Визит в Эльдорадо. Часть первая

Александр Степанович Дударев, инженер отдела главного технолога, проснулся от сильного и резкого звонка будильника. «Сильного и резкого» – это слабо сказано, будильник зазвонил так оглушительно, подпрыгивая и надрываясь, что Александр Степанович ошалело вскочил, с трудом соображая, что произошло. Придя в себя, он ударил по кнопке, торчащей из белого пластмассового корпуса. Будильник обиженно замолчал и громко затикал.

– Ну, ты даешь! – сказал Александр Степанович, глядя на круглый зеленый циферблат этого изделия армянских мастеров с надписью «Севани» на корпусе.

Вчера вечером сломался тот будильник, которым обычно пользовался Александр Степанович. А этот вот уже почти двадцать лет валялся в нижнем ящике шкафа и, как ни странно, не испортился. Дударев хорошо помнил, как купил его вскоре после своей свадьбы. Будильник этот был причиной одной из первых его ссор с женой – когда он в первый раз утром загрохотал, жена с перепугу чуть не упала с кровати, а потом долго ворчала. И правда, звонил он уж очень громко.

Господи, как давно это было, в какой-то прошлой жизни!

Александр Степанович прислушался к шуму в голове. «Средняя степень похмелья!» – усмехнулся он про себя.

Вчера на работе Соня Алтынова справляла свое пятидесятилетие. Денег сейчас ни у кого нет, и Сонька принесла на работу пару бутылок водки да бутерброды. Раньше на заводе такого себе не позволяли, а теперь... Чисто для вида спрятались за кульманами, выпили, закусили, поболтали... Соня все извинялась, что выпивки мало. Впрочем, она всегда была прижимистой женщиной.

Выпивки было действительно мало, кой-кому только растравило душу, поэтому в конце дня к Александру Степановичу подошли приятели, Вениамин Петрович из бюро надежности и Вася Кречетов, молодой еще человек, сосед Дударева – его стол стоял напротив:

– Степаныч, давай после работы еще бутылочку раздавим, а? Мы Соньку хотели расколоть, намекали, намекали, она сделала вид, что не понимает...

Дударев помолчал. Пить ему не хотелось, а впрочем... Черт с ним! Делать-то все равно нечего.

Вышли с завода, купили бутылку.

– Ну что? – сказал Петрович. – Куда пойдем?

– В парк, что ли? – неуверенно проговорил Вася, поглядывая на Дударева.

– Ладно, пошли ко мне, – сказал Дударев. – Что там в парке мерзнуть?

– Конечно, в тепле лучше. Что мы, алкаши, что ли? – обрадованно подтвердил Вася.

Кончилось как всегда – компаньоны не только съели все запасы продуктов, но и выпили последнюю бутылку водки, которая еще оставалась у Дударева…

Дударев умылся, побрился, с отвращением глядя в зеркало на свою помятую физиономию, пожевал нехотя сухую корку, запивая кофе. Кофе – это его слабость, это последнее, чем он себя теперь балует. Зарплату, несчастные триста пятьдесят тысяч, не платят уже три месяца.

Кофе кончается, купить не на что, денег мало... Весь в долгах...

Дударев вышел на улицу, перешагивая через лужи, добрел до трамвая, втиснулся в вагон, привычно выдерживая толчки и давку, доехал до завода.

Угрюмая, невыспавшаяся толпа вваливалась в двери проходной и растекалась между корпусами. Дударев поднялся на четвертый этаж инженерного корпуса, разделся, сел за свой стол, молча посидел, тупо глядя перед собой. С одной стороны, он был даже рад, что у него болит голова – можно сосредоточиться на этом и не думать ни о чем. Но привычка к работе пересилила. Дударев вдохнул, взял в руки карандаш, заточил его, повернулся к кульману. Работа была простая, примитивная, думать почти не надо. Дударев провел несколько линий. Тут к нему подошел Вася:

– Ну что, Сан Степаныч, голова болит?

Дударев неопределенно пожал плечами.

– А у меня гудит!

Вася сел рядом, посидел, держась за голову, потом спросил:

– Не у вас случайно справочник по резьбам?

Дударев кивнул:

– У меня.

– Можно посмотреть?

Дударев открыл ящик стола, покопался в нем, раздраженно отбросил в сторону валявшееся там авторское свидетельство:

– А это откуда взялось? На, вот тебе справочник.

Вася отошел, Дударев взял в руки авторское, осмотрел его и сунул в нижний ящик, на самое дно.

Как он радовался, когда получил это свидетельство! Теперь он имел право где-нибудь подписаться так: «А. Дударев, изобретатель». Даже то, что в свидетельстве, кроме его фамилии, красовались еще трое примазавшихся – главный технолог, главный инженер, главный контролер, и вместо шестисот рублей Дударев получил сто пятьдесят – даже это не убавляло радости.

Был тогда Дударев молодым, веселым, самоуверенным... Умным. Впереди, казалось, будут одни удачи. Проработал после института всего два года – стал начальником бюро. Начальство хвалило, прочило рост. Женился, жена – красавица, соблазнилась на его карьеру, как же, перспективный жених. А тут и начались в жизни ухабы. На должности начальника бюро засиделся – просто вакансий не было, никто не уходит. Хотел уйти в отдел главного конструктора – главный технолог не отпускает. А зачем отпускать – ему спокойно, знает – Дударев не подведет. Дома – тоже тесно с родителями, дочь родилась, квартира двухкомнатная... На заводе квартиру все не дают... А тут еще этот Лебедев...

Вспомнив Лебедева, Дударев весь сморщился. Лебедев был заместителем главного инженера, курировал внедрение новой техники. А Дударев работал в бюро проектирования приспособлений, тоже новая техника. Помнится, зашел в первый раз к Лебедеву: «Здравствуйте, я к вам по поручению главного технолога!» Лебедева при этих словах аж перекосило всего. Откуда было Дудареву знать, что главный технолог и Лебедев – злейшие враги, главный технолог увел у Лебедева жену. Дударев тогда кроме своих приспособлений ничем не интересовался. И началось – как вопрос у главного технолога к Лебедеву, или наоборот, у Лебедева к главному технологу – все через Дударева. Между собой они не разговаривали. Лебедев при виде Дударева аж зеленел весь. Много он Дудареву крови попортил, но это все были цветочки. Главный технолог взял да и уволился, и кого ж на его место поставили? Лебедева! Дударев когда узнал, две ночи не спал. Надо было уйти, но у Дударева подходила очередь на квартиру. Ладно, решил, перетерплю. Если бы знать... Что теперь Лебедев вытворял – просто кошмар. Все разработки Дударева браковались, зарплата у дударевских инженеров стала самая низкая. На всех собраниях Лебедев Дударева склонял – если по работе придраться было нельзя, можно же другие причины найти, например, у Дударева в бюро подписка на газеты плохо идет, соревнование неправильно оформляется, комсомольцы ленинский зачет не вовремя сдали, в стенгазету заметки плохо пишут... Тут уж парторг, лебедевская шестерка, постарался... Все бюро разбежалось. Лебедев нравоучения читает: «Плохо, Александр Степанович, с людьми работаете, плохо!» Парторг рядом, сволочь, сидит, головой кивает: «Партия требует от нас учитывать человеческий фактор!»

Лебедев директора настроил, произвел реорганизацию – объединил бюро приспособлений и бюро инструментов, сделал бригаду оборудования, Дударева перевел в рядовые инженеры, а начальником поставил Тольку Шустикова, сопляка. Толька обрадовался, а знаний-то нет, подкатывается к Дудареву: «Александр Степанович, а это как? Александр Степанович, а тут что?» А потом притерся, нахватался – стал Дударева на место ставить: «Александр Степанович, вы в чертежах допустили ошибку! Осевую не провели!» И вид такой важный. А то, что сам половину размеров пропускает – не в счет.

А Лебедев нащупал-таки самое больное место: «Товарищи! Очередность на квартиры мы должны рассматривать, учитывая человеческий фактор. Вот, к примеру, Петров, у него стаж работы большой, жена болеет. Дударев может и подождать...» Следующий раз: «Вот, к примеру, Сергеев, молодой специалист, растущий, ребенок у него грудной. А у Дударева дочь уж большая, он потерпит годик-другой». Сволочь!

Жена смотрит – квартиры нет, карьеры нет... Начались скандалы, ругань. Чем дальше, тем хуже.

Тут Лебедев нашел еще один способ, как Дударева уязвить. Ведь если человек кого-то унижает, обижает – он его же просто ненавидеть начинает. Так вот, стал Лебедев Дударева по командировкам гонять. Все в Череповец отправлял. Две недели дома, две недели гам. Жена ругается.

И вот однажды, как в плохом анекдоте, «муж возвращается из командировки...» Отец с матерью и внучкой, дочерью Дударева, в деревне у тетки гостили. Дударев раньше на два дня приехал, в час ночи, открыл дверь своим ключом, тихо так зашел, чтобы жену не разбудить, свет в спальне включил... Тьфу, даже вспоминать противно, как это все пошло!..

Этот осел драться полез, Дудареву пришлось стулом отбиваться, ну, он и не рассчитал слегка... Тот в больнице месяц пролежал, с сотрясением. Жена кричит: «Да ты мизинца его не стоишь!» Ну как же, тот в горкоме работал! И где она его только нашла? Скандал (из-за больницы) получился громкий, того могли из горкома погнать, он стал изображать «любовь». Детей у него не было, жена его от него ушла после этого случая, ну а дударевская супруга воспользовалась моментом и перебралась в престижный «обкомовский» дом. Дударева, к великой радости Лебедева, в милицию таскали, судить грозились... Ну, это только грозились, зачем тому такой скандал. Но Лебедев с парторгом порезвились! На всех собраниях Дударева склоняли: «Дебошир, семью разрушил...!» (Оказывается, Дударев виноват!)

Дударев от всех этих потрясений как-то отупел, опустился. Интерес к жизни потерял. День прошел – и ладно. А тут еще отец с матерью один за другим умерли. И не болели почти... Наверное, и им все это даром не прошло.

Бывшая супруга тут же подкатилась:

– Ты же все-таки отец, должен о дочери заботиться. Давай разменяем квартиру!

Дудареву было на все наплевать, он согласился. Так вот и перебрался в эту свою однокомнатную, зажил отшельником.

А бывшая жена сразу же забыла о своем обещании не препятствовать встречам Дударева с дочкой. Сначала просто всякие препоны возводила, а потом стала и базу подводить: «Ты на нее плохо влияешь!» Интересно, чем же это? «Она видит, что ты ни на что не способен, что ты неудачник! Это на нее плохо психологически действует...»

Дударев с дочкой тайком встречаться стал. Но жена, видно, пронюхала про это, стала дочь настраивать соответствующим образом. Та стала морщиться при встречах, а главное – клянчить подарки, деньги. И ставить условия: не дашь денег – не буду с тобой встречаться!

Полгода назад ей восемнадцать лет исполнилось, Дударев ее к себе пригласил (не идти же в гости к «новому папе»). Дочка пришла, посмотрела на подарок: «Папа! Кому нужна эта дрянь? Ты не мог что-нибудь получше купить? Впрочем, куда тебе! А это что, вся закуска? У тебя бананы есть? Фи, даже бананов нет! Шампанское? Это разве шампанское? Вот мы позавчера пили – это да!» Поковыряла салат и ушла: «Меня подруги ждут!» Дударев остался один. Допил бутылку шампанского, потом вынул бутылку водки и тоже всю выпил. В первый раз в жизни надрался в одиночку, утром не смог встать, на работу не пошел. Прогул записали, Шустиков поворчал, выговор объявил. Если бы Лебедев еще работал, он бы точно Дударева по статье уволил, но Лебедев уже полтора года как ушел. И партии теперь на заводе нет, парторг в кладовой работает, инструменты выдает. Больше он ни на что не способен...

– Александр Степаныч! Зайдите к Шустикову! – крикнул кто-то.

Дударев положил карандаш и пошел в застекленную будку, где сидел Шустиков. Шустиков с важным видом копался в бумагах. За время своего начальничества он растолстел, но довольно оригинально – ноги у него остались тонкими, лицо тоже было не толстое, но вырос огромный живот, и Шустиков напоминал удава, который проглотил слона, как у Экзюпери.

– Александр Степанович, – сказал он, – сделайте доброе дело, подпишите вот это у главного инженера! Вы в курсе?

Дударев просмотрел бумаги:

– А что, секретарше нельзя оставить?

– У главного вопросы есть, он просил зайти кого-нибудь...

– Ладно, — сказал Дударев.

«А сам-то что? А, брат, сам-то ты в этом деле ни черта не понимаешь!» – подумал он.

Дударев пошел к главному инженеру. В приемной секретарша болтала по телефону.

– Шеф у себя? – спросил Дударев.

Секретарша прикрыла трубку ладошкой:

– Вы не видите, я занята! Подождать можете? – и продолжила разговор.

Дударев прислушался – разговор-то не по делу! Так, женский треп. Секретарши удивительно тонко чувствуют, как начальство оценивает того или другого, сколько он, так сказать, «весит», в их особом смысле. Дударев «весил» мало. Лебедев испортил мнение о нем везде, где только мог. Шустиков, хоть и пользуется им, за глаза, наверное, тоже говорит о нем всякие гадости – он парнишка туповатый, но самолюбивый. Зависть его гложет ко всем. Новый главный технолог с Дударевым за полтора года едва раза три разговаривал, а Шустиков, верно, уж постарался Дударева охарактеризовать соответствующим образом.

Впрочем, наплевать на это все и растереть.

«Истоки», № 2 (168), январь 1998. С. 5, 8–10

Продолжение следует…