"Все только начинается"

*  *  *

Разговариваем мы как-то с Володей Глинским о текущей экономической ситуации. И так, и так получается – дело швах.

– И как же быть? – спрашиваю. – Какой выход?

– Как это какой выход? – удивился Володя. – А умереть достойно?

*  *  *

Я показал Азамату Юлдашбаеву брелок – рулетку, выпущенную к семидесятилетию Советского района Уфы. Его сын Ильгизар заинтересовался:

– А какой длины рулетка?

– Метр, как обычно.

– Надо было семьдесят сантиметров, – серьезно сказал Ильгизар.

*  *  *

Мы с поэтом Юнусовым познакомились с дамой, стали, как это водится у нас, хвастаться:

– Мы поэты, богема!

– Да знаю я поэтов! – отмахнулась дама. – Мой дядя, поэт Газим Шафиков, с восьми лет меня за водкой гонял!

*  *  *

Поэтесса Наталья Николенкова рассказывает:

– Однажды мама, забирая меня из садика, сказала, что купила живые цветы. Я была уверена, что эти цветы будут петь и танцевать…

*  *  *

У одного башкира в 50-х годах родился сын. Он решил его назвать Чойбалсан – в честь знаменитого монгольского маршала. Стали обмывать с соседом Васей.

– Сына-то как назвал? – спрашивает Вася.

– Чойбалсан!

– Чей пацан? – не понял сосед.

– Пацан мой, – ответил счастливый папаша.

– А как назвал? – не унимается сосед.

– Чойбалсан!

– Чей пацан? – не понял сосед.

– Пацан мой!

– А как зовут!

– Анвар! – ответил отец.

Так один мой приятель получил свое имя.

*  *  *

Встретил возле Дома печати известного уфимского шоумена Владимира Боровикова.

– Как жизнь? – спрашиваю.

Он отвечает:

– Прошла...

*  *  *

В девяностых годах литературный критик Касымов работал в газете «Волга – Урал». Зашел я как-то к нему, а в кабинете сидит элегантная ученая дама, которая и говорит:

– Мы открываем курсы, на которых будем учить молодых поэтов, как писать стихи.

– Да-а? – заинтересовался я. – А каких же молодых поэтов вы будете учить?

– Например, вас... – небрежно бросила дама.

– Меня?! – удивился я.

Больше мы с этой дамой не разговаривали.

*  *  *

Галарина гуляла по парку с дочкой. Разговорилась с какой-то няней о том, как создаются семьи.

– Замуж выходят одни и те же, – сказала няня.

*  *  *

Мой однокурсник по Литинституту Фарит Мингазиев прочитал Ницше и загорелся перевести его на татарский. Открыл книгу, прочитал первое слово и задумался, как будет по-татарски «сверхчеловек». В общем, Ницше он так и не перевел.

*  *  *

Приятель спрашивает у знакомой дамы:

– Вы читали Мураками?

– А кто такие мураки? – удивляется она.

*  *  *

Знакомый рассказывает – обсуждали на работе, кого сократить. Кто-то стал говорить:

– Давайте уволим вот эту, она такая дура!

– Где же она найдет себе работу? – ответили ему. – Давайте лучше уволим такую-то – она умная, не пропадет!

– Ее и сократили! – возмущенно сказал знакомый.

*  *  *

В один день услышал три фразы. Вот они.

– Только начни воевать с графоманами, сразу попадешь в их число, – сказал поэт Азамат Юлдашбаев.

– Смотрите, как Саша Залесов похорошел! – сказала Галарина. – Как человека красит изданная книга!

– Приходи ко мне компьютер наладить, – звонит мне поэт Ринат Юнусов.

– Да ты пьян, – отвечаю.

– Ну и что? – удивляется он. – Компьютер же трезв!

*  *  *

Зухра Буракаева как-то спросила у меня:

– Слушай, Айдар, расскажи, как ты женился, как искал себе невесту, по каким критериям ты ее выбирал, какими соображениями руководствовался? Расскажи, а?

Я посмотрел на нее и ответил:

– Знаешь, Зухра, когда я очнулся, я был уже женат.

*  *  *

– А с Ахматовой вы были знакомы? – поинтересовался я как-то у Мустая Карима.

– Да, конечно. Приходилось бывать в общих компаниях.

– А напишете про нее воспоминания?

– С таким же успехом я могу написать про Карла Маркса, – засмеялся Мустафа Сафич. – Я столько раз видел его портрет!

*  *  *

Пришел я как-то в театр на премьеру, прохожу по ряду на свое место. Вдруг вижу Мустая Карима, я должен был сесть как раз перед ним.

– Здравствуйте, – говорю, – Мустафа Сафич! Я вас тут не заслоню?

– Меня может заслонить только Лев Толстой! – засмеялся Мустай Карим.

*  *  *

Мы с Юнусовым обсуждали, как провести фуршет после фестиваля современного искусства.

– Возьмем по бутылке пива на каждого, – сказал я. – Бутерброды там, чипсы...

Тут Юнусов сделал большие глаза.

– По две бутылки, что ли? – не понял я. – По три?

– Ты пойми! – не выдержал Юнусов. – С пяти бутылок пива все только начинается!

*  *  *

Встретил знакомого поэта. Говорю ему:

– Читаю твою книжку. Какие у тебя стихи интересные! Удивительно!

– Ну да! – отвечает он. – Ты же меня знаешь как алкаша!

*  *  *

В заявлении попалась фраза: «…против него ведут активную оскорбительную работу».

*  *  *

Встретил как-то уфимского поэта Айрата Еникеева. Он рассказал мне, как поругался с кем-то из своих знакомых.

– Да, – говорю, – здорово он вас оскорбил. Но вы в ответ его просто размазали по стенке.

– Это да, – отвечает Айрат Марсович. – Только ответ мне пришел в голову года через два. Тогда я просто промолчал. Наверное, только такие люди – с поздним зажиганием – и становятся писателями. Если бы я сразу ему ответил, стал бы я так изощряться в слове! – сказал он со вздохом.

*  *  *

– А почему вы не пишете прозу? – спросил я как-то Римму C.

– Да меня тут обвиняют в том, что я пишу не стихи. Зачем же писать еще и не прозу? – сказала Римма.

*  *  *

Леша Кривошеев сказал сегодня:

– Читал Салтыкова-Щедрина. Как пишет смачно! Сегодня его бы не напечатали!

*  *  *

Мы на «УФЛИ» обсуждали стихи о любви. И разгорелся спор: одни говорят, что любви нет, другие – что есть.

Тут я не выдержал и предложил проголосовать, кто за то, что любовь есть, а кто – нет. Проголосовали.

И тут Мансур Вахитов и говорит:

– А теперь поднимите руки те, кто думает, что любовь бывает...

*  *  *

В 1990 году в Уфе случилась катастрофа – в воду попал фенол. Гальперин тогда выступил на экологическом митинге. Поднял над головой дохлого попугая и говорит:

– Эта птица два часа назад была жива. Воду из крана выпила!

Через два месяца сняли первого секретаря обкома партии Хабибуллина.

Прошло двадцать лет. Случилось жаркое лето, загорелся торф, Москву окутало едким смогом. И Гальперин, который теперь жил в столице, написал рассказ, как у него умер от этого смога попугай. Разместил его в Интернете. После этого сняли не только президента РБ Рахимова, но и мэра Москвы Лужкова.

*  *  *

Встретил я Салавата Вахитова 7 марта, спрашиваю, как дела.

– Всех своих женщин поздравил с праздником, – отвечает. – Остался должен пять тысяч.

*  *  *

Ходили обедать с Азаматом Юлдашбаевым. Он вспомнил башкирскую пословицу: «Туган булха – бай булхын. Бирмяхэ лэ – хорамас!». По-русски это значит: «Пусть брат будет богатым. Пусть не поможет – хотя бы просить не будет!»

Потом зашли в книжный магазин. Вот, говорю, раньше я мог, прочитав полстранички, сказать, хорошая это книга или нет.

– Ага, а теперь даже плохие книги пишут хорошо, – засмеялся Азамат.

*  *  *

Чувашскому поэту Тургаю в 42 года присвоили звание народного поэта. Он позвонил Мустаю Кариму, спрашивает:

– Как быть?

– Веди себя так, как будто ничего не случилось, – ответил Мустай Карим.

*  *  *

– Не хватает Мустай-агая, – сказал Тимер Юсупов. – Раньше позвонишь ему, а он и говорит: «Ты, наверное, стихи написал, давай почитай!» А теперь не знаешь, кому позвонить, кому в плечо носом уткнуться.

*  *  *

Женя Козловская из «УФЛИ» рассказывает:

– В шестом классе я впервые приехала в Москву. Огляделась, думаю, как несправедливо – везде большие буквы «М» и ни одной буквы «Ж»!

*  *  *

Встретил в Союзе писателей драматурга Наиля Гаитбая. Он и говорит:

– Ты тут вроде предлагаешь выбирать председателя правления Союза писателей не старше пятидесяти лет...

– Да нет, – отвечаю. – Хотя мысль интересная!

– А вот я предлагаю не выбирать тех, кто весит больше девяноста килограмм! – говорит Гаитбай.