Осечка

Петр Акимович Прусаков отправил жену в швейцарскую клинику ранним утром. Проводил взглядом исчезающий «Боинг», и на душе стало не просто грустно – тяжело. Все ли обернется ладом? А то не дай Бог…

Захлопывая дверцу «Вольво», он решил не приходить сегодня в офис. Работа – не волк, и без него один день как-нибудь обойдутся, для чего же он им всем приличные зарплаты «отстегивает». Не за красивые же глаза. Хотя, какие глаза у сотрудников, он и не представлял: большинство носили очки, некоторые – линзы.

Дома, приняв ванну, он уже намеревался чуточку «покемарить», как вдруг в дверь позвонили. В банном халате он подошел к «глазку» и увидел подругу жены, Надежду, совладелицу модельного ателье, по совету которой они и выбрали лечебницу в горной стране. Она уверяла, что там отличные хирурги. Интернет вроде бы тоже подтвердил ее слова. Только цены, конечно, оказались заоблачными, словно вершины гор. Да не в деньгах счастье. Главное, чтобы супруга поправилась.

Говоря откровенно, Надежда Прусакову была не по нраву: уж очень самоуверенная всезнайка, любительница давать советы по любому поводу; она еще и начисто игнорировала чужое мнение. Однако свое отношение он хранил в глубине души – жена в ней что-то находит, да и ладно, кто их, женщин, поймет?

«Чего ее в такую рань привело?» – удивился про себя Петр Акимович, открывая хитрый дверной запор.

– Здравствуйте, – произнесла гостья. – Ну, как, успешно отправили свою ненаглядную?

– Вроде бы все нормально, – ответил Прусаков. – Вашими молитвами, уважаемая Надежда Викторовна. За совет мы вам благодарны.

– Да, ладно, – махнула рукой гостья. – Чем богаты, тем и рады. Но сегодня я к вам по другому, довольно деликатному и неожиданному для вас вопросу.

– По какому же?

– Вы лучше присядьте.

Петр Акимович удивился и с иронией посмотрел на гостью – вот ведь раскомандовалась, – однако послушно опустился на диван, заправив полы халата меж колен. Гостья тоже присела на краешек стула, покусала губы, наконец решилась и произнесла:

– Дело в следующем: в вас влюбилась моя мама. Я об этом вначале не догадывалась, а просто радовалась, когда она начала усиленно следить за собой: покрасила волосы, сменила прическу, стала по утрам бегать, два раза в неделю посещать плавательный бассейн, а в те дни, когда приносили пенсию, – фитнес-центр. И что не менее радостно, – подружилась с компьютером и начала выходить в Интернет. На мои вопросы она ничего не отвечала, лишь слегка смущалась и краснела. Однажды, после небольшой вечеринки у моей знакомой по случаю дня рождения, мы, слегка поддатые, возвращались домой пешком. Ночь еще не наступила – сумерки. Тепло и тихо. Может, все это, вместе взятое, и послужило толчком к признанию. Вдруг она стала повествовать о горячих чувствах к вам, словно ей вновь 18 лет. И какой вы красивый, и стройный, и стремительный, и какая у вас шикарная машина, и так далее и тому подобное. Я ошарашено молчала, никак всерьез не могла осмыслить ее слова. Происходящее казалось каким-то розыгрышем, комедией…

– И сколько вашей маме лет?

– В январе исполнилось 60.

– Н-да, не хило…

– Скажем по-иному – необъяснимо.

– Почему же, всем известны слова поэта: «Любви все возрасты покорны».

На душе Петра Акимовича потеплело. Спать расхотелось.

– Вы, наверное, спешите на работу? – спросил он гостью.

– У меня сегодня отгул, поэтому никуда не тороплюсь, – чуть насмешливо произнесла та.

– Отлично, чай или кофе?

– Лучше кофе, только давайте я его сама приготовлю.

Надежда встала, и хозяин про себя отметил, что фигурка у нее не из последних. Пока на кухне готовилось кофе, Петр Акимович сменил халат на спортивный костюм и отправился завтракать. Помимо кофе его ждали яичница с ветчиной и тосты. Надежда тоже села за стол. Завтракая, он заметил еще, что очки ни капельки не портили миловидности лица гостьи, придавая строгое выражение недотроги.

«Как это я раньше ее не разглядел? – подумал про себя Петр Акимович. – Прокол и промах. Интересно, а как ее мать выглядит?»

Гостья заулыбалась, видимо, ей нравилось, что ее разглядывают не украдкой, а довольно откровенно.

– Вы, наверное, подумали, не похожа ли я на свою маму? – неожиданно спросила Надежда. – К сожалению, совсем мало. В мои годы родительница была настоящей красавицей, если посмотреть на старые ее фото. И теперь благодаря вам похорошела. Все было бы ничего, – вздохнула Надежда. – Одно плохо, помимо фитнес-центра мама начала заглядывать к колдунье. По-современному – к бабке-экстрасенсу.

– И кто это такая?

– Живет тут неподалеку одна старушенция. Из деревни к сыну погостить приехала, да задержалась. Стала травами людей лечить и заговорами…

Петр Акимович рассмеялся:

– Вот ведь времена настали. В газетах такие шарлатанки рекламу печатают, по телевизору их показывают.

– И не говорите…

– А с какой целью ваша мама увлеклась чародейством?

– Причина тут одна – вы. Случайно узнала я, точнее подслушала ее телефонный разговор с колдуньей, когда забегала к ней в гости, – приворотное средство мама заказывала. А та и рада стараться: просьбу выполнила.

– Каким образом?

– Продала ей яйцо, только не настоящее, а выполненное из белого камня, а так не отличишь. Мама яйцо в тарелочке вертит и шепчет заговор, чтобы вы ей увлеклись, полюбили ее… С одной стороны, конечно, чепуха, а с другой... чем черт не шутит.

– Никогда с подобным не сталкивался, – улыбнулся Петр Акимович. – А тут вот угораздило. Как снежный ком на голову.

– Вы не иронизируйте, – задумчиво произнесла гостья. – А вдруг в этом все же что-то есть. Последнее время у вас в квартире зеркало не разбивалось?

– Угадали, как в воду глядите. Вчера в спальне упало и раскололось овальное зеркало. Плохо было закреплено, а новый шуруп ввинтить – все руки не доходили. Видимо, кот разоровался – прыгнул на свое отражение – зеркало и упало, за металлическую ножку дивана задело… Вдребезги.

– Покажите мне то место, где висело зеркало.

– Пожалуйста, пройдемте. В спальне небольшой беспорядок в связи с отъездом жены, поэтому не обессудьте.

– Не беспокойтесь, присматриваться не стану и критиковать не буду.

В спальной Надежда внимательно осмотрела стену, на которой ранее висело зеркало, а затем повернулась к окну.

– Невероятно, – прошептала она.

– Что?

– Ваше окно по прямой выходит на окна маминой квартиры. Видите, на 4-м этаже дома напротив окна с голубыми рамами – это ее жилье.

– Да, тут словно снайпер сработал, – попробовал пошутить хозяин, но осекся – взгляд его упал на крошечный кусочек зеркала, лежащий прямо у плинтуса и блеснувший на солнце. Почувствовал, как застучало сердце, охваченное липким, неизвестно откуда взявшимся, страхом. Он чуть покачнулся и, чтобы не упасть, ухватился рукой за спинку кресла.

– Что с вами? Вы так побледнели, – обеспокоилась Надежда. – Не знала, простите меня. Совсем не знала, что вы такой впечатлительный.

Петр Акимович правым плечом прислонился к стене, глубоко вздохнул, сердце вроде бы успокоилось, страх исчез, но вместо него, к удивлению Прусакова, возникло необычайно сильное мужское желание.

Надежда пощупала ему пульс и, взглянув поверх очков ему в глаза, погладила шевелюру.

– Все прошло, вот и замечательно, – тихо произнесла она. – Вы, мужчины, всегда остаетесь немного мальчиками.

– А я не такой, – сказал Прусаков, снял левой рукой с лица гостьи очки, обхватив правой рукой ее талию, и поцеловал Надежду в губы. Она резко вздрогнула и попыталась повернуть голову, но хозяин, словно вурдалак, впивался в ее губы все сильней и сильней, прижимая женщину к себе. Ее широко раскрытые глаза смотрели с какой-то непонятной мольбой. Она изгибалась, пытаясь вырваться из его сильных рук, но ничего не получалось. Вдруг она обмякла и закрыла глаза…

В этот раз Прусаков долго не мог кончить, хотя старался, очень старался с каким-то вдохновением и яростью. Надежда уже два раза «улетала», а он все трудился и трудился.

Наконец, отвалившись к стенке, он смежил веки и мгновенно уснул. Сон его был недолгим. Когда пробудился, Надежда уже одевалась. По лицу ее катились редкие слезы.

Она их промакнула салфеткой, поправила прическу и грустно сказала:

– Лишь бы мама не узнала. Она будет страдать. И вы страдать будете…

– Почему?

– Я вич-инфицированная.

– Так как же вы не предупредили?

– А когда? Вы на меня набросились, как суворовский солдат на бастион. Я даже не смогла достать презервативы.

– А что же мне делать?

– Через месяц сдать анализы. Может, обойдется.

Надежда ушла, а Прусаков заплакал, не вставая с кровати.