Тюлькучура-батыр и его соратники. Часть пятая

Переговоры с властями и арест Юсуп-батыра Арыкова  

Успехи повстанцев, которые, несмотря на потери в своих рядах, продолжали упорное сопротивление и наносили правительственным войскам чувствительные удары, заставили власти вновь прибегнуть к переговорам о мире. В.Н. Татищев от имени императрицы предложил башкирам принести повинную, выдав при этом «всех полоненников, ружье и скот и протчее что-либо, от русских, месчеряков, чюваш, черемис, вотяков», а также дать заложников-аманатов.

Однако, В. Н. Татищев требовал личной присяги, и многие башкирские предводители откликнулись на его призыв. Например, явился башкир Катайской волости Кутукай-батыр, который 12 июня атаковал майора Павлуцкого и учинил «жестокое сражение», нанеся его отряду в 300 драгун значительный урон. Он принял присягу и сказал Татищеву, что «наша де покорность без Юсупа спокойности не зделает, и для того де я теперь пошлю к Юсупу сказать, чтоб он конечно покорился…». Однако, Юсуп-батыр упорствовал. Тогда было собрано совещание «лучших людей» Сибирской дороги, на котором главным обвинителем Юсупа и других противников примирения с правительством выступил башкир Куваканской волости Ака-мулла. Он говорил: «…ты де, вор Юсуп, возмутил народ противу государыни нашей и за твое воровство многие добрые люди пропали». За него вступился мулла и абыз Юлдаш Суярымбетов. Однако, Ака-мулла резко осек говорившего: «…ты де, Елдаш, такой же вор, и с ним Юсупом вместе воровали и тебе за нево, Юсупа, говорить не надлежит». После такой отповеди Юсуп-батыр сказал, что «отдается в волю мирскую, хотя они, мирские люди, ево, Юсупа, связав отошлют или самому велят свою голову нести к генералу Татищеву…». Затем «Ака-мулла такими ж речьми бранил вора Тюлкучюру, но Тюлкучура ему, Аке, ничего ответствовать не мог». Другие старшины — Аккужа-батыр, Кинзекей-бай, Карашай-бай — «ево ж Тюлкучюру, так же жестоко поносили». В конце совещания Юсуп-батыр заявил, что «как мы де с генералом Татищевым помиримся, то из своих земель всех мещеряков, черемис, чюваш и вотяков вышлем, понеже де они у нас что услышат, и наши думы сказывают руским и тем де наши юрты мутят».

Юсуп тянул с явкой к Татищеву до осени, выдвигая условия своей повинной. Например, он требовал срыть крепость Чебаркуль, не строить укреплений на месте Верхояицкой пристани и «чтоб мещеряков и чуваш из их земель выслать…» Если срытие Чебаркуля и Верхояицка было невыполнимо, то идея высылки «мещеряков и чуваш» показалась властям весьма интересной. В.Н. Татищев предлагал правительству проект по переселению башкирских припущенников, «месчеряков и чуваш, находясчихся в великой с башкирцами противности», на восток – «междо новопостроенными крепостьми и Тоболом на башкирских же порозжих землях под тем видом, что те земли изстари сибирских татар, а башкирцам никогда в даче не были, но они силою завладели…». Ему вторил А.Ф. Хрущев, советник Экипаж-мейстерской конторы, который писал: «1) Мещеряки и чуваши будут жить на данных им землях, яко на своих, и будет другой народ особливой, вместо того, что ныне, яко данники башкирския; 2) Не будут башкирцов, яко господ своих, бояться, но будут почитать власть е. и. в. как башкирцы сами, и будут им во всем равны».

Кроме того, В.Н. Татищев предлагал мобилизовать всю башкирскую молодежь и отправить ее на войну в Крым или Польшу и «тогда их употребить в такие места, чтоб век в домы не возвратились». Так или иначе, осенью 1736 года простоватый и прямолинейный Юсуп, поддавшись уговорам других старшин, явился к А.И. Тевкелеву, но вопреки обещаниям властей тут же был взят под стражу и конвоирован в Екатеринбург. После этого Тюлькучура и другие предводители отказались приносить повинную.

11 октября 1736 г. полковник А.И. Тевкелев писал, что к нему в Чебаркульскую крепость «немало пришло [старшин], кроме Тюлькучуры, которой намерился было со мною поиграть (…), токмо я признаваю, что злоискусное ево намерение против меня в немощь ему обратилося. Понеже башкирцы, которые по сю сторону Урала живут, уже почти все у присяги были…» Оказывается, Тюлькучура собирался напасть на Чебаркульскую крепость и отогнать всех гарнизонных лошадей, а затем «бить и на него, полковника Тевкелева с командою».

Однако, планы Тюлькучуры стали известны Тевкелеву, и он принял меры по предотвращению замыслов знаменитого мятежника: взяв «обязательное письмо», т.е. подписку о сотрудничестве, со всех явившихся к нему предводителей, дал знать об этом Тюлькучуре в надежде, что это «в ево таких злых намерениях кончее учинит довольное препятствие». Одним словом, он внес раскол в ряды повстанцев. Так или иначе, в сентябре И.К. Кирилов докладывал в Сенат, что 33 волости Сибирской дороги сложили оружие, но 7 волостей продолжают сопротивление. В октябре в Чебаркуль явилось с повинной 1728 башкир Сибирской дороги и 136 – Ногайской.

Если же брать в расчет лишь несколько наиболее резонансных сражений 1736 года (под Верхояицком, Красноуфимском, Осой, деревнями Кубово, Урмекеево и Кундешли), то выйдет более 1000 убитых офицеров, драгун, солдат, казаков, дворян, милиционеров, «вольницы», нерегулярной конницы «верных» башкир и мишарей. С учетом жертв, понесенных правительственными силами в ходе большого числа мелких стычек и нападений повстанцев на различные населенные пункты, данная цифра будет значительно больше. Таким образом, потери, понесенные карательными войсками в 1736 г. на территории Башкирии, значительно превысили прямые боевые потери русской армии в ходе первого года русско-турецкой войны 1736–1739 годов.

Продолжение следует...

газета «Истоки» / Статья от 29.10.2019 г.