Последний романтик атомоходов второго поколения. Часть четырнадцатая

Июньский ураган

В июле на Севере обычно пару дней, самое большее неделю, стоит необычная жара, гранит мгновенно нагревается. Становится невыносимо жарко. Как вспоминают ветераны, именно в такие благостные дни прибыл на Северный флот Н. С. Хрущев – вспотел, снял пиджак и постановил снять северные денежные надбавки. Здесь же комфортно, как в Крыму, – зачем портить моряков. Уехал довольный. С ним вместе ушла хорошая погода – до следующего июля. Уже в наше время руководители флота и ВМФ всеми правдами и неправдами пытались восстановить справедливость. Они-то понимали, в каком суровом крае мы служим. Добились повышения денежного довольствия на 10 % за каждые полгода службы на Севере (но максимум – 50 %). Иногда получалось, что старпом, прибывший из Высших офицерских классов или командир корабля из Военно-морской академии, мог получать денежное довольствие значительно меньше, чем офицер или мичман, который прослужил на Севере более двух лет. За период учебы коэффициент просто «сгорал». Не за деньги служим, Родину защищаем.

Нельзя не вспомнить лето 1977 года. В июне посуровело – поистине «буря мглою небо кроет». Навалило снегу по колено. Ветер, как всегда, бесчинствует. Холодина. Стационарные береговые энергоузлы вышли из строя. Электрические столбы повалило, провода окутало ледяным панцирем и порвало, на много километров их вообще невозможно было найти. Катастрофа. Природный коллапс. Инфраструктура исчезла, как корова языком слизала. Тыл, как всегда, не готов. Странно: готовимся к войне, а непогода победила нас за пару дней. Но подводник и тут выручит. Несколько подводных лодок осуществляют «ввод ГЭУ» – от одного из пирсов подают электроэнергию на береговые зарядовые станции, а те далее обеспечивают электроэнергией госпиталь, роддом, водозабор и другие жизненно важные объекты.

От 11-й дивизии подводных лодок, конечно, К-25 в первых рядах спасителей. Для этого переселяемся на подводную лодку. Значит, в период нахождения экипажа на корабле надо обеспечить какой-то быт, нельзя же все время политзанятия проводить. И вот картина такая. Идет строй экипажа, уклоняясь от ветра и снега, вниз по обледенелым ступенькам до штаба флотилии и дальше в «зону» – так между собой называют подводники зону радиационной безопасности, где ошвартованы подводные лодки (там ступеньки еще круче). Несем с собой все пожитки, необходимые для длительного пребывания на борту подводной лодки, в том числе киноустановку «Украина» в разобранном виде. Неожиданно на глазах у изумленной публики ветер вырывает у матроса из рук громкоговоритель 25А-108, и тот катится вниз, в губу Западная Лица. А ведь нести этот черный ящик я назначил самого ответственного матроса. Но стихия сильнее любого человека, даже подводника. Легкий черный ящик летит красиво – иногда порыв ветра приподнимает его и бросает то вправо, то влево, похоже на траекторию полета нашей крылатой ракеты в непосредственной близости от надводной цели по непредсказуемой траектории. Все это на белом фоне, как на экране, под завывание ветра.

Дальнейшая судьба громкоговорителя неизвестна. Списали его уже при тихой погоде. Не его одного – список был солидный. Хотя, конечно, не сравнить со списанием корабельного имущества в Императорском флоте с броненосца после прохождения рядом на полном ходу миноносца «Новик». Тогда, если мне не изменяет память, списали даже рояль из офицерской кают-компании.

Итак, экипаж на борту корабля. Собираемся быть на нем, пока не утихнет ураган и не получим приказание на вывод ГЭУ. Надеюсь, помнят ветераны, что при нахождении экипажа на борту корабля у пирса корабельные туалеты закрыты; а посещение берегового туалета было большой проблемой. Туалет расположен недалеко от пирсов, однако он небольшой и холодный, зимой промерзает насквозь. Часто там буквально некуда наступить. Самое мучительное испытание для подводника. В обычные дни вахта корабельная немногочисленна на каждой из АПЛ, а на 10–15 лодок тоже приличное количество «пациентов», которые буквально страдали от, мягко говоря, неудобств. И самым несчастным из обиженных судьбой был помощник командира того корабля, в чье заведование выпадал этот вечно актуальный объект. Зима, холод, ветер и фантастический туалет! А зимой все это замерзало крепко как арктический лед. Так что подводнику на берегу тяжело еще и по этой причине. Однако, несмотря на невзгоды и лишения, поставленная «небоевая» задача решена успешно.

Почему-то у тыловых служб в заведовании не было таких объектов. СРБ, куда все, кто имел возможность, пристраивали на работу родственников для получения льготного стажа, не имела таких проблем с местами общего пользования. Иногда по служебным вопросам приходилось бывать в их зданиях. У них всегда тепло и светло. Береговые службы себя любили и холили. Наверное, и сегодня так.

В то лето, когда выпал снег и неожиданно даже для Крайнего Севера наступила зима, запомнилось фото в очередном номере «Огонька»: «дорогой Леонид Ильич» в светлой легкой одежде прогуливается по прекрасному дворцовому парку в Париже.

Личное самосовершенствование

На фоне беспокойной флотской службы шло совершенствование и в личном «развитии». В этом плане помогал наш заместитель командира по политической части, капитан 2 ранга Юрий Алексеевич Кобзарь. Старший товарищ с красивой музыкальной фамилией устроился у себя в береговой каюте с комфортом. Ее украшали лозунги, книжные шкафы с томами классиков марксизма-ленинизма, брошюры для ведения партийно-политической работы, а также огромный старомодный фикус, под которым всегда рос зеленый лук. Я думал, что этот фикус выдал ему политотдел за успехи в боевой и политической подготовке. Но было и еще кое-что. В настенном шкафу, на полке, на уровне человеческого роста ящик из-под запасных частей, инструментов и приспособлений (ЗИП) приличного размера, и установлен он так, что крышка открывалась необычно, сверху вниз на себя. Музыка при этом, конечно, не играла, но задняя стенка была зеркальная. Словом, прекрасный бар. По молодости думал, что такому аристократизму замполитов обучают в Военно-политической академии имени В. И. Ленина. Заполнен флотский бар бутылками спиртного – преимущественно, конечно, «шилом» или настойками на его основе.

Как-то прибываю в воскресный день на службу (так называемая боевая смена на дежурном корабле). Встречает меня в коридоре казармы Юрий Алексеевич и заботливо спрашивает:

– Батыр, что такой мрачный? Случилось что?

– Голова болит после вчерашнего отдыха, Юрий Алексеевич. Никакая из таблеток, которыми лечила жена, не помогает. Даже она, не одобряющая такие «болезни», посочувствовала.

– Пошли ко мне в каюту.

Удивленный, зачем мне материалы партии на больную голову, иду за ним.

– Заходи, садись. Сейчас все будет хорошо.

Думал, что издевается. Кобзарь открывает бар, наливает в граненый стакан немного спирта и дает мне графин с водой, чтобы я сам разбавил. Разбавил и с отвращением выпил – что ж делать, раз замполит и партия в его лице приказывает. Ржаной хлеб с добротным слоем украинского сала и зеленый лук из-под фикуса. Зажевал. Сало прекрасное, но голова не реагирует на лечение. Спрашивает:

– Ну как, лучше?

– Нет.

– Значит, мало!

Повторяет маневр со стаканом, графином и т. д. Выпил, хотя мой молодой, трепетный и ослабевший организм был категорически против такого насилия, даже под видом лечения.

– Ну, как теперь?

– Хорошо!

– Вот, учись, молодой.

Действительно, мир вокруг заиграл другими красками. Вот они какие, настоящие замполиты. Всегда поддержат подводника в трудные минуты жизни.

Особенности службы снабжения

За годы службы в должности помощника командира корабля повидал всякое. Многие вопросы помогала решать Служба снабжения. Два колоритных мичмана, обоим под 50, – старшина команды Алексей Кузьмич (фамилию не помню) и старший кок-инструктор Александр Гуляевский. Кока после швартовки, как правило, на корабле не видно – он готовит в командирском салоне дивизии или в городке прогуливается с женой (обычно слегка выпивши). Мужчина небольшого роста, толстенький, лицо круглое и красное, как положено настоящему коку. На военного совсем не похож. Шинель флотская сидела на нем, как говорится, словно на корове седло. Но готовил как Бог, с выдумкой, красиво и вкусно, язык проглотишь. Просто гениально. За это в экипаже и в 11-й дивизии ему многое прощали. Другие командиры подводных лодок пытались переманить нашего кока, суля более высокий штатный разряд, прельщая боевыми службами и иными выгодами. Но мичман Гуляевский был предан подводной лодке К-25. В то же время все мои попытки по своей молодости вернуть мичмана к обычной корабельной жизни на берегу так и не дали результата. В море кок украшал наше бытие, и все ему прощалось.

В свою очередь, Кузьмич, крупный колоритный красавец-мужчина цыганистого типа, с кудрявой шевелюрой с проседью, с большим красным носом, тоже немного пьян. Как обычно бывает, крупные мужики необычайно добры. Личный состав срочной службы, мичманы и офицеры в экипаже всегда добротно одеты в рабочую форму. Увидит Кузьмич матроса в грязной или изношенной робе, обуви – заведет в баталерку, в свою кладовку, ворчливо отругает и выдаст новую форму. При этом его не интересовало, вышел срок носки или нет. Старую одежду обязательно изымет и пустит на ветошь. Пря- мо как дед родной. Анархизм и расточительность Кузьмича вперемешку с природной добротой не мешали ему содержать в ажуре отчетность перед тылом, как по вещевой, так и продовольственной службам. Секрет этого феномена так и не был мною раскрыт.

Правда, по понедельникам приходилось краснеть за него в каюте командира. Перед политзанятиями наш командир, капитан 1 ранга Макаров приглашал Кузьмича и меня, как его непосредственного начальника, к себе в каюту. На полу в центре каюты белой масляной краской нарисован круг диаметром около 40 см, в центре крестик.

Командир с юморком, но строго приказывает:

– Кузьмич, встань на круг!

Кузьмич, смущаясь, как девушка:

– Ну что вы, товарищ командир. Не имеете права. Не встану я в круг.

Тот ласковым голосом:

– Встань, Кузьмич, порадуй командира!

Кузьмич занимает позицию и, конечно, мгновенно выпадает.

Макаров:

– Спасибо, Кузьмич, порадовал командира. Сегодня на пять секунд дольше простоял. Продолжай работать над собой.

Сцена происходила в теплой дружеской обстановке. Было между командиром и старшиной службы снабжения нечто такое, что было мне неведомо.

Продолжение следует…