Геронимчик. Дедушка, милый мой, дедушка. Часть третья. Окончание

О соседях нужно рассказать отдельно.

Во время насильственного вывоза деда — Геронима Геронимовича — из Одессы, мыканий и этапов по трудовым лагерям и местам заключения документы, подтверждающие как среднее образование, так и об образовании в одесском учительском институте, были утеряны. Деду пришлось подтверждать свой уровень прохождением всех главных образовательных этапов и экзаменов того времени. Он учился, ‑ благо не с нуля, а освежая свои знания, ‑ быстро и самоотверженно. Упёрся и делал.

Июнь, 1960-го года. Раннее утро. Бабушка Таня (Татьяна Михайловна — мама моей мамы) собралась и побежала на Колхозный рынок в городе Салавате за молочной продукцией. Дедушка Героним проводил и закрыл за ней дверь на широкую металлическую защелку, на засов. Сел за учебу в дальнюю комнату.

На рынок каждое утро привозили бочки с молоком и с парным, и с охлажденным вечерним. Бабушка брала с собой эмалированный бидон и литровую стеклянную банку. Молоко так вкусно пахло пряным животным белком, натуральным свежим деревенским духом, что хочешь не хочешь, а вскочишь ни свет ни заря и побежишь за такой прелестью.

Вернулась, поднялась несколько пролетов по лестнице до своей квартирки. Позвонила в дверной звонок. Тишина. Постучала по двери. Тишина. Постучала кулаком. Тишина. Позвала. Тишина. Позвала и постучала. Никого. Развернулась спиной к двери и стала бить пяткой в дверь. На шум открыли соседи:

— Таня, что случилось?

— Он не открывает. Дверь на засов закрыл. Я волнуюсь…

Сосед дядя Дима забил тревогу. Долбил в дверь что есть сил несколько минут. Звал. Кричал. Безрезультатно. Четвертый этаж в пятиэтажке. Балкона нет. В окно не залезешь. Быстро вернулся в свою квартиру. Забежал на кухню и схватил топор, которым мясо рубили. Вернулся к двери Гриши Фридта (многие деда называли Григорием, а моя бабушка Таня только Гришей). Отодвинул в сторону ревущую Татьяну и как дал по косяку… С первого удара расщепить древесину не удалось. Нанес ещё несколько стёсывающих ударов. Принялся курочить в том месте, где сквозь щепки проявилась щеколда. Удалось зацепить засов и в несколько приемов сдвинуть. Дверь раскрылась.

Дима рукой показал Татьяне и женщинам, прибежавшим на помощь, пока не входить. Они, было, рванулись внутрь, но остановились, одумались.

Дмитрий аккуратно прошел по коридору, заглянул на кухню, а из кухни через пустой зал в спальню.

— Григорий, да как же так! — Дядя Дима развернулся и крикнул застывшим в прихожей женщинам. ‑ Живой!

Таня ворвалась в комнату и оторопела. За полированным столом, развернувшись к чертежной доске, сидел её Геронимчик и оторопело молчал. Готовился к экзаменам. Он с удивлением стал расспрашивать жену и почему-то собравшихся в его квартире соседей: «Вы какими судьбами, что произошло? Таня, ставь чайник, угощай гостей!»

Татьяна еле сдержалась, чтобы не накинуться и не надавать ему тумаков. Но обняла, нежно чмокнула и внимательно посмотрела в глаза. Стала рассказывать, как долго стучалась, как испугалась, закричала, как каждый из собравшихся долбил руками-ногами в дверь. Дед, было, возмутился, но она продолжила о том, как Дима хотел спуститься с крыши на пожарном шланге, но его отговорили, как сказала Диме ломать дверь, как Дима аккуратно взломал, но новую дверь всё равно придется ставить, как обнаружила мужа, который спокойно сидел и готовился к экзаменам.

Во время рассказа дед хлопал глазами и гладил жену по спине и рукам. Она всхлипнула и спросила: «Что с тобой, Гришенька? Ты не болен?». Он лишь пожал плечами в недоумении, но ответил как есть: «Да все в порядке, я просто ничего не слышал!».

5. (Тамара Казакова.)

Жизнь

Жизнь человека измеряется тем,

Что он в ней сделал и прочувствовал.

С. Смайлс

В 1935 году Героним окончил пединститут, и до марта 1944 года работал учителем и инспектором в школах Одесской области.

В марте 1944 года был вывезен оккупационными войсками (как этнический немец) в город Остенде в Германии, где находился в трудовом лагере. В апреле 1945 года освобожден английскими войсками и отправлен на туманный Альбион в трудовой лагерь для перемещенных лиц.

Лишь в послевоенном июле 1945 года вернулся на Родину.

Да вот только возвращение на Родину было омрачено тем, что Героним не нашел своей семьи. Родные люди ‑ лишь за то, что они этнические немцы - были высланы в различные регионы страны Советов или увезены в трудовые лагеря Германии. Старшие и младшие братья осуждены (как и он) по политической статье. Начались безуспешные поиски. Сколько времени, нервов, слез, бумаги было потрачено! Сколько запросов в различные инстанции было разослано! Сколько ответов: «не значится», «не проживает», «архивы не сохранились», «место пребывания не известно» было получено. И, о радость! Нашли старшую сестру Флорентину. Когда вечером принесли телеграмму с её адресом, он, взрослый мужчина, потерял сознание. Уже через два дня он уехал в город Талас Киргизской ССР, где сестра и проживала. Через неё нашелся младший брат в Вологодской области, а также семья старшего брата в Екатеринбурге. Антона уже не было в живых.

Радости обрушилось без пределов. Началось общение, поездки в гости друг к другу. Эмоции выбивали слезы радости, знакомство с новыми членами семей прошло трогательно. Двенадцать лет поисков завершились.

Какое-то время Героним работал в городе Коломна на заводе слесарем-механиком по ремонту оборудования. В мае 1946 года переехал в Башкирию на строительство предприятия «Туймазынефть».

В августе 1948 года Военным трибуналом МВД Башкирской АССР был осужден по статье 58-1«а» УК (Измена Родине: расстрел с конфискацией имущества, или 10 лет с конфискацией имущества) к лишению свободы на 10 лет, с поражением в правах на три года (репрессия пленных русских этнических немцев).

В марте 1955 года был освобожден со снятием судимости и реабилитирован.

Местом жительства выбрал г. Салават. Работал на Салаватском деревообрабатывающем комбинате (ДОК). Занимал разные должности (мастер, механик, технолог, главный механик, заместитель директора комбината). Чтобы подтвердить свою квалификацию, экстерном окончил среднюю школу и вечерний индустриальный техникум по специальности «механическая обработка древесины» в 1960 году. Все документы были утеряны во время войны.

Он во всем проявлял упорство, технические знания, разностороннюю эрудицию, сметливость, рационализаторскую жилку.

К нам с мамой он пришел, когда мне было девять лет. Через месяц я с маминого разрешения стал звать его папой. Мы переехали в квартиру, которую выделили папе в новом доме. Каждый месяц в день получки мы с ним шли в книжный магазин и покупали новинки художественной литературы, а мамочке что-то из хрусталя или красивый фарфор. Посещали концерты и выступления приезжих артистов разных московских театров, даже видели дуэт молодых Ширвиндта и Державина и все это в Салавате в маленьком Клубе строителей. На месте этого клуба сейчас находится пищевой комбинат «Ортикон». Жили дружно и весело.

Папа был грамотным инженером, культурным человеком, хозяином. Его ценила администрация, уважали коллеги, любили родные, обожали внуки, а ребятишки во дворе ждали, когда дядя Гриша (Героним) вернётся с работы и угостит их у подъезда вкусными конфетами, которые специально припасал на этот случай.

Он слыл весёлым рассказчиком, любил анекдоты, прекрасно пел. Любимым инструментом была скрипка. Мог починить любую вещь. Очень хорошо готовил, засаливал вкуснейшие помидоры, и даже пек пироги.

VI. (Илья Казаков)

Два деда

Конечно у меня два дедушки, но деда со стороны отца, Ивана Ивановича Клубкова, я никогда не видел вживую — только на фото.

По рассказам моего отца, Иван Клубков был внимательный, отзывчивый и участливый человек. Ведь он, как и дедушка Фридт, взял в жены одинокую женщину-вдову с ребёнком, несмотря на разные препоны и кривотолки.

Но все же наибольшее впечатление произвела на меня, ещё совсем маленького, история про то, как дедушка Иван уходил добровольцем на войну сражаться с врагами и защищать страну (хотя он работал на нефтяном промысле, и у него была бронь). Дед взял моего папу, которому было три года от роду, под мышки, поставил ногами на большой кованый сундук в сенях, где пахло салом и соломой, и сказал: «Сына, послушай меня внимательно, очень внимательно. Сынок, я ухожу защищать Родину, защищать родную землю, нашу деревню. Береги маму и сестер. Ты остаешься единственным мужчиной в семье. Будь смелым, справедливым и послушным. Не пей и не кури. Обещаешь?».

Мой папа был настолько впечатлён, что не мог произнести ни слова, а только кивал головой. Это наставление он запомнил на всю жизнь и повторял сыновьям (брату и мне) время от времени слово в слово.

Отцу моему уже за восемьдесят лет, тем не менее, он и сейчас не теряет мысли отыскать место гибели или место захоронения, или какую-то весть, хоть маленькое упоминание, ведь война полностью стерла, от деда не осталось ничего, он пропал без вести при обороне города Калинин (ныне Тверь).

Частенько, конечно, насколько это возможно, всей семьей мы собираемся на майские праздники у родителей, общаемся, смотрим телевизор, репортажи с парадов Дня Победы, хронику военных лет и мой папа, с надеждой вглядываясь в лица на кадрах, просит поставить на паузу, вроде как мелькнули знакомые очертания… но нет, опять показалось.

Война затронула каждую семью в стране, искорежила судьбы, изранила души, выкосила и искалечила целые поколения.

Многие пострадали от того, что просто родились теми, кто они есть.

Так и мой дед Героним, со стороны мамы, родился этническим немцем на территории СССР, он получил советское образование, он работал в советской школе, на благо страны, людей, односельчан, любимых, близких и во имя процветания места, где он жил, но…

Как однажды сказал мой приятель Себастьян: «Без страданий и боли не бывает счастья, так мы понимаем, что живём».

6. (Тамара Казакова)

Папа умер скоропостижно от обширного инфаркта в 1988 году.

Дорогой папочка, я тебя нежно и беззаветно любила, ты был, есть и всегда будешь в моем сердце.

Каждому известно, что нет на земле ближе и роднее людей, чем родители. Их теплом и заботой мы окружены в жизни. Им доверяем наши тайны и страхи, делимся своими впечатлениями об окружающем мире, всегда рассчитываем на полную поддержку и понимание с их стороны.

Можно найти миллионы слов, очень нежных и ласковых, красивых и достойных, но вряд ли они смогут отразить всю полноту моих чувств.

Мы уже не увидимся никогда на этой Земле.

Бесконечность и вечность, которые мы не можем постигнуть, может быть соединят нас, позволят встретиться хоть на краткий миг…

Помянем тех, кого нет с нами, и будем думать о живых!