Сад земных радостей. Часть вторая

8

Так вот. Прозу Саши Либуркина, благодаря его сказителю-летописцу-стенографисту, равно как и милым его персонажам, и в не меньшей мере и короткости, если не очаровательной кротости, текстов, всегда читаешь с искренним удовольствием, с неиссякаемой, ей-богу, эмпатией, каким бы простодушным минималистом автор в них ни являлся. Это чисто эстетическое удовольствие стоит многотомных вычур и всяческих постмодернистских выкрутас в том числе. Как в прозе, так и в многочисленных, тенденциозно писаных стихах какого-то группового и не литературного даже свойства. Как гендерного, так и антигендерного, это уже всё равно. 

9

Поэтому. Не тревожьте рассказчика Саши Либуркина. Не беспокойте его сокровенную натуру по пустякам, в том числе, литературным, тем более гражданским, общественно-деловым. Не мешайте ему наслаждаться божественными красотами стремительно уходящей натуры, неуловимо-целостной и неизменно-прекрасной. Дивными видами, открывшейся, может быть, только на четверть, нашей с вами столь пронзительно-бесценной жизни. Жизни, столь же беспардонно смущаемой бесчисленными навязчивыми непоседами-активистами, в том числе складными пустозвонами от литературы. Активистами, мутящими чистые воды вечности живой.

10

Можно, хотя бы отчасти, и попытаться объяснить миниатюрный феномен прозы Саши Либуркина. Дело мне представляется в том, что он поздно, как Аксаков (не слишком неуместное сравнение, тот-то был барин), лет в 50 вдруг сделался автором. Совсем  недавно. До этого Саша Либуркин был только преданным читателем стихов и прозы, был поклонником талантов. Аскетическая выучка пошла Саше Либуркину, однако, на пользу. По крайней мере, она уберегла его от юношеских застреваний на инфантильных или вторичных частностях, порой фатально мешающих поэтическому и литературному становлению. Не говоря уже о внутренней свободе и  зрелости писателя. Круговая групповая порука своими даже не писанными «партийными уставами» способна лишь помешать поиску своей творческой индивидуальности и увести художника слова в сторону лестной и льстивой массовости искусства, такой по существу обманчивой и безвкусной.

Так что таковые поздность (своевременность) и выдержанность (не праздное и самовлюблённое начинание) помогли, похоже, Саше Либуркину избежать безнадёжного осаждения своей творческой личности в какой-нибудь группе авторов, в том или ином литкружке, которых в одном только Петербурге тьма пресветлая. И все такие заманчивые и симпатичные. Минуя пионерско-комсомольскую подчиненность, как правило, ограниченным уставным и идеологическим частностям Саша Либуркин шагнул сразу же на уровень, мало кем достигаемой из всей массы начинающих кружковцев вообще, высокой авторской самостоятельности, собственно стилистической. На уровень свободы художественного высказывания, пусть и небольшой по внутреннему замаху, но вполне узнаваемой на практике. Со всеми из этого позднего начинания вытекающими плюсами и минусами, разумеется.