Все новости
ПРОЗА
11 Ноября 2022, 17:00

Культур-мультур. Часть двадцать вторая

Роман

47

Багров давно уже вышел на Ленина, а эти дурацкие скульптуры все не выходили у него из головы. Что они значат, зачем их поставили? Сколько денег на это ушло, думал он, зная, что ответа не получит. Просто их не было, а в один прекрасный день они появились, вот и вся недолга. Впрочем, это для Уфы характерно, как и наверно для любого города на свете, как и для жизни самой – только что ничего не было и вот оно уже появилось откуда-то и стоит перед тобой.

Как это часто бывает, мысль поспешила оправдаться наглядно и убедительно – перебежав улицу Чернышевского, Багров наткнулся на Залесова, который сосредоточенно смотрел в небо.

– Торопишься? – спросил он, опустив глаза на уровень горизонта.

– Да нет, – пожал плечами Багров.

– Тогда пойдем, я тебе кое-что покажу.

Залесов писал стихи и еще какую-то критику, Багров его как-то видел вместе с Касымовым и даже читал в журнальчике «Сутолока», который издавал последний – единственный уфимский литературный критик.

Теперь, идя вместе с Залесовым по улице, он поглядывал на него просто для того, чтобы око насытилось зрением, словно это сможет восполнить недостаток информации о человеке. Впрочем, если достаточно долго смотреть на самого близкого человека, обнаружатся черты, которых мы никогда не замечали и не заметили бы, если бы не стали так пристально вглядываться.

Так они дошли до гостиницы «Башкортостан» и свернули на Кирова, в сторону Дворца профсоюзов. Багров, который слушал вполуха и также вполуха что-то отвечал Залесову, все же никак не мог понять, что же такого делает Залесова именно Залесовым, а не Юнусовым, к примеру, или, скажем, Банниковым, неожиданное сходство с которым вдруг захватило его. Все, все, что связывало Багрова с Банниковым, вдруг вылезло наружу и его черты стали стремительно наползать на Залесова, пока не поглотили вовсе. Так может это не Залесов вовсе, стал думать Багров, а Банников, который остался жив и вот теперь начал новую жизнь под новым именем. Ведь встретил же он его на десятом этаже дома печати буквально полгода назад! К тому же все эти наши описания самим себе, все эти нос картошкой, рост выше среднего, шатен, все это подходит чуть ли не десяткам миллионов, словно нет ничего на свете, кроме как бесчисленных повторений Уфы, в которых живут люди, размышляя о том, как они одиноки во вселенной.

Багров мотнул головой, заморгал, и даже стал дергаться.

– Ты что? – вдруг остановился Залесов посередине своего монолога.

– Да нет, все нормально, – прохрипел Багров и облегченно вздохнул. Нет, это не Банников, решил он. Хотя если залесовский крупноватый нос чуть уменьшить, глаза... глаза можно оставить те же, вот только надо сбрить усы, прическа – набок ее... и будет готовый Банников. Тот же рост практически, телосложение, вот только ходит Залесов не как Банников, тот просто летал, а как... как... как Сашка Карабчиевский, знакомый Багрова, ныне счастливо живущий в Израиле. А походняк у него, конечно, был прикольный – как у балерины или же …

Но дальше свою мысль Багров не успел развить, потому что Залесов объявил, что они уже пришли и пора приступить к делу.

– Какому делу? – удивился Багров.

– Ну я же тебе обещал прикол? – Залесов нагнул голову набок, не менее удивленный беспамятству Багрова.

– Обещал, – неуверенно ответил Багров.

– Ну вот, смотри.

Багров начал стремительно возвращаться в местную реальность и вдруг понял, что стоит возле Дворца профсоюзов, странная кубатура которого словно отшатнулась от него, как человек, который, хотя и падать не хочет, но однако уже опасно накренился. Еще бы не накрениться, если голова отрублена, подумал Багров, который знал его историю – вообще это был собор, в котором во время войны разместили эвакуированный завод. Случился пожар. Станки с грохотом попадали на землю, а храм, у которого давно уже снесли колокольню, стал называться горелым заводом. И только в конце восьмидесятых его реконструировали и устроили в нем Дворец профсоюзов.

– Обрати свое внимание на этот дворец, – энергично сказал Залесов, также энергично моргая. – Перед нами бывшая церковь. Это ты знаешь.

– Ага, – сказал Багров.

– А теперь повернись направо.

Багров послушно повернулся и посмотрел в сторону Дворца пионеров.

– Там, где ты видишь Дворец пионеров, было кладбище и часовня при ней. То есть еще один храм, – сказал Залесов и без перерыва продолжил. – Теперь повернись еще раз.

Багров послушно повернулся, чувствуя, что голова у него идет кругом.

– Видишь, там далеко, в конце улицы Кирова, кинотеатр «Йондоз». Это тоже церковь. Ну, ты знаешь.

И вправду, вдалеке золотился купол бывшего кинотеатра, в который Багров ходил студентом и смотрел… Какие же он там смотрел фильмы… Фильмов он не вспомнил, но зато вспомнил архитектора, который его восстанавливал, которого звали Константин Донгузов. Он был…

Но его отвлек все тот же Залесов.

– И последний штрих. Повернись еще раз на девяносто градусов и ты увидишь башкирский театр драмы. Это тоже храм, то есть там стоял Никольский собор, который снесли в тридцатые годы. Так что перед нами мистический центр Уфы. – И Залесов для убедительности притопнул ногой. – Вот здесь, на этом перекрестке, сходятся все храмы, образуя крест животворящий.

Багров посмотрел на Дворец профсоюзов. Действительно, сквозь стиль игрушек легко проступал храм. Добавить колокольню, и вперед.

– А что из всего этого исходит, какой вывод? – накинулся он на Залесова.

– Никакой, – спокойно сказал Залесов. – Я просто обратил на это внимание и все. А что это значит – я не знаю.

– А что ты на Ленина делал? – не отставал Багров.

– Я? Ничего, гулял. Смотрю, ты идешь, как сомнамбула какая. Ну, я и остановился тебя подождать.

Все было просто, придраться было не к чему, однако что-то было не так, и потому Багров стал растерянно оглядываться по сторонам. Что-что-что? Что-что -что?.. Но ничего, абсолютно ничего не происходило вокруг. Правда, пробежал мимо какой-то бородатый еврей с гитарой, бормоча под нос что-то из Вертинского, мол, Уфа, кому это нужно, да пара литературных пешеходов остановилась глянуть на чудаков, что вертятся посредине улицы. А более ничего не происходило.

После всего, что с ним было зимой, после всех этих ужасов Багров наконец-то успокоился, все показалось ему просто довольно долгим, но все-таки сном, который, слава Богу, кончился, иначе просто иди и сдавайся в дурку, чего Багрову, разумеется, не хотелось. Но когда он успокоился от одной напасти, вот прямо сейчас, на этом месте, на свет сразу же вышла другая, более потаенная мысль. Ведь если даже город, в котором он живет, построен по чьему-то плану и разумению, то ведь и его жизнь должна быть построена по плану! Но плана этого, ни тем более его смысла он не видел и увидеть не мог. Но как же быть тогда с человеком, а именно с Залесовым, который встретил его, проводил до перекрестка и показал ему план города? Это разве случайно?

Багров посмотрел на Залесова и краем глаза уцепился на двухэтажное здание.

– Смотри, – показал он рукой. – Вон в той библиотеке выступал Игорь Северянин.

– Откуда ты знаешь? – удивился Залесов.

– Знаю, – сказал Багров. – Это же библиотека профсоюзов. Но скоро ее снесут. И улицу переименуют.

–Да, и как? – удивился Залесов.

– Не знаю. В голову пришло почему-то. Впрочем, – сказал Багров, – нам с тобой какая разница? Ведь есть план, он действует, и с ним ничего нельзя поделать!

Да, оставалось только махнуть рукой, что Багров и проделал весьма наглядно, после чего они с Залесовым пошли обратно на улицу Ленина, догоняя того самого бородатого еврея, который все семенил перед ними, что-то целеустремленно напевая.

– Смотри, – сказал Багров, показывая на впереди идущего. – С бороды на лысину!

Залесов засмеялся, поскольку пешеход и вправду шел с улицы Карла Маркса на Ленина и у него к тому же была заметная проплешина.

– А кстати, когда ты в последний раз был в кинотеатре «Родина»? – поинтересовался тем временем Залесов, который любил точность до полуфанатизма. Он, например, выяснил, что наиболее вкусны яйца всмятку, если считать до ста девяносто двух. И он честно считал и как награду получал вкуснейшие яйца. Багров как-то пробовал, будучи в гостях. Но у самого у него не получалось – он все-таки частил.

– Вообще-то давно, не помню уже когда, – соврал тем временем Багров, – Как Юлий Цезарь делаю три дела одновременно.

– Там сейчас так классно, – убежденно сказал Залесов. – Можно зайти и посидеть, попить пивка.

– И поиграть в шахматы с Барановским, – неожиданно сказал Багров.

– А кто такой Барановский? – удивился Залесов.

– Я думал, это общеизвестно, – сказал Багров, хотя никакого Барановского он и не знал и откуда выскочила эта фамилия – понятия не имел. – Ну давай, зайдем.

И они пошли в кинотеатр «Родина», потому что Багров не знал, куда девать время, что с ним делать и вообще какого черта он тут делает в этой жизни!

 

48

– Сколько же лет я здесь не был, – боромотал себе под нос Багров, осматривая не большой и не маленький, а самое то – зал внутри кинотеатра «Родина». Ведь когда-то это был его любимый кинотеатр! Во время учебы в институте сколько было здесь пережито счастливых минут наедине с героями фильма, сколько всего интересного он здесь испытал. Одна история с бутербродами чего стоит.

– Саша, – повернулся к Залесову Багров. – Тут был когда-то буфет. – Он ткнул рукой в стойку – буфет был на месте, справа от входа, на небольшом возвышении, аккурат напротив – через зал – было еще одно такое же возвышение, там раньше играл оркестрик, а теперь стояли столики, за которыми юные уфимцы что-то жевали, что-то пили и о чем-то весело болтали, видимо, чувствуя себя страшно крутыми.

– Я же из деревни, ничего не знал, – продолжил между тем Багров свой рассказ. Тем временем они уже стояли в очереди, та неспешно двигалась к тому месту, где возле всяческих медных штучек колдовала оператор пивного доения, или, попросту говоря, буфетчица.

– Ну, и покупал я себе тут коржики, булочку какую-нибудь, стакан чая или сока разбавленного.

– Круто, – сказал Залесов, чтобы что-то сказать.

– Да нет, не это круто, – заулыбался Багров. – Так вот там были такие булочки, разрезанные пополам, намазано маслом, а сверху было что-то накапано – красное и черное. На одних красное, а на других – черное, – уточнил Багров. – И вот я не знал, что это такое, а этикетки эти были с какими-то мелкими буквами, с моим зрением фиг разглядишь.

– Пива будешь? – спросил Залесов, потому что очередь уже подошла.

– Нет. Мне лучше это, – Багров ткнул пальцем куда-то в живот Бритни Спирс, которая с самым наглющим видом что-то сосала через соломинку. Эта наклейка была тут повсюду.

– А что ты пива не пьешь? – удивился Залесов. – Я очень даже пью. Тут бывает отличное пиво.

– Да я пиво не люблю с детства, – скорчил рожу Багров. – А все время приходится его пить за компанию. Все пьют, ну, и я тоже. А теперь я решил – какого черта я должен пить пиво, если я его не люблю? С тех пор не пью.

– А что ты пьешь?

– Ну, зеленый чай, водку.

– Да, – поддержал его Залесов, но взял пиво, еще черный пенистый напиток для Багрова и они пошли к столику.

– Ну, так что ты там говорил про булочки, растерзанные пополам и с красными и черными точками?

– А, ну да, – с некоторым усилием вспомнил Багров и продолжил. – Так вот, прошло много лет, прежде чем я понял, что это было такое.

– И что? – быстро спросил Залесов, который давно уже все понял.

– Бутерброды с икрой! Вот что! – и Багров торжествующе посмотрел на товарища. – Нет, ты представь, ведь я их в жизни никогда не пробовал! Ну, и откуда мне знать, что на свете бывает такая икра? У нас докторская колбаса считалась страшным деликатесом в деревне! Из города ее везли! Как-то я поехал в Москву году в 84, что ли, зашел там в магазин, смотрю – все витрины в докторской колбасе, которую у нас надо было выстаивать в очередях по шесть часов! Вот когда я испытал культурный шок, о котором пишут наши диссиденты – которые приезжали куда-нибудь в долбаный Нью-Йорк и падали в обморок.

Тут они стали говорить, размахивая руками, попивая пиво и пепси, так что девушки за соседними столиками стали обращать на них внимание и улыбаться.

Продолжение следует…

Автор:Айдар ХУСАИНОВ
Читайте нас: