Генеральный план. Часть двенадцатая

Внезапно дни стали холоднее. По утрам на траве виден иней, он трещит под ногами людей, спешащих на работу.

Газиз теперь ходит на работу в осеннем пальто, на голову надевает модную шляпу. – Ты прямо Муссолини в этом черном плаще и шляпе! – смеется над ним жена.

Как-то утром, когда Газиз шел на работу, он глянул в сторону Ирендыка и удивился – весь хребет заволокло длинными, черными тучами, кажется, и снег там уже идет. Краем туча и Городок уже задела.

На душе тяжко. Вчера вечером к тому же и жена донимала его какими-то ненужными вопросами.

– Откуда у тебя появилась вакансия секретарши?

– В штате была, человека не было, – ответил Газиз.

– А эту девушку-игрушку где отыскал?

Только тут понял Газиз, к чему жена клонит.

– Племянница моего друга, вместе в интернате учились. Тунгаурка.

– Красивые они, эти тунгаурские девушки. У нас тоже учится парочка.

– Постой, не могу понять: к чему весь этот разговор?

– Ты, говорят, ей квартиру пытаешься помочь получить. А она тебе каждый час то чай, то кофе таскает.

Газиз разозлился от такого презрительного тона.

– Ну, давай, говори, чьи эти слова? Кто нашептал?

– Десять лет живем вместе, я тебя с этой стороны не видела, – сказала, как отрезала жена.

– Ладно, давай мне голову не морочь. Откуда такие новости?

– На, почитай! Друзья нашей семьи прислали.

Расиля положила перед ним отпечатанное на машинке письмо.

Газиз только глянул на это письмо, как чуть не лопнул от злости. Ни много, ни мало «друзья семьи» утверждали, что он крутит шашни – любовь с той самой секретаршей! Газиз припечатал письмо об стол.

– Этого только мне не хватало! Взяточник, пьяница, к тому же еще и хожу налево! Вот вам главный архитектор, депутат горсовета! А сам, значит, высокоморальнейший тип!

– Чего кричишь? Я ведь тоже человек! Хоть и не верю, а на душе тяжело.

– Ну, тогда знай – я про тебя тоже анонимку получил!

– Когда? И что написали?

– Прочитал, изорвал и выбросил в урну.

– Надо было домой принести. Так о чем там было?

– Что ты слишком сильно увиваешься вокруг народного театра. С режиссером, дескать, шашни крутишь. Смотри, пишут, не ходи, закрыв глаза.

– Вот ведь!

– Вот так! Со всех сторон обложили нас с тобой. Больше расчет на тебя. Конечно, вдруг по женской привычке – обыкновению напишешь письмо в горком. Вот тебе и персональное дело!

– Ладно, не говори пустое!

– Что же нам делать тут, а? Выживают ведь! Сегодняшние черные тучи не только над Ирендыком, но и над нами сгустились!

К тому же выяснить, кто и где писал эти анонимки, не представлялось возможным, даже если вычислишь, обвинение ведь не предъявишь. Да к тому же и можно кого-то напрасно обвинить.

Наутро на работе Газиз почему-то внимательно посмотрел на свою секретаршу Зульфию. А что – длинные черные волосы, приятное круглое лицо, круглые локти приятны для глаза, мягко входит, в глаза смотрит не отрываясь – чем не любовница?

– Что же это за анонимки такие? Все ведь в одну нить выстраивается, – думал Газиз. Хотя на душе у него кошки скребли, он немного успокоился – Расиля не собиралась идти на него жаловаться. Лишь бы это было правдой. А то ведь она женщина с характером. Себя унизить не позволит.

Да, не знал главный архитектор, на что пойдут его враги, чтобы его завалить. Самое грязное письмо пришло на имя Рылова. Умный человек, он даже не стал его проверять. Посмеялся, смял и в урну бросил. В нем главного архитектора Алтынгужина обвиняли в том, что он построил у себя в саду двухэтажную дачу, бассейн, кирпичный гараж, а материалы, разумеется, украл. И в прокуратуру такое же письмо упало. Тут уж оно было подписано, не проверить нельзя. Прокуратура приезжала на садовый участок, смотрело «дачу». Хотя ни следа от двух этажей и бассейна не обнаружилось, дело завели. Потому что в письме был пункт о том, что он раздавал участки по знакомству.

Хотел Газиз зайти на прием к Гамбарову, но передумал. Он же все знает, в курсе, один его звонок прекратил бы всю эту заваруху. Но нет, помалкивает. Видно, решил поставить на место зарвавшегося главного архитектора.

Только решил было Газиз махнуть рукой да бросить все с размаху, его старший брат Зиннат-агай сказал свое слово, переубедил. Он мягко втолковал ему:

– Будут думать, что ты сбежал с места преступления. Следователь за тобой поедет, напишут на новое место работы, и там с землей сравняют, помяни мое слово. В общем, побежденным, с напрасной виной, побитым не уезжай.

Сказал он эти слова, понимая, что младший его брат человек неглупый и деятельный.

– Дай знать в головную организацию, которая тебя направит, пусть защитят.

– Да меня «Главбашстрой» прислал, что-то скажут? – без никакого настроения отвечал ему Газиз.

– Так ведь и там умные, объективные люди должны быть, – сказал ему на это Зиннат-агай.

Посреди таких передряг его жена повела себя достойно, всячески защищала своего мужа. Даже к Рылову заходила. Ошиблась она только в одном – всех мужчин пыталась мерить одной меркой, мол, как только они скрываются из глаз жены, сразу же готовы пойти налево.

На ту беду местный драматург привез из Уфы одного прозаика, поселил в профилактории медного комбината, мол, отдохни, поработай спокойненько. А тот стал приставать к лечащему врачу, стал делать ей гнусные предложения. Та оказалась подружкой Расили, пожаловалась, не зная, как быть. А Расиля, недолго думая, к мужу – мол, все вы такие, когда жена не видит.

Газиз выслушал это спокойно, и только уж когда совсем накипело, рассказал:

– Я этого писателя давно знаю, просто уж не хотел тебя беспокоить. Помнишь, он приезжал пару лет назад? Тогда я возил их на машине на Алтынтау. Мы с собой взяли одну молодую местную поэтессу. Они с Шакир-агаем Тимербаевым, ну ты знаешь его, тоже наш писатель, посадили ее между собой. И вот на полпути Шакир-агай вспылил.

– Останови машину! Я с этим хамом не поеду! – кричит. И тому писателю в упор командует:

– Слазь!

Веришь – чуть за ногу его из машины не вытащил. Оказалось, этот прозаик из Уфы руку положил на эту поэтессу, стал ей разные непристойные предложения делать. Еле-еле успокоил, сам сел между ними, ту поэтессу посадил вперед, только так доехали. Ты, пожалуйста, с таким человеком меня не сравнивай.

Спокойный тон Газиза, боль в его голосе, кажется, успокоили Расилю. Больше слов на эту тему не было.

Время шло. Настало время обсудить генеральный план Городка на заседании Совета министров республики. Газиз очень сильно волнуется, тут ведь не спрашивают по мелочам, тут асы и в строительстве, и в архитектуре собрались. Основной доклад делал Газиз сам. На заседание вместе с ним прибыли Рылов с заместителем. Пришел и Фиртов из «Башкиргражданпроекта», несколько начальников отделов, плановики.

Чертеж Городка вывешен на всеобщее обозрение, на экране один за другим мелькают слайды. Газиз возле микрофона. Надо уложиться в отведенные пятнадцать минут. За это время у него в горле пересохло, даже голос изменился.

Чертежи социальных объектов подаются отдельно, есть и к ним слайды – вот бассейн, вот дворец бракосочетаний, новая мечеть. Кто-то спрашивает:

– Почему дворец бракосочетаний на мечеть похож?

– Здесь взят элемент национальной архитектуры – купол, – уверенно отвечает Газиз. – В отличие от зала он дает большее пространство, во вторых улучшается акустика, больше воздуха, да и снаружи выглядит более значительно.

– Какой из объектов будет проектировать ваш отдел?

– Главное – это дворец пионеров с бассейном, его сейчас начали называть домом творчества детей, дворец бракосочетаний, мечеть, возможно, одну школу, детсад, центральную площадь и памятник ветеранам войны на этой площади.

– Грандиозно! А как по средствам? Потянете? Карман не отощает?

На этом вопросе со своего места поднялся Фиртов:

– Алтынгужин из «Башкиргражданпроекта» не вылезает, а выйдет, так прямиком в Москву едет. Так что, думаю, они победят.

Лет через десять вы этот Городок не узнаете. Вместе с тем Алтынгужина припрягают к чуждой ему работе, даже обвинения выдвигают.

Тут он обратился к директору «Башкиргражданпроекта» Хохлову:

– Лев Александрович, не могли бы Вы сами посетить Городок? Молодой специалист в трудном положении, ему нужна помощь. Кажется, его недопонимает местное начальство. Самое отвратительное – завели на него уголовное дело. Это большой позор для нас.

Рылов промолчал, это как бы говорило, что он не против.

– Хорошо, – ответил Хохлов, и на том разговор закончился. Это прозвучало как глоток свежего воздуха, как спасение, когда Газиз уже думал, что утонул.

Генплан одобрили. В Городок Газиз вернулся победителем. Но к Гамбарову не побежал, ему обо всем подробно доложил Рылов. Он же сказал и о приезде Хохлова. Гамбаров выслушал молча, особой радости не выказал. Что будет дальше – было непонятно.

Продолжение следует…