Виды Уфы в объективе Юлии Мироненковой

Мироненкова Юлия Олеговна — родилась и выросла в Уфе. После окончания школы пошла работать. (Так написала наша читательница о себе. Коротко и ясно, все по делу.)

— В пандемию смотрела увлекательные экскурсии по городам. И вдруг пришла в голову мысль, показать всю красоту республики Башкортостан и города Уфы, рассказать о традициях и культуре, — пишет Юлия в редакцию.

— Мне нравится фотографировать природу, птиц, животных, ловить их эмоции. Я делаю фотографии без фотошопа. Люблю передавать естественное освещение.

Фотографии Юлии и её обращения в редакцию газеты «Истоки» подтолкнули к созданию рубрики «Письма наших читателей».

После просмотра зимней серии фотографий появилась мысль узнать, что происходило в Уфе не так уж давно, но хотя бы двести лет назад. Захотелось наложить дыхание истории на впечатления от самых свежих уфимских фотографий. Во время поисков информации о том, что происходило два века назад, на просторы всемирной сети явился следующий материал от Зили Бадриевой.

Приведу небольшой отрывок:

«Зимой 1812 года Уфу всколыхнуло небывалое событие — по ходатайству купечества была учреждена "ярмонка". Проводилась она с 20 января по 1 февраля, сюда свозили самые разнообразные товары из различных городов и даже из Первопрестольной.

Текстилем славилась Московская губерния, откуда доставляли ситец, полотно, а также хрусталь и фаянс. Тула и уральские горные заводы предлагали изделия из металла, Оренбург, Симбирск и Саратов — фрукты, Уральск — рыбу и икру, Челябинск — дичь и сливочное масло, сухофрукты из Туркестана. Илецкая застава традиционно поставляла соль. Приезжали купцы с Нижегородской и Ирбитской ярмарок с пушниной, мануфактурой, бакалеей. Башкиры во все времена торговали баранами, лошадьми, а также дарами природы: медом, дичью, кумысом. А татары ближайших к Уфе сел везли молоко, сметану, масло, катык, творог.

Таким образом, Верхнеторговая площадь становилась сосредоточием не только торговой, но и социальной жизни уфимцев. Сюда сходились дороги, съезжались люди, чтобы торговать, праздновать, молиться или вершить правосудие.»

Примерно такие же настроения можно отметить и в воспоминаниях уфимского старожила Михаила Михаиловича Ребелинского, датированных 1824 годом:

 /стр. 55/

Когда ярмарка приходилась на масленице, то кроме балов и вечеров, устраивалось катанье на больших лодках, поставленных на колеса. Лодки покрывались коврами, украшались флагами. Впереди обыкновенно ехали музыканты, песельники, потом одна за другой несколько огромных лодок, запряженных шестью и восьмью лошадями в цветах, лентах и богатых попонах. В каждой лодке сидело человек по 30 мужчин и дам. И таких лодок бывало 5–6, а иногда и более. Толпы зевак наполняли улицы, множество саней с купцами и купчихами, не принадлежащими к аристократии, сновали взад и вперед по улицам. Лодки объехав по главным улицам, останавливались перед каким-нибудь домом, в котором в тот день был назначен бал. Там катальники и катальницы плясали уже до утра. (НА УНЦ РАН. Ф. 23. Оп. 1 Д. 5. Л. 42 – 43 об.)

На фотографиях Юлии Мироненковой запечатлена зима 2023 года. Этот год был насыщенным и плодотворным. А каким был канун нового года в начале позапрошлого века?

В статье известного уфимского краеведа Янины Свице под названием «Дворянская Уфа начала XIX века. Воспоминания генерал-майора Михаила Ребелинского» наткнулся на следующие подробности уфимской жизни. Приведу прямую цитату, датированную самим автором 1825 годом:

стр. 40-41
Зиму эту проводили в Уфе весело. Половцевы жили роскошно, у них постоянно были вечера, балы и обеды. Другие тоже не отставали от них. В Уфе тогда же жил с семейством Иван Федорович Базилевский, впоследствии знаменитый богач, откупщик и золотопромышленник. Живя в Уфе, он не был еще так богат, но имел и тогда же хорошее состояние. У него в доме тоже было очень весело. Но истинную отраду, самую искреннею дружбу и привет я встретил в доме Алексея Ивановича Манжоса, бывшего управляющим Удельною конторою. Манжос и председатель Казенной палаты Капитон Афанасьевич Случевский, впоследствии сенатор, известный в Уфе тем, что когда производилось следствие о пляске Талызина и спросили о том Случевского, то он будто бы отвечал, что он ничего не видел, потому что в это время уходил на речку водицы напиться, и еще несколько других лиц вели большую карточную игру и были коноводами всех вообще общественных удовольствий.

(Опубликовано: Свице Я. С. Записки Михаила Михайловича Ребелинского/ Река времени. 2014. Отв. ред. М. И. Роднов. Уфа: Книжная палата РБ, 2014. С. 89-102.)

Какие страсти кипели в Уфимских газетах, представляю! А были ли они, газеты, в те времена в Уфе? Были, но чуть позже. В приведенной статье самые ранние воспоминания Михаила Михайловича Ребелинского датированы 1821 годом, самые поздние   —  1840-ми годами, а «Уфимские губернские ведомости» — первая еженедельная газета в Уфе — стала выходить только с середины 1865 года.

Тем не менее, приведу на ваш суд уникальную легенду, рожденную впечатлениями от зимней столицы Башкирии.

Одна из уфимских легенд, которую услышал художник Элиас Риего-и-Нунес на улицах башкирской столицы от музыканта Михаила, рассказанная им, самим Михаилом, но записанная таинственным АГХ, а расшифрованная и поведанная автором:

* * *

— Возможно, что странное строение касс театра Оперы и Балета раньше было эшафотом, лобным местом. Но это, конечно же, не так, хотя очень похоже.

Замечали, что над зданием оперного театра постоянно кружат птицы, их десятки, порой сотни? Природные циклы, говорят, от них многое зависит. Но в том месте есть нечто непонятное. Сколько раз я там был, много раз играл свои песни. Да, даже полчаса назад, кода мы там с вами были. Так вот, я заметил, что птицами обделана только одна скамейка. Я пытался разузнать у людей, в чем тут дело? И у орнитологов, и у географов, и у фотографов, и у краеведов. Разводят руками только, но факт подтверждают.

Сидел вечером на кухне, задумался. Вспомнил, что как-то раз бабуля моя рассказала историю, связанную с тем местом.

Раньше на этом месте был мясной привоз, или как раньше называлось это место у местных — подвоз. Мясо проверяли, разделывали туши и отправляли в ряды. Тут же на разделке туш работал мясник Ильдус. Молодой черноволосый крепкий парень. Он был наикрепчайшего телосложения  и при этом такой душевный, что прозвали его Дуся. Каждый день, каждый сезон — он на своем рабочем месте. Хоть летом, хоть зимой рубил мясо, разделывал туши. Рубил по правде, по честности, а остатки, крошеные кости, куски кожи, ошметки жира, собирал и относил на подкормку птицам, еще и мякиш хлебный сухой добавлял, нередко подбирал семена, что выбрасывали в лавках, у товарок брал остатки зерна с жучками или червячками.

Прошло несколько лет, пока в эту идиллию не ворвался пакостный человек. Один из завистников, а таковых на любом месте полно, наговорил про мясника кучу гадостей. Полиция его приняла без облавы, просто скрутила на рабочем месте и упекла в каталажку. Судили не долго, ведь он молчал и только кивал головой в ответ. Когда дали слово, Ильдус вполне внятно и разборчиво, но несколько заикаясь, произнес: «Я забыл, что существуют мрази». Присел на скамью и снова замолчал. Возиться особо не стали, присудили ему пять лет каторги с наложением ареста на имущество, а имущество имелось, даже была дочь на тот момент восемнадцатилетняя. Повели Ильдуса конвоем со связанными за спиной руками в аккурат мимо того места, где он пернатых прикармливал. Ильдус смотрит вокруг и просит конвоиров остановиться на прощание, дать ему пару минут, чтобы с родными местами попрощаться. Дуся сделал несколько шагов вглубь сугроба и остановился на том месте, где кормил птиц, и стал разговаривать. Говорил несколько минут, в основном былые дни вспоминал, друзей своих крылатых вспоминал, перечислял многих по именам, которыми сам их и нарек. Пар изо рта клубами в стороны расходился, когда Дуся говорил и жарко дышал в руки. Птицы загалдели, опустились ниже, мелкие совсем его не боялись, а порхали как бабочки над его головой и руками. Тут Ильдус развел плечи в стороны, да руки в стороны. Крупные вороны, галки, сороки и голуби облепили его со всех краев, вцепились в одежду и замахали крыльями. Да так энергично замахали, что стали поднимать его от земли, покрытой пушистым белым снегом и, будто, уже понесли. Но тут пристав, что был при конвоирах, продрался сквозь крылья, перья, снег, клювы и заколол горе-беглеца пикой прямо в сердце. Одним резким, но сильным движением. Я знаю этого пристава, очень хорошо знаю, ведь он мой дед.

Расшифровка диктофонной записи № АГХ-1.3 (с учетом речевых особенностей):

Молчание не мо-огло длиться долго. Ви-идно было, что Эрн ерзал в кре-есле. Щеки его раздувались, гла-аза были закрыты, но ре-есницы дергались. Старик попытался вста-ать на но-оги, коля-аска отодвигалась, не слушалась. Я подхватил его под ло-окти, почувствовал ме-елкую дрожь. Странно, скажу ва-ам, ощущать че-еловеческий трепет, вызванный моими со-обственными словами.

Отрывок из рассказа «Ничего не вижу, ничего не слышу, все расскажу». Уфа, 2023 г.

Эти фотографии и приведенные выше отрывки из разных эпох и произведений натолкнули на размышления о том, что, несмотря на трудности и невзгоды, несмотря на то, что не пришлось посмотреть «Барби» и «Оппенгеймер», невзирая на то, что не все чаяния, замыслы и желания свершились в уходящем 2023 году, да даже не глядя на снег, который вдруг повалил за окном прямо в эту минуту, мы с каждым годом становимся более профессиональными и опытными, мы становимся сильнее и двигаемся вперед.