Нежданный гость

На одном из республиканских семинаров заведующих районных и городских методических кабинетов я хотел было задать своим коллегам вопрос: может ли методическая работа повысить криминальную статистику в стране на самом высоком уровне, но побоялся быть обвиненном в пустобрехстве, а потом трясти фамилиями уважаемых людей ради «красного словца» тоже довольно неприлично, и я сдержался. Ныне об этом можно, наверное, рассказывать, но с известной осторожностью, чтобы никого не обидеть.

Началась эта довольно занимательная история в марте, когда у нас в Башкирии солнце начинает пригревать довольно круто, и на асфальте появляются первые лужи.

Я стоял у окна и наблюдал, как, осторожно обходя влажные промоины, ко мне в кабинет шагает руководитель секции учителей немецкого языка города Ишимбая. В те времена вся методическая работа замыкалась на одном человеке, то есть на мне. Других штатных единиц просто-напросто не было, даже моя библиотекарь числилась в штате какой-то школы.

Понятно, один в поле – не воин, и я не смог бы ничего путного совершить, если бы не руководители предметных методических объединений (тогда они назывались секциями).

Возглавляли секции довольно опытные и уважаемые учителя, их не назначали, а выбирали сами предметники, и работали руководители абсолютно на общественных началах, без оплаты. Я же старался при всяком удобном случае включать в списки награждаемых почетными званиями заслуженных учителей России и Башкирии, значками «Отличник народного просвещения», почетными грамотами своих бескорыстных помощников, поэтому они меня уважали и верили мне. Как говорится, рука руку… Причем, среди этих общественников было немало людей с довольно интересной личной судьбой. Так вот, руководитель секции учителей немецкого языка, которая торопилась ко мне решить какой-то вопрос, могла дать фору любой героине нынешних телесериалов.

Урожденная Немецкой автономной республики (была такая под Саратовом), она на «отлично» закончила школу и также успешно завершила обучение в учительском институте, как грянула Великая Отечественная война. Комсомолка, спортсменка и просто красавица, к тому же была ярой патриоткой Советской страны. Когда Москва в связи с войной прикрыла немецкую автономию, и всех жителей республики спешно переселяли в восточные районы страны, наша героиня пришла в военкомат с заявлением отправить ее на фронт. Военком по какой-то причине ей отказал. Она стала требовать на повышенных тонах. Военком вызвал правоохранителей. Девушку вначале отвезли в КПЗ, а наутро суд «припаял» ей десять лет лагерей, и она оказалась в Находке.

— Ты знаешь, в чем главная разница между учителем и врачом? — однажды спросил меня заведующий гороно. Я улыбнулся, потому что вопрос мне показался уж больно несерьезным. Заведующий вздохнул:

— Ларчик открывается просто — оказавшись в зоне, учитель толкает тачку, а врач — в лазарете, будучи «зеком», лечит таких же, как и он сам. Мало того, помогает сберечь здоровье охране, за что имеет определенные преференции.

Нашей героине с первых дней пребывания в лагере вручили тачку и определили неподъемную норму, поэтому ничего удивительного нет в том, что при скудном питании она через пару месяцев превратилась в «доходягу» и оказалась в лазарете, где главврачом был осужденный «враг народа», москвич, кандидат медицинских наук, от которого в столице уже отказались все его еврейские родные. Посылок он не получал, да особо не горевал — руководство лагеря его поддерживало, потому как не только их самих, но и их семьи главврач успешно излечивал от всевозможных болячек. Талант — он и в лагере талант.

Увидев новую больную, главврач проникся к ней симпатией, и после ее выздоровления, оставил при себе санитаркой. Вскоре поженились. По завершении войны их освободили с запретом проживания в столицах и крупных городах. Они выбрали Ишимбай, где их вскоре зауважали — его как врача, ее как учительницу. Дочь Изольда с «отличием» закончила музыкальное училище в Салавате и одновременно с золотой медалью — вечернюю школу в Ишимбае, а затем успешно поступила в Московскую консерваторию. Лагерное прошлое нисколько не помешало им поднять на ноги такую талантливую девочку. Скорее всего, потому что сами не относились к числу заурядных людей. От осинки не родятся апельсинки.

Войдя в методкабинет, руководитель немецкой секции вначале тщательно вытерла ноги о лежащую на полу тряпку, а затем, миловидно улыбаясь, подошла к моему столу, поздоровалась и сообщила, что учителя ее секции срочно нуждаются в моей помощи.

— Всегда к услугам, — тоже улыбаясь, ответил я.

— На нашей последней встрече в первой школе учителя попросили, нельзя ли через методкабинет пригласить в город на весенние каникулы декана инфака Башгосуниверситета. Многие у него учились, и сейчас хотят сверить свое знание немецкого языка. Сами понимаете, кое-что со временем забывается, язык тоже. Знание его обновлять нужно. Так сказать, припасть к первоисточнику.

Я посмотрел на календарь, лежащий на столе.

— Маловато дней до каникул осталось. Скорее всего, у него уже тоже какие-то планы на этот период имеются.

— Не волнуйтесь, мы пошлем такого гонца к декану, что отказать ей он не сможет ни при каких обстоятельствах, — руководитель секции чуточку лукаво улыбнулась. — За вами лишь официальное приглашение.

Больше вопросов у меня не возникло, и я пододвинул к себе пишущую машинку. Через день по телефону мне сообщили, что вопрос улажен.

В первый день каникул я решил позвонить в деканат инфака и уточнить время приезда в город. Трубку поднял он сам и радостно сообщил, что в его кабинете сидит профессор Галльского университета из ГДР, который тоже хочет поехать с ним вместе к нам в Ишимбай, поэтому нельзя ли забронировать номер в нашей местной гостинице.

— О чем вопрос, конечно, подготовим самым лучшим образом, — заверил я декана, а сам поспешил в горисполком. Заведующий гороно был в отпуске, поэтому я направился прямо к председателю горисполкома, который без энтузиазма выслушал меня и показал рукой на городскую площадь за окном. Снег на ней еще не растаял, бежали ручьи и стояли лужи.

— И ты хочешь эту срамоту показать иностранцу? — сурово спросил он меня.

— Как-то не подумал, — промямлил я. — А что делать?

— Ступай и звони, давай отбой. Причину придумай сам.

Не выходя из горисполкома, я связался с деканатом инфака прямо из бухгалтерии гороно. В этот раз у телефона оказалась секретарь, которая сообщила, что десять минут назад декан вместе с гостем из ГДР выехали на «Волге» ректора БГУ к нам в Ишимбай.

Мне ничего не оставалось делать, как вновь отправиться к председателю горисполкома.

То, что я выслушал, лучше не вспоминать, тем более, что некоторые слова были еще те.

Напоследок председатель хмуро сказал:

— После того, как встретишь гостей и разместишь, своди их в ресторан, пусть поужинают. Оплату номеров и ужина мы возьмем на себя. Усвоил?

— Все ясно, — облегченно вздохнул я.

Ужин обошелся без спиртного, беседа носила деловой характер. Обговаривали программу завтрашнего дня. За окном виднелась городская площадь, на которой два грейдера сгребали в кучу подтаявший снег, а экскаватор грузил его в самосвалы.

Площадь приобретала европейский вид.

Наш гость выглядел довольно импозантно: румяный, в элегантном костюме, облегающем спортивную фигуру. Красные туфли, которых мы пока не видели. Ох уж эти туфли! Да ладно, в конечном итоге все устаканилось.

По окончании ужина разговор коснулся личных тем. Декан похвастался успехами своей дочери, я в свою очередь не смог не упомянуть о двух своих замечательных сыновьях. На вопрос: а сколько детей у нашего гостя, тот ответил кратко:

— Пятеро.

Мы с деканом смущенно переглянулись.

Следующий день начался с объезда школ, где гости знакомились с кабинетами немецкого языка и, в целом, остались довольными: технические средства работали, наглядность не выглядела унылой. В кабинетах имелись библиотечки из книг на немецком языке. Словом, учись и осваивай язык дружественной страны.

Ближе к одиннадцати часам мы оказались в зале заседаний горисполкома. То, что тут произошло, мало напоминало семинар, а более походило на какое-то торжественное собрание, и хотя главными присутствующими были учителя городских и некоторых районных школ, в креслах сидело немало начальства.

Профессионально-педагогическим это собрание было назвать невозможно, так как выступающие на русском и немецком языках говорили о нерушимой дружбе между Башкирией и округом Галле и дарили подарки, среди которых первое место занимали электрические самовары: от учителей города и от сельских учителей, от горисполкома и горкома партии (профессор заведовал кафедрой марксизма-ленинизма), а также от кого-то еще. Понятно, не забывали и декана БГУ. Под самовары в президиуме отвели отдельный столик, на котором еще лежало несколько электробритв «Агидель». На обеденный перерыв председатель горисполкома пригласил гостей к себе. И, когда после обеда они объявились у меня в методкабинете, от обоих слегка пахло спиртным. Последующие несколько часов стали по-настоящему рабочими. Учительницы получили представление о современной немецкой речи, о новых подходах к ведению уроков и прочих необходимых педагогам вещах.

Впереди нас ждал заключительный банкет в отдельном кабинете при ресторане гостиницы. На банкет собрались избранные: некоторые директора школ, несколько учительниц, представители горкома партии и горисполкома. Заглавным лицом являлась заместитель председателя горисполкома, в недалеком прошлом сама учитель иностранного языка. Все знают, что банкеты скучными не бывают, тем более, что спиртного оказалось более чем достаточно: ящик отличной водки. Он стоял у меня в ногах, и я вовремя доставал и откупоривал емкости. Сам не притрагивался — от греха подальше, ведь пока все шло — лучше не придумаешь. Вроде бы никто на меня в обиде не остался. Зря я так думал и предвосхищал. Конец всему делу венец, и он меня разочаровал. Мало того, подпортил мне карьеру.

Расходились глубоко за полночь, и нельзя было сказать, что, помимо меня, кто-то крепко держался на ногах. Немецкий гость тоже не являлся исключением. С одной стороны под руку я его поддерживал, с другой — официант. Когда объявились в вестибюле, нас ждала неприятная неожиданность. Работники гостиницы решили покрасить лестницу, ведущую на второй этаж, где располагались номера «люкс» наших гостей. Пришлось выйти на крыльцо и, обогнув здание гостиницы, подняться через запасной вход.

На крыльце кучковались какие-то подозрительные личности, но мы на них не обратили никакого внимания, а зря — одному из них очень понравились туфли профессора. Как говорится — «запал».

Мы между тем благополучно довели немецкого гостя до двери номера, он открыл ее, поблагодарил нас и скрылся в «люксе». Как развивались события далее, я узнал от знакомого милиционера.

В номере было довольно тепло, тем более, что температуру добавлял внутренний жар от водки, поэтому профессор разделся до трусов, подошел к окну, раскрыл его и свалился в постель. «Люкс» находился как раз над козырьком ресторана, поэтому криминальный элемент, позарившийся на туфли, легко забрался в номер. В первую очередь, конечно, забрал понравившуюся обувь, затем костюм и плащ германского пошива, а также два самовара. Большего прихватить уже не смог, так как рук не хватало. Отнес украденное в цокольный этаж дома напротив и отправился за новой добычей. Завернул в скатерть оставшиеся самовары и электробритвы, осмотрелся. При свете луны его заинтересовали кресла, чтобы их вытащить понадобилась третья ходка. Она же оказалась последней.

В доме, где он прятал похищенное, жила одна старушка, в силу своего возраста страдающая бессонницей. Она заинтересовалась происходящим за окном, где вовсю светила луна, и быстро поняла что к чему. Набрала милицейский номер 02. Прибывшему милицейскому наряду осталось только задержать злоумышленника. Все вещи споро перенесли обратно в гостиничный номер. Чтобы бодро отрапортовать о раскрытии преступления по горячим следам, нужна была одна малость — заявление потерпевшего, что все украденное возвращено в целости и сохранности. Однако тут случилась заковыка.

Потерпевший спал мертвецким сном, тогда зашли в номер декана. И тут та же самая история — не добудиться. По инструкции правоохранители обязаны были, когда дело касалось иностранца и раскрытие затягивалось, через час сообщать в вышестоящий орган.

Тот, если дело так и не сдвигалось с «мертвой» точки, через следующий час сообщал в Москву. Понятно, воспользоваться нашатырным спиртом никто не решался, а сроки уходили. Из столицы звонили, не нужна ли помощь квалифицированных специалистов, как вдруг профессор проснулся — пить захотел. Ему тут же все предъявили. Он посмотрел мутным глазом и согласился, что ничего не пропало. Вновь заснуть ему не дали, заставили написать заявление, помогли одеться и повели в «Волгу», которую для такого случая выделил первый секретарь горкома партии. Декан уже находился в машине.

Наутро я бодро шел на работу с хорошим настроением и удивился, когда встретившийся мне навстречу председатель горисполкома не ответил на мое приветствие.

А говорят, немцы не выпивают?