Советская номенклатура: мифы и реальность. Часть первая

Тот, кто знаком с русской литературой хотя бы в рамках «гимназического» курса, наверняка согласится, что эта традиция имеет глубокие корни, уходящие в недра российской культурной традиции. Российское общество ненавидело гоголевских городничих, презирало Акакиев Акакиевичей и смеялось над «товарищами огурцовыми» из фильмов Эльдара Рязанова.

Между тем российское чиновничество представляет собой сложный, во многом противоречивый феномен, не получивший должной научной и культурологической оценки. Как отмечал Л. Гумилев, «русские этнографы XIX в. приложили немало усилий для изучения, скажем, быта олонецких крестьян, а вот об особенностях быта петербургского чиновничества мы можем судить только по произведениям Гоголя». Хотя, по словам известного русского философа и социолога Александра Зиновьева, именно аппарат управления, а не экономическая система в течение веков задавала вектор развития российской государственности. В течение 70 лет советского периода российской истории ее административный класс развивался в форме так называемой «номенклатуры». В сочинениях публицистов и даже научных трудах советская номенклатура обросла множеством мифов, содержание которых весьма далеко от истины. Однако сегодня нам необходимо объективное понимание ее генезиса и эволюции, поскольку по данным статистики подавляющее большинство высшего российского чиновничества и даже бизнес-элиты имеет номенклатурные корни или является прямым потомком номенклатуры во втором поколении.

Планы и реальность

Великая Октябрьская социалистическая революция сопровождалась беспрецедентной в истории сменой правящих элит. Идеологически Советская Россия строилась на отрицании политического и административного опыта императорской России и стран буржуазного Запада. С одной стороны, это позволило молодому государству вырваться из порочного круга «догоняющего развития» и предоставило исторический шанс стать лидером эволюционного процесса государственного строительства. С другой стороны, в состав новой элиты было включено достаточное количество представителей старого административного класса, благодаря которым лучшие традиции и опыт царского бюрократического аппарата превратились в качественный строительный материал для конструирования новой системы государственного управления.

Официальной идеологией взявшей власть партии большевиков был марксизм в его наиболее ортодоксальной форме. Согласно доктрине марксизма, государство как политический институт вместе с бюрократическим аппаратом должно было быть уничтожено в ходе пролетарской революции и уступить место тем или иным формам самоорганизации трудящихся. Одним из первых законодательных актов новой власти стал «Декрет об уничтожении сословий и гражданских чинов» — подписанный 23 ноября (по новому стилю) 1917 года, он отменял все существовавшие ранги государственной службы.

По мнению Ленина, политическое значение кадровой политики буржуазного государства заключается в том, что «мелкая буржуазия привлекается на сторону крупной и подчиняется ей в значительной степени посредством этого аппарата, дающего верхним слоям крестьянства, мелких ремесленников, торговцев и проч. сравнительно удобные, спокойные и почетные местечки, ставящие обладателей их над народом». Такой ход событий вынуждает революцию концентрировать все силы разрушения против государственной власти, вынуждает поставить задачей не улучшение государственной машины, а разрушение, уничтожение ее.

Однако с первых же дней советской власти большевистская верхушка на практике осознала всю утопичность подобных замыслов — построение государства с планово-директивной экономикой и мощной системой социальной защиты граждан требовало не ликвидации, а увеличения бюрократического аппарата. Отчасти смирившись с бюрократией как с неизбежным «злом», Ленин тем не менее считал его временным для государства победившего пролетариата явлением. Такие же настроения господствовали и в среде рядовых активистов партии, которые полагали, что административные обязанности не должны становиться профессией — по крайней мере в течение длительного времени исполняться одним и тем же лицом. В резолюции X съезда РКП (б), проходившего в марте 1921 года, зафиксировано решение «начать систематическое осуществление постановлений еще VIII съезда партии об откомандировании к станку и плугу работников, долго бывших на советской или партийной работе, причем они должны быть поставлены в обычные условия жизни рабочих». Заработная плата совслужащего не должна была превышать средней заработной платы рабочего.

Проза жизни

Однако реальные политические процессы были обусловлены не лозунгами партийных идеологов, а развивались по объективным законам развития сложных социальных систем. Усложнение структуры индустриальных обществ XX столетия, особенно в условиях национализации экономики Советской России, объективно усиливали роль отнюдь не Советов, а бюрократического аппарата, который становился самостоятельной политической силой. Именно благодаря бюрократическому аппарату и кадровой политике, используемой как организационное оружие, занимавший изначально не самый влиятельный в партийной иерархии пост генерального секретаря Сталин в борьбе за «ленинское наследство» вышел победителем в политическом поединке с гораздо более авторитетными и высокопоставленными политическими фигурами – Троцким, Бухариным, Зиновьевым, Каменевым, Радеком, составлявшими ядро «ленинской гвардии». Уже в 1920 году Сталин прекрасно отдавал себе отчет, что «страной управляют на деле не те, которые выбирают своих делегатов в парламенты при буржуазном порядке или на съезды Советов при советских порядках. Нет. Страной управляют фактически те, которые овладели на деле исполнительными аппаратами государства, которые руководят этими аппаратами».

Подбор и расстановка партийных и советских кадров (так называемые Учраспред и в меньшей степени Орготдел) входили в должностные обязанности «генерального секретаря» – изначально малозначимой должности в партийной иерархии. Объем кадровой работы Оргбюро был невелик: по данным французского политолога Доминика Кола, в период с апреля по ноябрь 1919 года он составил всего 544 дела. Но оно функционирует параллельно со специальным органом – отделом по учету и распределению, Учраспредом. Если в период с апреля по ноябрь 1919 года этот отдел обеспечил 2200 назначений, то за период с апреля 1920 года по февраль 1921 года – уже 40 тысяч. К марту 1922 года Учраспред располагает 26500 учетными карточками активистов и занимается распределением нескольких сотен тысяч коммунистов. Из этих кадровых картотек («номенклатур») возникло новое понятие – «номенклатура», под которым стали понимать не просто реестры должностей, а целую систему планирования, подбора, расстановки, продвижения, воспитания и обучения кадров, сформировавшую новую административную элиту СССР. Взяв на себя всю полноту власти над Учраспредом, Сталин сохранит ее за собою вплоть до своей смерти в 1953 году.

Комплект для сборки

Будучи прирожденным организатором, Сталин, в отличие от представителей старой «ленинской гвардии», прекрасно понимал, что успех дела зависит не от социального происхождения, а от компетенции и деловых качеств руководителя. К тому же, как правило, профессиональные революционеры-подпольщики и деятели, вернувшиеся из эмиграции, по своим морально-психологическим качествам не подходили для работы в аппарате – и, более того, сами не желали становиться чиновниками и хозяйственниками. Поэтому Сталиным сразу же был взят курс на привлечение в формирующийся новый государственный аппарат «старых специалистов». Штат государственного аппарата пополнялся бывшими служащими, прошедшими собеседование и проверку на политическую лояльность советской власти. В Наркомземе «бывших» было 58,8%, в Наркомздраве – 60,9%... Да что там, даже в ВЧК их численность достигала 36,8%, а в НКВД – 46,2%! Можно отчасти согласиться с мнением Александра Зиновьева о том, что русская революция по своей социальной сущности была революцией чиновничьей, – не только в том смысле, что чиновник становился новым господином общества, но и в том, что все граждане превращались в потенциальных и актуальных служащих государства: «Хотел бы я знать, что случилось бы с Марксом, доживи он до этих лет, если бы он узнал, что самый огромный вклад в дело подготовки его коммунистического рая сделал русский царь Николай I, до необычайных высот развивший чиновничье-бюрократический строй России, а наиболее адекватным воплощением его идей явилось чиновничье-бюрократическое общество Советской России?!»

Этот процесс не остался вне поля зрения политического противника Сталина, Льва Троцкого. «Подавляющее большинство старшего поколения нынешней бюрократии стояло во время Октябрьской революции по другую сторону баррикады… или в лучшем случае в стороне от борьбы», – отмечал он.

Кадры решают все

В итоге уже к концу 20-х ближайшие соратники Ленина оказались в полном одиночестве на партийных съездах, изолированными от реальных рычагов власти в государственном аппарате, армии и правоохранительных органах, в окружении враждебно к ним настроенных представителей молодой сталинской номенклатуры. В результате политического поражения Троцкий был выслан из СССР, а дискуссии с остальными плавно переместились из дворцов съездов в залы суда. «Свинцовый зад бюрократии перевесил голову революции. Такова разгадка советского Термидора», — в такой экспрессивной форме признал свое политическое поражение Троцкий. С другой стороны, именно Троцкий, анализируя причины политической победы Сталина, в своей работе «Преданная революция» дал весьма точную оценку роли кадровой политики в формировании политического режима в СССР. «Пресловутый лозунг „Кадры решают все“ гораздо откровеннее, чем сам Сталин, характеризует природу советского общества», — писал он. Однако при этом Троцкий, очевидно, не знакомый с работами Макса Вебера, так и не понял, что бюрократизация советского государства и появление номенклатуры являются не следствием «спада мирового рабочего движения», а объективной необходимостью — необходимостью рационализации организации управления большими массами людей, тем более важными в СССР в условиях плановой экономики и предстоящей социалистической модернизации. Здесь трудно не согласиться с мнением Й. Шумпетера, считавшего, что «советские лидеры, и прежде всего Троцкий, ловко сумели превратить этот жупел (бюрократию — Л. Р.) в козла отпущения. Справедливо рассчитывая на доверчивость публики — как у себя в стране, так и за рубежом, — они попросту списали на „бюрократию“ все, что, по их мнению, было в России далеким от совершенства».

Сталин описал структуру сложившегося бюрократического аппарата следующим образом: «В составе нашей партии, если иметь в виду ее руководящие слои, имеется около 3–4 тысяч высших руководителей. Это, я бы сказал, генералитет нашей партии. Далее идут 30–40 тысяч средних руководителей. Это — наше партийное офицерство. Далее идут 100–150 тысяч низшего партийного командного состава». Речь шла и о постах, на которые кандидаты назначались, и о выборных должностях. В последнем случае номенклатурные списки позволяли контролировать выборы, результаты которых должны были легитимизировать партийные решения. Самые важные и самые престижные посты входили в номенклатуру Центрального комитета партии, насчитывавшую, по оценочным данным, 40 тысяч. В Москве список должностей, относящихся к компетенции горкома партии, включал в 1958 году 17 тысяч названий.

Однако в период правления Сталина в Советской России помимо номенклатуры возник еще один феномен кадровой политики — выдвиженчество. Выдвиженец — это элемент в структуре власти сталинского периода, а выдвиженчество — один из способов управления страной. В современной государственной кадровой политике России и стран Запада такое явление больше не встречается. Резкие немотивированные возвышения ничем не проявивших себя молодых людей имеют место (вспомним назначение 30-летнего Бориса Немцова по протекции «семьи» Ельцина губернатором Нижегородской области), но, как правило, это объясняется родственными и иными неформальными связями, и дальнейшая карьера таких «назначенцев» слабо зависит от эффективности их деятельности на предыдущем посту.

Выдвиженцы сталинского периода ставились в иные условия. Их дальнейшая карьера, а нередко и жизнь зависела от выполнения поставленной задачи. Порой действовать им приходилось «на грани возможного», но те, кто в тяжелейших условиях добивался результата, становились действительно руководителями мирового уровня.

Продолжение следует…