Хроники Рождества. Часть третья

...Баня эта, с эпичным названием «Рай», находится в районе бассейна «Саратов». И вот я, на ночь глядя, внимательно изучив карту, запомнив, что мне нужен "3-й дегтярный поезд, спуститься до конца улицы, но не дом номер два, а дом номер три, не доходя до СТО, место это ничем непримечательное, вот на карте крестик, кто не найдет, звоните по номеру...." и забыв дома свой телефон, к 17.00 по невероятным снежным заносам и засорам буксую в маршрутке по забитой канализации саратовских дорог. А машины в завороте этих снежных улиц-кишок стоят мёртво.

В 18.10 нахожу бассейн. Нахожу 3-й дегтярный. Это классический взвоз, от видимой вдалеке внизу набережной по склону горы вверх, в город, собственно на его перекрестке с Чернышевского и притулился бассейнище. Иду вниз. Нахожу СТО, и дом номер два... и матерящихся водителей перевернувшейся на склоне и застрявшей в сугробах фуры. Точнее, фура застряла, а перевернулась её прицепка (причем легла под прямым углом к мамке, бессовестно помахивая над дорогой колёсами), и обойную фабрику, и отель ... Но не нахожу этой самой бани. Место не просто непримечательное, оно невидимое какое-то. Ну не может же дом номер три быть выше по улице, чем дом номер 2 или дом номер 5? А номер один это и вовсе то место, на котором выросла обойная фабрика. Только её адрес – Береговая, 20. Туда я не пошел. Ниже обойки какие-то невразумительные нежилые домишки-сараюшки по Береговой, пустырь и Волга. Ни дымов, ни следов.

Пошёл осматривать окрестности, искать языка. Почти час гулял по этим параллельным и не очень улочкам и проездам, от Береговой до Чернышевского, по полкилометра в обе стороны от взвоза, стучал в дома, подходил к местным... Никто не знает в этих краях бани «Рай»... Нету рая в этих краях, нету, смирись, мил-человек...

Девушку на ресепшне в тамошнем отеле, пониже обойки по чётной стороне, я даже уговорил показать мне в служебном компе карту окрестностей. Как коллега коллеге. На ней чётко виден тот самый дом, которого нет в реальности. Тот самый, на коем туристы поставили крестик – «тут рай»... Но рая там не было, товарищи. И я пошёл, куда глаза глядят.

А посмотреть было на что.

Невероятно милые заснеженные покосившиеся домики, за спинами которых встают, уже встают недобрые стоглазые великаны, нависают угрожающе бетонные 20-этажки, зыркают с нехорошим прищуром на узкие улочки и ручные старые вишни в палисадничках, на снежные горы, опоясанные кругляшами и конусами плотного снега, сперва набитого в тазы, а потом приплюснутого к их бокам, словно огромный ребёнок играл в песочнице в куличики… Вчера ещё была осень, и лето, и весна, и вот – Хёлль пришёл, незаметно и страшно. И вот уже каменные, ледяные громады обступили и косятся лихо, нездешне на старый город, на мирную, обречённую, но ещё не ведающую об этом жизнь, на добродушных снеговиков.

Видят ли эти злые великаньи глаза красоту крохотных улиц, огни, сияющие в сосулечных гирляндах проводов, искорки на перинах сугробов, мечту детства – ватрушечные горки?...

Вряд ли...

Но пока эта красота ещё с нами.

Замёрз ногами, согрелся душой, запарился искать, догулял до горпарка, сел на автобус и поехал домой.

Приехал домой, смотрю карту. Да, ничего не перепутал. Искал там, где крестик.

Звоню... и узнаю, что крестик вообще-то не там и по ошибке. А мне нужен не дом номер 3, а дом номер два корпус пять... и он ниже по улице, чем обойка, но на нечётной стороне. И ещё, что там не налили бассейн и в шесть вечера отключили горячую воду.

Так вот, ребята. Из события я сделал следующие выводы.

и, наконец, если ты не попал в рай – не стоит париться, а если попал – не факт, что там будет хорошо.

А прогулка и сама по себе – вещь стоящая.

Зимний старосамозастроечный Саратов очень красив. Это, конечно, не классическая, петербургской застройки помпезная центральная, двух- трёхэтажная богато-купеческая часть города, красивая архитектурой. Это обычный обывательский избяной самострой, старого типа домики на два-три окна, двускатные крыши, резные подзоры, пуховые платки поверх выцветших обшитых тёсом стен… красивый скорее своей простотой и гармонией – с небом, деревьями, землёй и временем. И кто знает, удастся ли увидеть эти домики и улочки следующей зимой? Будет ли еще такая снежная зима, и дождутся ли её эти улочки, или их раскатает бетонная поступь новых доходных домов?..

...ближе к полуночи второй звонок, от Лены: «На сероводородный источник завтра с нами поедешь?»

А то!!!! Послезавтра Новый год, а я некупанный! Раз для меня нету рая, поедем вкушать запахи серы. Люблю я этот источник и эти зимние купания в нём.

«А ты не боишься, что мы там застрянем или не доедем? А то вдруг там будем НГ встречать?»

Хм... Нет, не боюсь.

Поеду, рюкзак с мыльно-рыльными у меня как раз уже собран.

Печеньки имбирно-рождественские жаждут приключений.

И да, это те самые печеньки, которые ходили с Ящером на поиски рая.

30.дек. Как Ящер на сероводородный источник купаться ездил

Часть 1.

До полудня – моё время, я честно спал.

Договорились, что к 13.30 мне позвонят, в это время мне надо быть на моей остановке, тогда к 14.00 я буду на Мостоотряде, там я как раз успею встретить доехавшего из Октябрьского ущелья и переехавшего из Саратова в Энгельс через мост Мишу, впрыгнуть в его УАЗ-барбухайку, и дальше вместе в путь, гремя и звеня, как дракон!

И вот после звонка Лены я естественно еще дома, кидаю в мыльно-рыльный рюкзак еще одну запасную футболку и пару термобелья, шапку... с сомнением смотрю на комбинезон на вате – взять, или не взять?.. а, да нафига? Три пары плавок для трех заходов в источник, это актуально. Очень, знаете, неприятно, задумав зимой окунуться повторно, снимать сухое теплое и натягивать мокрые плавки. Поэтому я обычно купаюсь, надеваю сухое, потом снова купаюсь, снова надеваю сухое, и т. д. В сухом полуголом до озера от машины дойти по кайфу даже, бодрячок, замёрз, а потом – плюх! – а в водичке тепло, пока идешь из озера к машине, тоже тепло – от перегретой кожи пар валит, под ногами снег плавится... В натопленной будке переодеться в сухое не проблема. А потом выйти к костру, развесить флаги на башнях, попить чаю, или прилечь на лежанку около печки.

Ну и зачем мне штаны на вате, когда в будке печка?!

Я что, Мишу не знаю?

Для тех, кто не в курсе, УАЗы бывают козлы-псевдолендроверы, а также головастые и не очень. Козлы – они изначально военные и вездепролазные. А головастики, как водится – гражданские или военнообязанные инженеры и вездепроходные. Головастого грузопассажирского УАЗа не стоит путать с буханкой, это две разные реальности, господа, буханка это машина ограниченного внутреннего объема, похожая на червяка, а барбухайка – это машина ограниченного тиража и неограниченных возможностей, похожая на жука. В советские времена она была очагом культуры и кинобудкой, развозила по деревням и колхозам труппы артистов и споры хорошей жизни, мечты и иллюзии соцреализма, а теперь её попавшая в мишины руки кузобудочка стала трейлером – с довольно удобными сиденьями, раскладывающимися в лежанки, и дровяной печкой.

Лена звонит «Мы выехали!». Выхожу из дома, добуксовываю до остановки и обнаруживаю, что неожиданно куда-то потерял время, уже 13.55, и я опаздываю, и тут мимо меня просвистывает мой автобус (из моего района до Мостоотряда в нем езды 25 минут, а интервал между автобусами – 20). Мелодично внутренне матерясь, прыгаю в маршрутку – догонять беглого пса. НЕ догнал. В Центре* (*Энгельса) пересел на другой саратовский автобус – в центре все саратовские маршруты из разных районов города сходятся и дальше уже не критично, ибо дальше все идут по одной дороге до моста. И вот 15.00 я на въезде на мост, (звоню) а где вы?... А мы (отвечают) тут в Саратове идиота-таксиста, застрявшего на трамвайных путях, спасаем... и задерживаемся. Ну, ок. Спасайте...

Мне не в лом немного постоять на этой остановке. С неё направо видна Волга, все три километра её замёрзшей глади, выезд на мост-бронтозавр, и розовеющий в снежной дымке далёкий Саратов, а налево, через дорогу, Тинь-Зиньский лес, и просвечивающее через жидкую рощицу-опушку белоснежное озеро Сазанка.

Сазанка – водное тело длинное, глубокое и узкое, похоже на изогнувшегося многокилометрового китайского дракона. Формально это остатки не то речки-притока, не то старицы. В ней много ключей, и раньше, до постройки дороги, по которой мы поедем в сторону Мясокомбината и Места-Приземления-Сами-Знаете-Кого, озеро соединялось с Волгой.

Небо сегодня невероятно синее. Совсем без облаков, и сияет солнечным светом в каждой снежинке и сосульке. Мороз и солнце. День чудесный. Таксист дурак, но что поделать...

И вот вижу, как съезжает с моста великолепная королевская аналостанка, мишина барбухайка, у которой на кабине и на багажнике толстенькой будочки плотным 50-сантиметровым слоем лежит снег. На машину оглядываются – она и так весьма необычна, а со своим запасом снега и вовсе. Багажник сварен из трубы, его отчетливо видный каркас напоминает рисунок бруса в старинных европейских каркасных домах. Фахтверк. Выглядит, словно машина везет на себе толстый пласт снега в решетчатом ящике. Нафига? Ну, наверное, чтоб теплее было...

Привет-привет, рад вас видеть, о, Портоса тоже взяли? Круть! А не замерзнет старичок? А он в курточке! Логично! Ну что, едем? Едем, ты куда? В кабину или в будку? Ну, садись в кабину!

Сажусь в кабину, неожиданно с первого раза вспоминая, как вскарабкаться на эту колокольню. Подножка у него как у камаза – на уровне середины бедра, а сиденье прямо над колёсной аркой. Между мной и водительским сиденьем ровный тёплый купол – это мотор. Именно потому, что он больше, чем на метр, выше грунта, греет кабину и легко доступен для ремонта, барбухайка и может ходить по воде аки посуху, нести культуру по бездорожью и совершать для пейзан прочие почти мистические чудеса. Едем. Машина поскрипывает и ворчливо брюзжит болтами. Но я привык: машина у Миши вообще разговорчивая. Но при этом невероятно живучая и рациональная, как он сам. Поэтому я не слушаю её – все, что она говорит, она говорит своему водителю. Это их личное.

– Лена тебе рассказала про таксиста?

– Да.

– Вот, вытащили. Представляешь, он мне в итоге бампер погнул – я его дернул, он из снега на путях вылетел и воткнулся мне в бампер.

– Вот и думай после этого, спасать или не спасать...

– Спасать надо. Но денег он дал всего 200 рублей.

– Но этого же не хватит даже выправить бампер?!

– Ну, смотря где выправлять. Если на СТО, то не хватит. А я сам выправлю. Я его там уже правил.

– Если два раза в одном месте, то там уже усиление надо делать...

– Уже делал, все равно промял. Забавно. Помнишь, мы тебя на новую квартиру год назад перевозили, я тогда в аварию попал? Вот тогда его и помяли. Я его чинил и усилил там. И сейчас вместе едем и снова в том же месте. Может, это как-то с тобой связано?..

– Вряд ли, скорее с идиотами-таксистами, – отшучиваюсь я, но на душе становится скверновато, – но мы можем проверить. Если и в следующую поездку со мной что-то сломается, тогда будем думать, что со мной делать. Кстати, сколько за бензин?

– Я пока не могу сказать. Когда полбака жгу, когда треть. Зависит от заносов и сколько буксовать. Вечером посчитаем. Полбака – это тысяча.

– Ок.

В кабине тепло и уютно. Миша поставил новые датчики – температура на улице, в кабине, в будке, в двигателе... висящую рядом с капитанским мостиком рацию, похоже, больше не используют: созваниваются, но все равно датчиков и тумблеров прибавилось. Приборная панель из очень простой стала очень экстравагантной и напоминает мостик ракеты из ранних фильмов про космос. Цветные кнопочки, шкалы со стрелочками, ручки и круглые выпуклые лампочки-огоньки.

В кабине имеется заднее окошечко, а в будке – переднее. Между ними 20 сантиметров забортного пространства. Если рация или телефоны отказывают, семья держит визуальную связь при помощи жестов. Однажды Миша срастил два этих окошечка коробом, объединив воздушное пространство двух отсеков. Общаться стало проще. Но перемычка простояла недолго.

– Аэродинамика хуже, – сказал Миша, восстанавливая герметичность отсеков и требующее почтения уединение капитанского мостика. В кабине снова воцарилась тишина, нарушаемая лишь звуком двигателя и докладом машины о её житье-бытье и особенностях дороги.