Генеральный план. Часть восьмая

Не знал еще Газиз, что в скором времени поезд «Городок-Уфа» станет для него чуть не вторым родным домом. В пути его мозг терзала одна мысль – как же сделать так, чтобы Городок приобрел свое неповторимое лицо? Или это только мечта, которую воплотить в жизнь просто невозможно? «Быстро и дешево» – ведь этот принцип не подходит для строительства городов, он не подходит даже для строительства сельского дома, разве что для временного поселка, полного бараков, он еще годится.

Хотел он поделиться своими сомнениями-терзаниями со своей спутницей, но потом передумал. Она ведь все больше речь ведет о детях, о семье, о муже своем. Вот и Газиз в тон рассказал о своем детстве, о том, как в Москве учился. И улыбнулась спутница его, и обиду свою скрывать не стала:

– Эх, не довелось нам в Москве учиться, знания получать. Не судьба.

Вот на нее, злодейку, она и пожаловалась:

– Я ведь по части знаний, по образованию своему чувствую свою неподготовленность. Вот по жизни стройками занимаюсь. Пару лет в Уфе успешно все проворачивала, Андрей Петрович по такого рода делам меня и гоняет. Ты, говорит, видная женщина, хороша и с лица, и фигурой, послушать тебя приятно. Это он мне соломку подстилает, чтобы я не сильно ерепенилась. И муж, говорит, хороший, не возмущается, что его жену гоняют по командировкам. А что у меня дети – он даже не вспоминает. Вот такой он у нас, Огаринов, знает, кого чем взять, кто чем дышит.

Тот, кто пустил этот поезд – «Городок-Уфа», башковитые, однако, люди. Всю ночь спишь себе в вагоне, а наутро – вот она, столица. Весь день по делам побегаешь, увидишь всех, кого хотел, к вечеру все дела закончишь – снова садись в тот же поезд, и утром уже Городок, можешь смело идти на работу. Просто сказка, а не поезд!

Прозрачно-желтый башкирский мед, бальзам «Иремель», поделки из яшмы сделали свое дело, и проект в два дня, обойдя все нужные инстанции, собрав все подписи, вернулся в руки гонцов из Городка.

Когда же они воротились домой с этой большой радостью, когда довели эту радость до начальства, оказалось, что кроме слова «ладно», иных оценок их труду и нет, да и хвалить их за хорошо проделанную работу тоже вроде бы никто не собирается. Газиля Тагировна к таким делам была уже привычна, как оказалось, она и внимания не обратила, а вот Газизу это неприятно скребнуло по сердцу, да и настроение как-то упало. Не знал он, даже не догадывался, что в будущем это самое «ладно» и будет самой высокой оценкой его работы, что какие бы объекты он не строил, а ленточку перерезать найдутся другие люди, аж из самой Уфы будут приезжать, не поленятся. Да и откуда ему было знать такие вещи!

Мастерская, которая должна была быть готова в две недели, и через два месяца была еще не готова. Хотя вместо гардероба и получилась довольно большая комната с окнами и дверями, многое еще надо было довести до точки, до ума. Пытался Газиз поговорить со строителями и мастерами построже. Пытался ставить пол-литра – эффекта было ноль, работа так и шла своим чередом. Ремонтники приходили редко, обещаний своих не выполняли, а дело стояло, и торопить было тоже бессмысленно.

Наконец в мастерской появились столы, чертежные доски, рейсмусы, провели электричество. К началу осени все было уже готово. Каждому из шести принятых на работу новых людей были выделены столы, всякого рода принадлежности, нужные в деле. Мастерскую Газиз постарался сделать не хуже, чем в Уфе, в институте «Башкирграж-данпроект». К началу работы из столицы приехал известный архитектор Анатолий Фиртов, он и открывал, и обмывал открытие. Похвалил, обнадежил, выразил пожелание и дальше вместе работать над проектами. И Газизу, и его работникам-сотрудникам это весьма понравилось, даже воодушевило как-то. Все-таки Фиртов человек известный, специалист толковый. Ему верить можно. В «Главбаш-строе» с его мнением считаются. Работать с таким человеком само по себе большая честь.

– Хватит нам быть землемерами, типовые проекты к месту привязывать, – обронил в разговоре Газиз. – В скором времени наш отдел выйдет на простор творческой работы. Вот закончим с Генпланом, сделаем наш Городок современным.

Хотя эти его патетические заявления всем его сотрудникам понравились, однако диктат, старые нормы прочно сидят у них в голове, как оказалось.

Теперь у Газиза есть своя секретарша. Сметливая, работящая девушка. Зилаирская, из рода Тунгаур. Только и слышно от нее «Агай!» Она племянница одного парня, с которым Газиз учился в интернате.

– Агай, вы бы чай попили, передохнули, – говорит она с милым видом.

– Чай не водка, много не выпьешь, – игриво пошутил Газиз, применяя известную поговорку.

– Только скажите, все будет, – серьезно отвечает секретарша. – Вон магазин через дорогу.

– Да шучу, шучу, – улыбнулся Газиз. – Ты уж мои слова так серьезно не воспринимай.

– Даже когда ругаете? – наивно спросила девушка.

Газиз весело, от души рассмеялся.

– Шутница ты, как таких можно ругать?

– Ой, спасибо! – вспыхнула девушка и откинула голову. Можно подумать, таких воспитывают в лучших аристократических семьях, именно там приобретают они такие изящные манеры.

«Далеко пойдет», – подумал Газиз про себя.

Фиртов, как оказалось, решил взять шефство над новым городом. В пять дней он обследовал Городок вдоль и поперек, даже высказал на месте свое мнение о том, где надо строить новый профилакторий для комбината. Газиз всюду его сопровождал. Вечерами привечали гостя, Газизу тоже перепадало от праздничного стола. Сам же Фиртов, сколько бы ни пил вчера, по утрам бодро вскакивает и как ни в чем не бывало бежит по делам, словно сделан из стали. Или просто привычен?

Повидал он и все местное начальство. Последним он посетил первого секретаря горкома Ахтарова.

Когда гость появился у него в кабинете, Первый читал газету «Правда». И первое же слово при встрече тоже было о постановлении ЦК КПСС.

– Вот смотрите, вы там Уфу в мрамор обряжаете, а ЦК критикует архитектурные излишества.

– Мы знали, что такое постановление готовится. Но делу оно не помогает. Вы сами подумайте, из чего были выстроены города древней Греции и Рима? Большинство из мрамора. Разве они были так уж богаты? Я, конечно, против того, чтобы из Армении привозить туф или мрамор, это дорого. А своя яшма с Иремеля? Свой гранит с Ирендыка, мрамор? Местному населению это еще и работа будет, а нам материалы обойдутся куда как дешево.

– Тем не менее, думается, что из-за этого Постановления кто-то полетит со своего места, нет?

– У нас в Уфе мрамором облицованы только два здания. Это не приобрело массового характера. А вот посмотрите, у вашего Городка нет своего лица. В какой район не загляни – как близнецы смотрятся. На это Вы как смотрите?

– Нашему народу в первую очередь необходимо жилье. Человек, у которого нет своего угла, не может спать на улице, прислонившись к мрамору.

– Это, конечно, так, да только железобетонные конструкции и силикатный кирпич человеку настроение тоже не повышают. Не от этого ли суровость местного населения проистекает?

– Вы уж в наши проекты ни мрамора, ни яшмы, пожалуйста, не вставляйте, – уважителен Первый к уфимскому гостю. – Вот и наш главный архитектор склонен мечтать, а глядя на вас, вообще начнет давить.

– А Вы и мечте немного простора давайте, не помешает. Недавно на Совете министров Башкирии слушал доклад о перспективах разработки мрамора и яшмы. У этого дела есть будущее. И наши города оденутся в эти благородные материалы, уверен в этом.

– Ну, после такого постановления вряд ли. Кто свою башку под удар подставит?

– Такие люди найдутся, Вы не беспокойтесь. Вон турецкие бани сплошь из мрамора, а мы их бедными считаем.

Фиртов вышел от Ахтарова без никакого настроения. «Я думал, он солдат партии, а он солдафон партии», – сказал он в сердцах. Однако дал совет с ним действовать осторожнее. Такие люди даже близким друзьям ради партии готовы голову проломить.

Газиз тоже припомнил фразу Первого, мол, не таким рога обламывали.

– Ну что, уехал? – спросила Расиля мужа, который для настроения махнул рюмку и в таком виде вернулся домой.

– Завтра, – промямлил он.

– Если все архитекторы пьют каждый день, что же нам тогда остается делать? Кто же пьяной головой город строит?

Газиз не нашелся, что ответить. Оставив вопрос без внимания, он взялся, что называется, разрабатывать новую тему.

– Если нам землю под сад дадут, что будем делать?

– Брать будем. Не будем забывать, что мы дети крестьянские-деревенские.

– Шесть соток. Я потихоньку шепнул начальству, чтобы восемь выделили. Осилим, нет?

– Почему не осилим? Осилим! А в какой стороне?

– Да недалеко, место ровное. Люди, которые там работают, говорят, немного камень из земли выходит.

– Значит, вишня будет хорошо расти. Дикую вишню с Ирендыка, если на то будет воля Аллаха, там посажу.

– Ладно. Пока земля не промерзла, каких-никаких деревьев-кустов понатыкаем в землю, а домиком займемся уже весной. Сам проект сделаю. Ни на чей дом не будет похож!

Такой разговор хозяйке понравился. Она знала, что муж у нее работящий, что такие дела ему с руки. Потому и обрадовалась.

– На работе-то у тебя как дела? – вдруг поинтересовался Газиз.

Расиля малость удивилась. Надо же, с тех пора как они приехали в Городок, муж впервые поинтересовался, как у нее идут дела на работе!

– Идут потихоньку, что с ними сделается. Каждый день одно и то же – уроки да воспитательная работа. Проводила в своей группе конкурс на лучшее стихотворение, так студенты с других курсов тоже заинтересовались. Что делать – не знала, не выгонять же их. Приходится читать все тексты. Хотела и свои стихи почитать, но боюсь, слишком много получается.

– Ладно, свои стихи мне почитаешь. Я, хоть и не пишу стихи, но плохие от хороших завсегда отличить сумею.

– Сегодня и почитаю. Будешь слушать? В состоянии? Или это у тебя голова так гудит?

– Нет. Уже прошло. Налей только чашку горячего крепкого чая, и я готов!

Расиля и правда, прямо тут, на кухне прочитала ему два стихотворения волнующимся голосом.

– Оба хороши, – выдал вердикт Газиз. И показал большой палец. – Детскую психологию ты хорошо уловила. Давай еще почитай!

Он легко похлопал супругу по спине, уронил руку на пояс. Тут только обратил он внимание на то, что она в последнее время как-то округлилась. «Неужто опять на сносях?», подумал он. Но спрашивать не стал.

– Ты давай-ка потише, – сказала тем временем Расиля, освобождаясь от его руки. – Что-то ты в последнее время соколом вьешься.

Такие моменты, конечно, нечасты в их жизни, но они словно добавляют тепла в их отношения, хотя Газиз домой возвращается поздно и все чаще, что называется, на бровях. Шума-крика в семье от этого не было. Конечно, Расиля обижается, но она отходчива, не рычит на него неделями, в молчанку тоже не играет.

Расиля, словно внезапно вспомнила что-то, вдруг бесцеремонно ткнула его в бок.

– Эй, забыла совсем. Сегодня какой-то человек приходил сюда, долго тебя ждал. Как я поняла, ему нужно место под гараж.

– Выгнать надо было. Мало они меня на работе мучают!

– Ты, небось, из своего кабинета не гонишь? Он же твоим кровным врагом станет тогда. Вот интересно – чего это они к тебе ходят за землей? Ты ведь не землемер – архитектор, к тому же главный.

– Да хозяин навязал мне, мол, давай, дели на всех. Они же сами поделить не могут, ругаются, каждый в свою сторону тянет. Местные берут бутылку под мышку и приходят, речь начинают со слова «кустым».

– Ну да, чуть что не по ним – сразу ты уже и не башкир вовсе для них, – вставила свое слово жена.

С этими словами Газиз согласен, поскольку с такой национальной особенностью психологии он встречается каждый день. Никак за пределы такого подхода выйти не получается. Сильна и привычка к сплетням, мастера либо перехвалить, либо ругать.

Газиз снова поменял тему разговора, с предыдущим все было ясно.

– Местный театр вообще-то хвалят, завтра открытие сезона, пригласительные билеты прислали. Что, сходим?

– О-о! Мой дорогой Газиз! – обрадовалась жена. – Ты же знаешь, что театр – это мое самое любимое место, моя стихия! Два года уже здесь живем, а еще ни разу не были там. Обязательно сходим, посмотрим, что это такое.

Продолжение следует…