Онтогенез мой. Часть пятьдесят шестая

Шинель, пусть и голимого, уставного цвета, поносил лишь раз. Когда в карауле ночью стоял. Там ведь, в степях, только днем жара, по ночам — зуб на зуб не попадает, мерзнешь как цуцик. А шинель, она теплая, как-то сразу перестаешь ощущать тяжесть и громоздкость. Не скрою, стоять под грибочком немного страхово, на югах ночи темные, как сами знаете у кого и в каком именно месте. Это только при солнышке сам себе удивляешься, а чего боялся-то — кругом люди, в руках оружие, пусть и без патронов (приклад и сам по себе ого-го), чуть что, шухер поднять можно, точнее — обязан поднять. Но так здраво — это потом рассуждаешь. А вот когда стоит абсолютная тишина, только под твоим грибочком конус тусклого света, а во всей остальной вселенной абсолютный, непроглядный мрак и бескрайняя степь, чуток накатывает то, что сейчас модно называть экзистенциальным ужасом. Слегонца, но все равно неприятно.

Таки да, не люблю равнины, привык хоть визуально, хоть мысленно всегда опираться спиной на горы. (Бураевские, наверное, не зря подначивали меня фразой из кинофильма, не только по созвучию — «Злой дух Ямбуя спустился с гор»).

А во время караула и реально чуть не издох. Короче, когда заступали, инструктаж провел здоровенный такой подполковник, не наш, из войсковых. Чем-то я ему глянулся, наверное, в своей части были хорошие солдаты схожей внешности. Было чувство, что он обращается лично ко мне, типа, мудрый батяня-комбат наставляет. Я и рад стараться, оправдать высокое, в переносном и в самом прямом смысле доверие, озвученное с высоты 2 метров.

В том числе рьяно убирал караулку в конце смены, с недосыпу затупил — стал вытирать мокрой тряпкой вековую пыль внутри распределительного ящика. Как меня шандарахнуло током, на 3-4 метра отбросило! Не отскочил, именно отбросило, такая, оказывается, моща. Зацепи провод не тыльной стороной ладони, тут и пипец пришел бы котенку — судорога намертво (опять же, в обоих смыслах) зацепила бы сомкнутый кулак за проводник. Это мне потом знающие люди разъяснили. Тогда, естественно, никому докладывать не стал — стыдно, что так глупо лоханулся. А подпол, дай Бог ему здоровья, если жив, видать, и позже подглядывал за нами, в конце официально объявил мне благодарность. Чуть не лопнул от гордости, гаркнул, как и положено по уставам:

— Служу Советскому Союзу!

Все по-взрослому, всерьез, безо всяких скидок на «пиджачность». Ребята, можете прикалываться, но это поощрение до сих пор греет мою душу.

В конце не спора ради, а так, частное мнение напишу. В группе прозвучало мнение, что наша подготовка была фикцией, командиры батарей из нас никакие.

Ну, до комбатра еше дорасти надо, не дай Бог. Из нас готовили командиров огневых взводов — старших над тремя расчетами. Не диверсантов, не танкистов, не штабистов, прокладывающих маршруты, а именно командиров огневых взводов зенитной артиллерии среднего калибра. Современная армия дифференцирована и узко-узко специализирована по функциональной части, иногда и до абсурда.

Командиру огневого взвода только то и требуется, как продублировать команды вышестоящих, проследить, насколько это возможно, за исполнением. И если останешься на ногах после первого налета авиации, доложить вышестоящим о потерях, заменить собой выбывшие номера расчета: ну, там, устанавливать взрыватель или, если РПК уже накрыло, наводить орудие по ТЗК или прицелу, на уровне рядового бойца, все элементарно. Короче, мы не особо ценный, скажем, по сравнению с летчиками или подводниками, теми же командирами батарей, но востребованный расходный материал. Неужели никто не помнит, какой-то подпол запретил записывать даже в наши секретные тетради (прошнурованные, с печатями, хранящиеся в железных сейфах), потом поведал — каждая зенитная батарея рассчитана в среднем на столько-то минут боя. Не помню, сколько именно, вроде одна-две...

Так что как ни готовь зенитчиков артиллерийских систем послевоенной поры против современной авиации, эти навыки и умения ему, скорее всего, особо и не понадобятся. Успел перед стартом к новой реинкарнации напугать врагов парой выстрелов, сбить прицелы — уже молодец. С появлением нынешней военной техники эти шансы совсем уж призрачны. Обидно, конечно, но все просчитано, все рационально, дешево и сердито, как и во всех армиях мира. Ясен пень, лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным, однако, думаю, и нашей подготовки вполне хватило бы.

У меня опять заскок в сторону. Короче, как-то пришлось принимать у себя дома ученого из Швейцарии с супругой. (Айхенбергер. Зиннур, ты, наверное, его хорошо знаешь). Сидим, трындим, киряем понемножку. Наши дети сбацали под гитару «Аврору», «Юного барабанщика», еще что-то в этом духе. И вот тут гость поднялся во весь свой огромный рост и провозгласил тост за правительство Швейцарии. Это с какой радости, особенно — после патриотических песен?! Немец выдержал театральную паузу, лишь потом разъяснил — а за то правительство Швейцарии достойно здравицы, что уже столько столетий умудряется уберегать своих граждан от внешних и внутренних войн. Тут даже я махнул рюмку без закуси, хотя к тому времени уже понемногу начинал завязывать.

П. С.: Встречался с командиром взвода, на самой передовой уже год. Я это к тому, что он из «пиджаков» с еще более узкой специализацией, чем даже у нас.

А пофиг, назначили к мотострелкам. Поинтересовались насчет подготовки. Улыбается — хоть в академии генштаба заранее готовь, пока сам тут не посидишь, все равно толку не будет, сейчас все кардинально по-другому. Дай Бог, чтобы вернулся живым и здоровым, прям классический Хороший Парень — большой и добрый, а еще и родственник супруги.

Продолжение следует…