История одной публикации. Часть вторая

Над докладами я пыхтел подолгу, старался, и у меня получался такой текст, в котором не нагромождались педагогические и методические причиндалы, хотя без них, конечно, не обходилось, главное же место занимали фразы о партийной заботе дела народного образования и воспитания в городе. Каждый постулат подкреплялся конкретными примерами.

К удивлению непосвященных, сам я оставался беспартийным, поэтому упоминание секретаря о вызове меня на заседание бюро горкома абсолютно не взволновало – даже выговора мне вынести невозможно, не говоря о «строгаче». Тем не менее косвенный вред мне, моему начальству, да и газете был бы нанесен, поэтому прямо из горкома я отправился в горисполком, располагавшийся неподалеку в новом здании, в строительстве которого я принимал самое непосредственное участие, таская на субботниках бетонные блоки, доски, цемент и даже стекловату. Председатель горисполкома являлся членом бюро горкома, и я держал путь прямо к нему бить челом о защите, потому как по своей должности входил в его «епархию». Попал я к нему сразу, без всяких затруднений. Председатель с каким-то смутным подтекстом спросил, что меня привело в его кабинет. Я рассказал о случившемся полчаса назад, стараясь ничего не прибавлять, а тем более убавлять. Под конец все же схитрил, прикидываясь чистосердечно-простоватым, мол, меня удивляет решение передать вопрос о публикации безобидного детектива на рассмотрение главного городского органа, вроде бы нет других более серьезных и животрепещущих вопросов.

– Ты прав, – ответил председатель. – Проблем хватает и без твоей писанины. Лично я против вынесения вопроса на бюро, по крайней мере, до определенного времени.

– До какого момента? – Спросил я и поднажал: – Ведь читатели ждут продолжения.

– Ты должен привезти рецензию на твою повесть из Союза писателей Башкирии. Будет отзыв положительным, ни о каком бюро и речи быть не может, а если отрицательным, то не обессудь.

– Отправьте меня в командировку в Уфу, – не растерялся я.

– Командировку оформлять не станем, – сказал председатель. – Сейчас на своем «козле» в столицу едет заведующий коммунальным отделом. Я распоряжусь, чтобы он тебя захватил. Согласен?

Через три с половиной часа я уже стоял на центральной площади Уфы напротив здания Совета Министров, на четвертом этаже которого, если зайти сбоку, располагался республиканский Союз писателей, при котором работала русская секция. Ее возглавлял Александр Филиппов, мой старый знакомый, всегда благожелательно относившийся ко мне. В свое время он руководил литературным вещанием на республиканском радио и как-то передал в эфир мой довольно большой рассказ. Его я слушал в фольклорной экспедиции в одной из отдаленных деревень Мраковского района. После того, как передача окончилась, наш научный руководитель Лев Григорьевич Бараг (царствие ему

небесное) благожелательно заявил:

– Широко шагаешь. Неплохо, совсем неплохо.

Стоит ли говорить, что эти слова оказались для меня манной небесной. С тех пор я возлюбил Филиппова всей душой (царствие ему небесное).

К моему счастью, Александр Павлович присутствовал в своем рабочем кабинете. Он меня внимательно выслушал, забрал рукопись и пообещал через несколько дней передать мне рецензию на официальном бланке Союза писателей. Слово свое он сдержал. Рецензия оказалась положительной.

4

Когда я отнес ее Дине Александровой (Ренат все еще путешествовал по Чехословакии), она сообщила, что идеологический отдел горкома помимо рецензии писательского союза требует заключения о повести старшего следователя горотдела милиции. В числе положительных героев детектива помимо участкового Давлетбаева присутствовал милицейский следователь Никонов. Человек далеко не легкомысленный, профессионал дела, помимо всего прочего тоже обладал незаурядной интуицией и умением располагать к себе окружающих людей. Этого героя со всеми его плюсами, как, кстати, и других, я выдумал от начала и до конца. Никаких конкретных контактов с милицией и милиционерами у меня не было, поэтому рукопись в горотдел я нес с тревогой. Однако беспокоился я зря. В милиции тоже написали положительный отзыв. Им повесть понравилась, и у меня на душе отлегло.

Вскоре из Чехословакии вернулся редактор и, вооруженный собранными в его отсутствие официальными бумагами, в два счета преодолел негатив горкома, и повесть продолжала печататься. Правда, и Ренату пришлось пойти на одну уступку. Мое имя и фамилию на клише заголовка вырезали и поставили в конце материала, как обычно подписывается газетная заметка самого заурядного материала «И. Тучкин». Меня такое перемещение особо не затронуло. Так кольнуло чуть-чуть. Хорошо хоть на псевдоним не заменили.

А почему произошла вся эта передряга, я до сих пор не знаю. Ходили какие-то смутные слухи, что в то утро один шизофреник повесился в сквере перед горкомом. Мол, идут секретари на работу и видят – ветер удавленника раскачивает. Пришли, взяли в руки свежий номер городской газеты, и опять же труп. На мой взгляд, это, скорее всего, легенда. Насколько помнится, ветра в тот день не было.

Теперь по утренней дороге в методкабинет я покупал в газетных киосках не шесть, а всего лишь два номера «Восхода» и прежней хмельной радости не ощущал. Ждал реакции читателей. А ее все не было и не было. Знакомые из педагогической среды никак не высказывались, хотя раньше после публикации очередной юморески некоторые звонили прямо на работу и с восторгом и упоением сообщали, как они хохотали. Может, учителей настораживало, что главная героиня детектива, безвременно погибшая, из их среды, коллега, и они ждали, чем все дело закончится. А, скорее всего, люди знали о моем конфликте с горкомом.

В Ишимбае, как и в любом другом небольшом городе, тайное быстро становится явным, отсюда подставляться под барский гнев никто не хотел. От греха подальше. Утешением стало известие из Ишимбайского района, из небольшой деревни Кияук, где росли племянники моей жены Зили. Они с упоением зачитывались детективом. «Восход» выходил на двух языках: русском и башкирском. На первом большей частью ее читали горожане, на втором – сельчане. Русских деревень в районе было не так уж и много. Редакционные переводчики с русского на башкирский к своим обязанностям относились не просто добросовестно – творчески. Талантом их Бог не обидел.

Запомнился один забавный эпизод: я стоял в очереди в магазине, как вдруг одна старушка довольно громко сказала другой: «Вот он, Тучкин». И вся очередь посмотрела на меня, словно на какую-то диковинку. Ночью плохо спал, душа томилась в предчувствии новых неприятностей. Ждать себя они не заставили.

Одним утром мне вновь позвонили из горкома. Заведующий отделом пропаганды и агитации пригласил меня в кабинет. Куда деваться, я отправился проторенной дорожкой полный самых мрачных мыслей. Зачем я написал этот детектив? Не было у бабы заботы – так купила порося…

Зав. отделом, совсем еще недавно работавший завучем башкирской школы-интерната, представил меня человеку средних лет, сидящему за его столом перед подшивкой «Восхода», а сам ловко выскользнул из кабинета.

Продолжение следует...