Смерть Кощея. Полусказка. Часть вторая

Глава 2.

Зрители уже давно собрались. Это было ясно по шуму, который доносился с ярмарочной площади сквозь окна с простыми стеклами в переплетах. Я сидел, разогретый для боя, кутаясь в свой бухарский халат, приобретенный постельничим ради совсем иных целей. Братьям, кстати, он приобрел такие же. Постельничий решил, что в этих роскошных красных халатах мы будем пить чай после бани, и братья, насколько я знаю, так и делают. Мне же эта бухарская красота для чаепития была без особой надобности. Всякие модные финтифлюшки это по Аркашиной части, поэтому я приспособил его для эффектного выхода на кулачные поединки. А что, очень даже здорово получилось! Халат отлично сохранял тепло, не давая мышцам остыть, а благодаря яркой расцветке меня было видно издалека, с самых задних рядов, и ни с кем другим спутать было невозможно.

Никифор легкими движениями массировал мне плечи, а я, закрыв глаза, вполуха слушал Егорыча, моего наставника по кулачному бою, который давал мне последние указания.

– Твое оружие, Вань, это скорость и подвижность. Не заводись, не лезь в размен. Авдей будет тебя одним ударом выцеливать, у него правая, что твой молот в кузне. А ты уходи за правую, влево смещайся. Он будет в удары вкладываться, а ты их не принимай, пусть он после каждого удара в пустоту проваливается.

Я машинально кивал после каждого предложения. Все это было известно, сто раз обговорено и закреплено на тренировках и в спаррингах.

– Авдею много места на замах нужно. А ты, как увидишь, что он замах начал, сразу дистанцию режь, за правую его уйди, да к нему и прилипни. Вяжи его, изматывай. А потом оттолкнись от него и резко назад с ударом. Вот когда руки у него устанут, ослабеют, вот тогда придет твой шанс, понял?

– Понял, Егорыч.

– Повтори.

– Смещаться влево, при замахах клинчевать, выходить с ударом.

– Повторяешь хорошо, но одно пропустил.

– Что я пропустил?

– Не горячиться. Ты молодой, вспыльчивый. Авдей тебя в нос ткнет, а ты не стерпишь, заведешься, отыграться захочешь, полезешь на рожон, тут он тебя и срубит.

– Да знаю я.

– Вот, уже кипятишься. Давай-ка, десять вдохов-выдохов.

Спорить было бесполезно. И даже вредно. Как ни стыдно в этом признаваться, но Егорыч порой знал меня лучше, чем я сам. Поэтому без возражений я сделал дыхательное упражнение и действительно, легкая дрожь, начинавшаяся у меня перед каждым боем, улеглась, оставив только ощущение налитых силой мускулов.

– Запомни, Иван, крепко запомни, – Егорыч сделал паузу, – не силой бьются, а сноровкой.

Я кивнул. В это время послышался нарастающий гул, перешедший в восторженный вой, по которому без труда можно было догадаться, что Авдей со своей командой начал движение сквозь толпу к центру площади. Через некоторое время крики толпы стали более ритмичными, в них уже можно было четко разобрать «Авдей! Авдей!». Болельщики скандировали имя своего фаворита. И снова восторженный вопль, означающий, что мой противник добрался до места.

– Кажись, Авдей уже на месте. Теперь наш черед.

И как бы подтверждая слова Егорыча, дверь открылась и звонкий голос прокричал:

– Иван-царевич! На выход!

– Ну, с Богом.

Егорыч перекрестился и пошел к двери. Я поднялся и двинулся за ним, накинув капюшон халата. Подхватив свои массажистские причиндалы, следом за мной последовал Никифор. Хоть я уже и не видел этого, но твердо был уверен, что это именно так.

Когда мы вышли на площадь, толпа взревела. Мы шли по узкому коридору, который образовала крепко переплетенными локтями стража, сдерживая напор неистовствовавших болельщиков. Шум был такой сильный, что почти физически ощущался давлением на барабанные перепонки. Эти несколько десятков шагов от раздевалки до места, где произойдет бой, играют очень важную роль. Молодые начинающие бойцы не в силах сдержать эмоций, пытаются поймать кураж, пожимают тянущиеся к ним руки, выкрикивают обидные слова в адрес противника и делают еще много разных глупостей. Все это они делают от того, что боятся. Одни боятся противника, другие боятся проиграть, третьи… чего только не боятся люди! Суть одна: они выходят на бой с непобежденным страхом. А это значит, что они уже проиграли. Проиграли там, у себя внутри, в голове, в душе. Прав Егорыч со своим многолетним опытом, когда говорит, что победа начинается на тренировке, потом идет с тобой на ринг и только потом поднимается на пьедестал.

Я шел с побежденным страхом. Мне нужна была эта победа, и я шел за ней. Это сейчас я рассказываю вам про шум толпы, про оцепившую площадь стражу, про руки болельщиков, тянущиеся к своим кумирам. Описать это я могу потому, что много раз наблюдал со стороны за выходом бойцов. Но когда я сам иду по этому живому коридору, то уже почти ничего не вижу и не слышу, сосредоточившись, направляю мысли туда, где находятся слабые места противника, повторяю тактический план «смещаться влево, клинчевать при замахах, выходить с ударом» и уже наношу, правда, пока только в своем воображении, тот самый решающий удар.

Нас развели по углам. Потом позвали в центр для приветствия. Никакое это на самом деле не приветствие, а схватка глазами, эдакий бой в миниатюре, проверка на устойчивость. Если в этот момент в глазах противника мелькнет неуверенность, то можно считать, что победу ты уже одержал, останется только приложить к этой победе кулаки. Я смотрел в глаза Авдею, почти снизу вверх потому, что он был выше меня вершка на два, и видел в этих глазах суровую и непреклонную решимость вырвать победу во что бы то ни стало.

Он глядел на меня, пытаясь подавить, прижать меня к утоптанной земле площади, вкладывая в этот взгляд всю свою силу и мощь, все свое стремление к славе, все свои амбиции и надежды. Этот взгляд сразу дал понять, что такого опасного противника у меня еще не было. Выдержать такой взгляд было сложно. Я выдержал.

Мы соприкоснулись костяшками кулаков и вернулись в свои углы. Оставалось несколько секунд до начала. Егорыч схватил меня за руки повыше локтей и, приблизив свое лицо к моему, закричал, перекрывая гул толпы:

– Он лучший кулачник столицы, а ты – лучший кулачник царства. Пойди и докажи ему это!

Не успел я кивнуть и сказать «угу», как прозвучал сигнал к началу боя. Я развернулся и поспешил в центр круга, навстречу Авдею.

Авдей сразу пошел в атаку. Это было первой неожиданностью, так как я предполагал, что некоторое время у нас все же уйдет на разведку. Двигался он легко, не смотря на свой вес, а весил он больше меня на целый пуд, это точно, а может, и поболее. Вес, конечно, был его преимуществом, но это преимущество было не таким уж значительным. Во-первых, я и сам не воробьиного весу, во-вторых, жирочка у Авдея, будем честными, было многовато. Мой же вес состоял практически из одних мышц. Сейчас, в начале боя, каждый дополнительный фунт был его плюсом, который он собирался использовать как можно скорее. Но чем дольше будет длиться бой, тем тяжелей ему будет носить эти лишние фунты и тогда они превратятся в его минус. Вывод простой: мне нужно сделать этот бой затяжным.

Согласно тренерской установке я начал двигаться влево, уходя за правую руку Авдея, одновременно выбрасывая свою левую, нацеленную ему в челюсть. Мне предстояло решить сложную задачу: заставить противника промахиваться, вкладываясь в удары. Самый лучший способ для этого заключался в том, чтобы вначале дать Авдею немного попадать по цели. Другими словами, дать ему немного меня побить. Дать почувствовать под кулаками плоть, поверить, что он пристрелялся, нашел нужную дистанцию, а как только он в это поверит, заглотит мою наживку, то начнет бить со всей силы, вкладываясь в каждый удар. Вот тогда-то эти его удары и должны начать «проваливаться». После этого должна была сработать вторая моя установка – сбивать темп и изматывать, повиснув на руках противника.

Я принял защитную стойку и немного снизил темп движения. Здесь меня подстерегала вторая неожиданность. Когда первый удар Авдея обрушился на мой блок, мне показалось, что в меня на скорости врезалась груженая подвода. Пришлось немного отступить. Но тут в меня врезалась еще одна подвода. А потом по мне поехал обоз. Авдей оказался неимоверно силен. Толпа взревела, видя, как ее кумир поливает градом ударов отступающего противника.

Да, я отступал. Если бы я этого не делал, то Авдей просто смел бы меня, как селевой поток сметает на своем пути огромные деревья и крепкие строения. Но отступая бой не выиграть. Поэтому, когда прозвучал сигнал об окончании первой трехминутки, я очень обрадовался этому короткому перерыву на отдых.

Я сел на табурет в своем углу. Никифор тут же подал мне воды, и я прополоскал рот. Сплюнул в сторону.

– Пока все отлично. – Егорыч стоял как обычно чуть сбоку от меня, не мешая Никифору обтирать меня полотенцем. В других условиях он бы шептал мне это на ухо, но из-за шума ему приходилось кричать. – Ты все делаешь правильно, Ваня. Дай ему почуять мясо, а потом выхвати у него кусок из-под носа. И тогда он твой.

Опытный кулачный боец, Егорыч сразу раскусил мою уловку. Вот он, что называется, соколиный глаз. Интересно, в Авдеевом углу тоже раскрыли мою хитрость?

Еле успев кивнуть, я услышал сигнал к началу второй трехминутки и, вскочив, стремительно направился к центру площадки. Оказаться в центре раньше противника тоже такой тактический прием для подавления боевого духа оппонента.

И снова Авдей пошел в атаку сразу, без подготовки. И снова все повторилось: столкновение с телегой, проехавшийся по мне обоз и сигнал, призывающий к перерыву. Только в этот раз сигналу я радовался куда больше.

Принявшие на себя множество ударов мышцы ныли, дышалось тяжело. Шум толпы, словно шум невидимого штормового моря, плотно облегал со всех сторон. Все более явственно в нем слышалось: «Авдей! Авдей!»

– Ваня, не перестарайся. Ты не мальчик для битья. Огрызайся иногда, иначе он тебя раскусит и сменит тактику.

Я кивал на каждую реплику Егорыча. Соображать пока еще получалось нормально, и я понимал, что он прав, и нужно немного изменить тактический рисунок. Не может быть лучший кулачник царства таким безответным. Слишком уж явно читался этот мой прием, а допустить, чтобы Авдей раскрыл мою игру, было нельзя.

Продолжение следует…