькучура-батыр и его соратники. Часть седьмая

Восстание на Сибирской дороге в 1737 году  

Восстание башкир в 1737–1738 гг. уже не дотягивало до пика своих успехов в 1736 году, когда был разгромлен Астраханский драгунский полк полковника П. Мартакова и едва не разбит сам генерал-лейтенант А. И. Румянцев. Главная причина спада движения заключалась в больших людских потерях и в подавляющем преимуществе правительственных войск над силами повстанцев.

Зимой 1736–1737 гг. у восставших башкир возникла идея призвать на помощь правителя Среднего казахского жуза Шемеке (Шах-Мухаммед)-хана. Данный выбор был не случаен. В отличие от Абулхаир-хана, правителя Младшего казахского жуза, он довольно прохладно относился к идее русского протектората над казахами.

В 1733 г. 10-тысячное войско Шемеке-хана было разбито тарханом Таймас-батыром Шаимовым, после чего Средний жуз вторично был принужден к принятию русского подданства. Как известно, Таймас Шаимов также отдал земли Кара-Табынской волости под строительство Верхояицка, Чебаркуля и Челябинска, что вызвало восстание башкир Сибирской дороги в 1735 году. Поэтому башкиры Зауралья причиной всех свалившихся на башкир бед считали именно его. Как утверждал Юсуп Арыков, сделка была совершена без согласия других «лучших людей» и «мирского согласия». Подвергнутый остракизму со стороны соплеменников, Таймас-тархан оказался в числе «верных» старшин и часто выполнял поручения В. Н. Татищева и других командиров по призыву повстанцев к принесению повинной. Таким образом, по мысли повстанцев, Шемеке-хан, обиженный на Таймаса Шаимова и других «верных» башкирских старшин, встанет на их сторону и приведет к ним в помощь многочисленное войско.

По извету ясачного татарина (чуваша) деревни Киги Байчуры Егамбетева, у башкир был сбор в Мурзаларской волости, на который съехалось более 200 человек, и «при том собрании оной Елдаш-мулла говорил с зауральскими старшинами: что де нам скрывать? Послали де мы х киргиз-казакам искать себе хана». Однако, многие старшины были категорично против подобной идеи и отвечали Юлдашу: «когда де такой хан будет, то де мы, собравшись можем поимать и отвесть к Е. И. В.».

Вместо умершего 14 апреля 1737 г. от чахотки И. К. Кирилова начальником Оренбургской экспедиции был назначен В. Н. Татищев. 4 мая 1737 г. он сообщал императрице, что «воры Тюлкучюра, Мандар и другие, собрався в 300-х человеках, на верных Вашего Величества башкирцов напали и дома разграбили, но старшины, собрався, учинили с ними бой, и оных воров далее не пустили…»

27 мая «верные» башкирские старшины Сибирской дороги Коджаш (Козяш) Рахмангулов и другие докладывали о новых боях с повстанцами, говоря, что издержали весь порох и свинец, присланный им В. Н. Татищевым, и просили дать еще. Вооружаемые властями, они вместе со старшинами мишарей превратились в силу, способную уже самостоятельно противостоять повстанцам, хотя в виду сильного напора последних В. Н. Татищев все же был вынужден отправить к ним на помощь три роты солдат. Всего, по подсчету генерал-майора Л. Я. Соймонова, в отрядах «верных» башкир было до 2000 человек. Всех мишарей Уфимской провинции насчитывалось 20 тысяч душ, из которых «к службе годных 5000».

В июне 1737 г. Тюлькучура-батыр и Мавлют, сын Мандара, по сообщению красноуфимского коменданта капитана П. Батова, «ходили за Уфу для разорения, где, как слышно, что удача были им, ворам, немалая». Затем Тюлькучура во главе 2 тысяч повстанцев бросился разорять мишарские селения по речкам Урюш (приток Уфы) и Ар (приток Быстрого Таныпа), сжег 5 деревень, убил около ста человек и взял в плен 200. После этого несколько мишарских сотников со своими людьми, а также «верный» башкирский старшина Су-Унларской волости Якуп Чинмурзин снялись с мест и бежали за стены Богдановской крепости, к которой 21 июня «приехали с верх Аю воры 2500» человек.

Повстанцы, во главе с Тюлькучурой, Бепеней, Юлдашем и Мандаром, соорудили 6 «щитов», под прикрытием которых пошли на приступ. Якуп Чинмурзин писал бирскому воеводе капитану Ф. Сунгурову: «Мы, мещеряки и верные башкирцы Якуп со своей командой, навстречу вышли, с ними, ворами, чинили воинский отпор, и оные 6 щитов от них воров, отбили. На том бою оные воры говорят, крича: „Смотрите нашего хана, а ежели не станете смотреть на нашего хана, мы вас на етой земле огнем созжем“…»

23 июня отряд повстанцев в 1000 человек пошел по реке Шады, где «собрались в Шадинском лесу служилые мещеряки Килкей-сотник с сотнею, еще старшина башкирец верной со своей командою Иярп Кучуков, еще чюваша многих деревень». В ходе боя 7 человек из числа прятавшихся в лесу было убито, а 43 взяты в плен.

В том же Шадинском лесу в руки повстанцев попал майор уфимского гарнизона А. Ф. Лихачев, активно участвовавший в подавлении восстания, и был без промедления убит вместе со своими людьми. И «те же воры раззорили по Таныпу реке ясашной народ и верных башкирцев 20 деревень, коней, коров все побрали, многих людей побили и много в полон побрали», и, как при штурме Богдановой крепости, объявляли: «Смотрите нашего хана, а ежели не станете смотреть, (…) раззорим вас, которые служите рускому государю холопы; всем говорим вам — ежели станете на его хана смотреть, и вы будите таковы, что и мы вольны, и станете видеть дни вольные, а хана нашего называют Шемяки».

Идея выбрать ханом Башкирии казахского Шемеке-хана питалась надеждами на то, что, во-первых, под знаменем Чингизидов могут объединиться против России все башкиры — «верные» и «воры», а также мещеряки, чуваши (ясачные татары) и другие, а, во-вторых, повстанцы рассчитывали на реальную военную поддержку казахов. Однако, никакой помощи от них не пришло. Поэтому, по сообщениям красноуфимского коменданта капитана П. Батова, «намерены де все башкирцы за неприездом из киргисцов хана выбрать в ханы оного Тюлкучуру». Этот казус показывал, насколько пустой и лишенной всякой сакральности к 30-м гг. XVIII века стала идея чингизизма, если ханом Башкирии хотели избрать простого башкира Кудейской волости.

Тщетность надежд на казахскую помощь стала очевидной осенью 1737 года, когда В. Н. Татищев различными посулами привлек к подавлению восстания казахов Среднего жуза, один из предводителей которых Шемамет-мурза с отрядом в 1000 человек вторгся в Башкирию для разорения Тамъянской волости. Однако мурзу встретил батыр Кара-Табынской волости Аккужа Кулумбетов и нанес ему поражение, убив при этом и его самого.

17 сентября тысячный отряд под командованием Бепени, Мандара, Аюпа и Тюлькучуры, возвращавшийся из набега на Тулву и Кунгурский уезд, столкнулся с отрядом майора Ямбургского драгунского полка Фишера, который состоял из роты драгун и 170 нерегулярных — кунгурских татар и черемисов.

В ходе боя правительственный отряд был разгромлен, а его командир смертельно ранен. От полного уничтожения ямбуржцев спас только «сикурс» подполковника фон Эйкина, у которого было две роты регулярных и 100 нерегулярных. Бепеня впоследствии показывал, что, возвращаясь после разорения 20 деревень в Кунгурском уезде, «на дороге бой чинили с Ямбургским полком, а сколько российских людей побито и казенного ружья, мундиру и аммуницы и пушек и артиллерийских припасов взято, того не упомнит». 18 сентября Юлдаш-мулла сразился с отрядом капитана Голчина. Другой повстанческий отряд уничтожил караул, состоявший из 70 мещеряков, в деревне Биштин Кудейской волости.

Подводя итог военной кампании 1737 года, В. Н. Татищев заключал, что «доколе главные воры и возмутители, особливо Бепеня, Мандар, Аладзиангул, Тюлкучюра, Иолдаш-мулла, Салтан-Мрат, Аип-бай и другие переловлены и казнены не будут, то никак совершенного усмирения учинить и без опасности войск всех вывести невозможно…» Все попытки захватить их хитростью не увенчались успехом. Вожди движения не верили в искренность намерений властей и в качестве условия принесения повинной выдвигали требование освободить Акая Кучумова, Юсупа Арыкова и Кильмяка Нурушева из заключения. После специального совещания в Самаре с участием Л. Я. Соймонова, В. Н. Татищева, А. И. Тевкелева, уфимского воеводы С. В. Шемякина и др., названного «Генеральным собранием к рассуждению и обсчему определению о прекрасчении бунта башкирского…», было решено, что «оного (т.е. освобождения вождей - авт.) для многих обстоятельств учинить неможно и не надлежит, понеже бо то было со ущербом чести и пользы Е. И. В-ва…» Но самым изощренным решением было предложение включить в «универсалы», то есть письменные обращения к повстанцам, пункта о том, что если вожди сами не явятся с повинной, то тот, кто их выдаст властям, не только получит прощение за мятеж, но будет освобожден вместе с родственниками от уплаты штрафных лошадей. К разочарованию властей, эта мера не принесла ожидаемого результата.

Продолжение следует…

газета «Истоки» / Статья от 31.10.2019