Кровавая рыбалка на верхней Волге

Река Волга в районе впадения в неё речек Большая и Малая Коша достаточно выразительна. Есть долгие плёсы, глубины, омута, длинные каменистые перекаты, даже небольшие пороги с интересными названиями: Рог, Дунька, Бенские, Елецкий. По берегам сосновые и смешанные леса, достаточно грибов и ягод, малина большими чистыми от подлеска плантациями. В небольших, не очень влажных, полупересохших болотинах — клюква, брусника, голубика (тут её называют ещё берголовь, пьяника). Дивная в тех местах земляника: в глубоких рвах, оставшихся от оборонительных сооружений времён Великой Отечественной войны, она вырастает очень крупная, с фалангу большого пальца, сочная, тёмно-вишнёвая, необыкновенно ароматная и вкусная. Если набрать её хотя бы кружечку, размять со сливками и макать туда тонкими блинами с пылу с жару… Нет, это надо испытать.

На высоких берегах Волги и реки Малой Коши можно обнаружить доты (ДОТ — это долговременная огневая точка), мощнейшие железобетонные бункера, у иных в амбразурах до сих пор сохранились стволы пулемётов, намертво вмонтированные в бронированные полушария-турели. Конечно, всё это очертенело заросло мелколесьем, кустарником, еловым лесом. Но доты всё равно впечатляют.

Как-то полдня я спускался вниз по течению по берегу Волги со спиннингом.

В одном месте, на изгибе реки тропа поднялась на обрыв над рекой. Красивый пейзаж, открывающийся с высокого берега, завораживал: леса на берегах двух-трёхярусные, доминируют старые высоченные сосны.

Я не спеша брёл по тропинке, ожидая хорошего спуска к воде. Даже какую-то песенку затянул вроде есенинской: «Край любимый, сердцу снятся стогны солнца в водах лонных, я хотел бы затеряться в зеленях твоих стозвонных …» Мелодия, разумеется, самодельная. Настроение, словом, было совершенно превосходное: тихо, тепло, солнечно, безлюдье, столь желанное и высоко ценимое любым рыбаком, — вся река — моя, неизбывное желание всякого рыбака. У меня имелась банка тушёнки, бутыль молока и вот такой кусок деревенского ржаного хлеба. Что ещё нужно? До ночи можно путешествовать, ловить рыбу, блаженствовать. Четыре приличные щуки, завёрнутые в крапиву, уже лежали в рюкзаке, такая ноша не тянет.

Внезапно моё благостное состояние разрушил истошный крик, донесшийся снизу, из-под обрыва:

— Эй ты, там, наверху! Давай скорее сюда! А то мне не справиться, вали сюда скорее!

Да что такое? Кто, с кем не может справиться? Что такое может происходить в этой глуши? Какая досада, что здесь вообще есть кто-то кроме меня…

Снизу послышался стук камней, ухание, отборная матерщина.

Ну и рыбалка. Куда это я влип? Признаться, первым желанием было поскорее смотаться отсюда; пусть сами разбираются, бродяги, что ли, которые «Байкал переехали»?

Я раздвинул заросли кустов и глянул вниз.

На узкой галечной полосе у воды спиной ко мне стоял на четвереньках в зелёной майке человек и большой палкой кого-то молотил, молотил под собой, руки у него были по локоть в крови. Он оглянулся на шум — лицо тоже забрызгано кровищей. Душегуб?

— Давай вали сюда, помоги! — заорал он, приметив меня.

Я бросил снасти и рюкзак в траву около тропы, отстегнул от карабина большой складной ножик, и скатился по обрыву к реке, смутно злясь, что мой чудесный день, а то и весь остаток отпуска безнадёжно испорчены. Что за бандюга, руки по локоть в крови!

Мужик уже лежал пластом около воды, слегка окрашенной кровью. Он поднял лохматую голову, глаза выпученные и — совсем счастливая, неописуемо восторженная улыбка в пол-лица на заляпанной мусором и кровью бандитской роже. Ну, всё, маньяк.

— Во, видал! Я их обоих уделал, насилу справился, здоровые черти попались!

Я стоял в растерянности и недоумении, но ножик в кармане держал крепко, большой палец на кнопке выкидухи.

Мужчина поднялся, шагнул в сторону, уселся на камень.

— Видал таких?

На берегу, почти около самой воды лежали две громадные рыбины, два леща — почти чёрные спины толщиной чуть не в два кулака, головы и жабры у них были размозжены, кругом пятна крови, чешуя величиной с крупную монету. Один чуть шевелил хвостом. Я прикинул: длинной рыбины были много больше метра. Килограмм на восемь? Десять? Невероятно. Двухкилограммовых лещей мне изредка приходилось ловить в этих местах, за большую удачу такие экземпляры почитались. Но вот таких чудовищ я не видел никогда.

— Ну, чё, — рассказывал дядька. — Приехал к матери в отпуск. Чего делать? Посуетился по хозяйству, починил чего надо. Сенца накосил, дров нарубил. Хотел малины насушить, много её тут, да надоело, больно нудно её собирать, бабье это дело. Что делать? А ты, говорит маманя, на рыбалку сходи, тут, говорит, иной раз щуки попадают как поленья, давно, правда. Иные городские ловкие так по десятку носили. Лещи есть большие, как сковородки. Иди, лови, насолишь, посушишь. А я никогда удочку в руках не держал. Мать-то говорит, на чердаке жилки какие-то несколько лет назад дачники оставили, поди, говорит, посмотри. Ну полез. Вот такие удочки нашлись. Немножко подремонтировал, крючки поржавели, наточил.

Я посмотрел его уникальные снасти.

К двум удильникам из крепких можжевеловых хлыстов была привязана толстенная желтоватая леска, не менее 0,8 мм. Кованые крючки страшного размера на таких же толстых поводках крепились к леске в метрах пятнадцати от начала. На конце груз, свинцовые бульбы с детский кулачек. Ни поплавков, ни сторожков, ни колокольчиков. Черви в банке толстенные, как миноги. Пригляделся – в самом деле миноги.

– Ну, нацепил я по три штуки этих глистов на крючок, в ручье под камнями наловил, вьюны какие-то, что ли, на каждой удочке по три крючка, забросил на всю катушку. И только это хотел присесть покурить, как обе удочки начали дёргаться, одна из песка вытащилась и поползла к реке, в воду, понял? Я хвать их, тащить, а никак, думал топляков, бревно утонувшее поймал. Потом сдвинулось. Гляжу над водой какие-то чёрные не знаю, вроде как брёвнышки, показались, думал коряги, а это спины рыбин, сразу на обе удочки хватанули, так я еле выволок их на берег, а они как начали бузить, хлесть меня хвостищами по роже, вырываются, скользкие просто ужас, я осерчал, камнями по головам этим поросятам, по головам, по головам, потом вот палка подвернулась, начал молотить, кровища из жабер прямо блинами разлеталась. Весь окровянился, видал что?

Рыбак рассказывал всё это захлебываясь, повторяясь, и всё так же счастливо улыбаясь, в полном восторге новорожденного удачливого охотника.

– Ты понял, мил человек, какой случай? Тут же и на уху, и на жарёху, и на пироги хватит, да еще соседке дам, она баньку обещала сварганить. Прямо не знаю... А если ещё поймаю? Куда девать?

Да, дядька, – подумал я, – теперь ты уже навсегда повязан этой страстью. Только подобная фантастическая удача привалит к тебе, боюсь, не скоро.

Я просидел с ним ещё часа два. Поклёвок не было. Очень большие лещи, голавли иногда гуляют парами, а не в стаях.

Вот такая история случилась на берегах славной нашей реки Волги в верхнем её течении, а не где-нибудь на мифической Ахтубе или Урале.

История беспредельно правдивая, как любая история у всякого рыбака, это вам любой скажет.