Солнце из равнобедренных треугольников

– Ты кто? – спрашивал каждые пять минут женский голос. Голос, что шёл из телеэкрана, из кинопроектора, из радиоузла. Как проекция мысли: чёрное на белом, белое на чёрном.

– Географ!

– Географ… – будто эхо вторило меж пространств, меж плоскостей, меж измерений. А в пятом измерении он звучал громче грома, пушечной канонады, громче кузнечика в траве.

– Да, так оно и есть! Я свожу топографические линии в одной изометрической точке. Вид сбоку, вид со ступеньки, что выше на целую голову человека, выше горы Джомолунгма. И иду затем дальше…

– Что дальше? Зачем дальше? Разве художник… Вы художник?

– Как вы могли такое подумать?..

– А что? Я обозначила не те акценты? Мы обозначили не те акценты? – приятный женский голос вдруг стал чуть обидчивым, «слезливым».

– Нет! Конечно это незначительная, мелкотравчатая ошибка, но она прогибает душу и сердце к земле, к забетонированной (инородной) площадке, что в корне не верно. Повторюсь, я – географ! Я – же этногенез. Мигрирую постоянно, меняю таким же образом и мировоззрение. Своё и чужое! А принцип этногенеза – угасание импульса вследствие энтропии, или, что то же, утрата пассионарности системы из-за сопротивления окружающей среды, этнической и природной, – не исчерпывает разнообразия историко-географических коллизий.

– Мудрёно как-то.

– Что поделаешь…

– Лев Гумилёв?

– Он!!!

В музее пустынно, безлюдно. Белое… белые оттенки царили кругом. Много лилейного, алебастрового, кипенного – оттенков различных мастей. И всё благодаря подсветке над картинами, и освещению в целом. Они, полотна, холсты в связи отсутствия живых субстанций тоже иногда вступали в дискуссию, спорили о всяком. Спорили о вечных и маловечныхх ценностях.

– Ты разве море? – спрашивала картина «Ощущения», крашенная в розово-голубые тона. Короче, почти «блондинка».

– А то ж! Самое что ни на есть настоящее! – ответила картина «Море». Только вместо волн морских и глубин голубой бездны, во мне отображается нечто непривычное. И взрывной штрих-код. QR-код. Что не может не ускорить прочтения моря как такового – его явного буйства, его революционного превосходства над мелкими человеческими букашками.

– Но разве можно услышать твой шум. Даже шум из ракушки, которой нет.

– А ты постарайся! Отключись от технологичной, урбанистической реальности.

– Ничего! Совсем ничего!

– Ну как же!.. Ещё чуть-чуть. Пытка не пытка! Убери привычную зашторенность мира-циника.

– Постой! Кажется, слышу! Слышу!!!

– Ну, наконец-то.

Зашла старушка. От неожиданности растерялась. «Где я?» – первое, что она произнесла, озираясь вокруг. Её непонимание вписалось как нельзя кстати. На какое-то время картины притихли. Замолк «ретранслятор». Неживое соприкоснулось с живым! А может, и не было старушки? Привиделось!

– Вы точно пьяные! – резюмировала неожиданно картина «Застывшая музыка города».

– С чего такой скоропалительный вывод? – спросила одна из картин серии «Прогулки по Уфе».

– Ну, как же! Вы себя в зеркале видели? Глаза явно в тумане. Всё занесло маревом дурманным.

– Эх, что ты понимаешь! Город наш – всё, что есть! В ракурсе «грустного» моста, печального изогнутого дерева… ещё ближе, роднее. Имеется свое, не остывающее тепло.

– Поэзия из тебя прёт, как вода из фонтана!

– А это плохо?

– Ну…

– А вот я твою красоту, «застывшую музыку», понимаю. Чувствую! Город в ущербности собственного перероста. Высокорослый получается «небоскрёбный» великан, которого надлежит… извести, истребить. Довести до первоэтажного существования. Однако, вижу и кучу солнечных зайчиков, что прячутся за твоими хроматическими треугольниками. Солнце твоё – это равнобедренный треугольник, равносторонний треугольник, трапеция. Линия в перекрёстке других линий, где они встречаются и не встречаются.

Голос из телевизионной установки продолжал говорить, будто себе самому.

– И не верьте тем, кто только и делает, что рассматривает нас через телескоп и микроскоп. Мы – не детализированная игрушка 3D. И не кубик Рубика, что распался на крошечные мини-кубы, которыми засеяли целинное поле. Не тот у вас кругозор! Выкиньте из головы мусор. Бросьте утверждать, что это экспрессия. Будьте проще, наивнее, глупее! Просто путешествуйте: свободно, раскрепощённо. Без камня за пазухой. Без огромной связки ключей, что только опутывают вас имеющимся имуществом. Выкиньте квартиры в мусоропровод. И смотрите, кушайте красоту внутренней географии! Пейте её медово-яблочный нектар и будет вам бессмертие!

– Географ? Ты кто – географ? Ты – географ? – продолжал каждые пять минут спрашивать женский голос, что шёл со всех сторон: со стен, с потолка, с вентиляции, с окон. И конечно этот голос звучал и из телевизора, что стоял в центре помещения. Галерея «Мирас» и не думала спать!