Неповесть. Часть тридцать третья

Лакуна

Вершиной нашей милитаризации стал случай в Артиллерийском полку, расквартированном напротив нашего двора по Цюрупа.

Поздней весной 1957 года мы проникаем на территорию артиллерийских казарм, через дыру под забором (выкопанную бродячими собаками) возле казарменной помойки (огромного, в полтора человеческих роста в высоту, деревянного ларя); полк тогда выехал на учения в летние лагеря, и в казарме оставались лишь дневальные, караул и провинившиеся, которые сидели на «губе».

Рано утром всемером пролезаем под забор, через лаз, вырытый собаками, которых помойка влекла как маяк (один, как водится, остаётся «на стрёме»), группируемся за помойкой, а затем, набравшись духа, крадёмся через двор ко входу в учебку. Никаких тебе камер, следящих устройств и сигнализаций, всё это заменял постовой на вышке, и ему приходилось постоянно вертеться, чтобы обозревать весь периметр. Пока он смотрел в другую сторону, двигались, а когда поворачивался в нашу сторону – замирали. Так за три приёма добрались до входа в здание. Дверь не заперта, на лестнице ни души, дневальный охранял знамя полка, второй этаж, коридор, открываем первую дверь справа и попадаем в учебную комнату, боязливо осматриваемся…

О, столько здесь интересного и поучительного – и стенды с образцами различного оружия, и плакаты, на которых изображено пользование им, и красивые плакаты по строевой подготовке и выправке, обмундированию и различию по родам войск и рангу… Замечательная застеклённая витрина с образцами оружия (стекло просто положено сверху).

Вскрываем осторожно витрину и похищаем оттуда и со стендов несколько учебных автоматов, лимонок и РГД. Затаив дыхание, выползаем на лестницу, потом кубарем вниз и затем, тем же путём, обратно. Прошёл этот «акт по реквизиции» удивительно быстро и тихо, и никто из часовых даже не успел заметить наш демарш и не посмотрел в нашу сторону (такое просто находилось далеко за пределами их воображения, хотя они ненамного были нас старше).

Оружие принесено и спрятано в одном из сараев в темнушке, скорее всего в нашем, но стопроцентно я в этом не уверен, просто не помню.

Теперь можно играть в войнушку почти взаправду, все, кто не поучаствовал в набеге, нам завидуют, но примеру нашему последовать побаиваются. А в полку уже на следующий день начинается дикий переполох, в связи с которым в округе объявляют тревогу и чрезвычайное положение, связанное с пропажей оружия из части. Войска МВД и милиция заполняют всю округу своим «ненавязчивым присутствием», привозят несколько сыскных собак и т. п., страсти кипят вокруг. Собаки, сосредоточась, лают и сконфуженно нюхают забор, а потом вояк и всех остальных. Мы, естественно, в первых рядах зевак, но на пацанов никто не догадывается обратить внимание, даже сыскные собаки, нас они тоже обнюхивают, но почему то не лают. Во время всего этого бедлама у нас хватает ума затаиться, т. е. не светить оружие (где-то с месяц). А уж потом мы играем в заброшенном котловане на стройке бани рядом, на Тукаева, 31 (чтобы не увидели) с настоящими боевыми автоматами и пистолетами. Хочу пояснить – всё оружие было полностью непригодным к боевым действиям (спилены бойки, разрезаны казённики, от гранат только оболочка без намёка на взрывчатку и запал), но использовать его в качестве устрашения можно было сколько угодно, при ограблениях, например. Посему шум в городе был поднят изрядный: «…ищут прохожие, ищет милиция…»

Но поймали нас только много позже, через три месяца, уже осенью: нашёлся бдительный дяденька, заглянувший на стройку по нужде, и донёс.

Нас брали как «Чёрную кошку» – окружили большими силами милиции и солдат и предложили сложить оружие по мегафону (а теперь выходим по одному с поднятыми руками!), смех одним словом (нам такое представление понравилось), но самое главное, никакой серьёзной кары, кроме нравоучительной лекции часа на три для нас и невразумительных угроз в адрес наших родителей, не последовало, вероятно, это произошло потому, что так и не были установлены истинные похитители (а мы все в один голос твердили, что нашли около части), а командование решило сор из избы не выносить (это после столь громкой акции). Дознаватели тоже потерпели фиаско, ввиду отсутствия свидетелей и круговой поруки.

А милиция осталась не солоно хлебавши, и без премии.

Зато командира полка сильно понизили в должности, а дыру в заборе заделали, и сделали кирпичный фундамент под забором.

Кстати этот лаз проделали собаки, лазавшие на помойку за едой, мы лишь чуть расширили его, впрочем, я уже дважды указывал на это.

Летние учения прошли блестяще.

Лакуна

В том же году, уже в начале октября, я краду свинцовый шрифт из типографии обкома, что находится напротив, через «алейку». Этот подвиг я совершаю уже в полном одиночестве (от жадности, чтобы не делиться, а вернее тогда бы пришлось много больше утянуть). Каждая буковка была отлита в зеркальном отображении на торце продолговатого свинцового параллелепипеда с выемками для установки в наборную доску, такой шрифт набирался вручную для небольших тиражей, впрочем, и большие газеты всё ещё печатали с ручным набором, линотипы только-только появились в крупных издательствах и типографиях.

Шрифт, в полу-разломанных ящиках, валялся повсюду в углу двора, у стены, и хотя двор охранялся постовым милиционером, спереть что-либо из под его присмотра можно было довольно легко, потому что постовой постоянно куда-то отлучался, когда начальство не видело, чаще всего флиртовал с проходящими девчатами. Нужна была только смекалка, терпение и смелость. А свинец у нас был на вес золота (из него изготавливались биты для «чики»). Перетаскал я тогда что-то около 20 кг шрифта за две недели, зачем мне понадобилось столько, уже не помню. Когда пропажу обнаружили (приблизительно через месяц), то посчитали это акцией антисоветского подполья, опять по всем окрестностям метались милиционеры с розыскными собаками, МГБ-шники внедрялись в различные коллективы, приехали криминалисты (аж из Москвы!), но найти ничего не смогли (свинец-то был переплавлен в биты). Боялись собак и милиции мы, разумеется, сильно, но от страха никто не проболтался (а кому болтать-то, я помалкивал) и шум постепенно утих.

Мальчиши-Киба… плохиши!

Лакуна

Не перечесть шалостей и забав наших того периода, то мы изобретаем (вернее где-то подсматриваем) ракеты из спичек. Такую ракету можно запустить по классу к ужасу училки и девчонок, но к полному восторгу пацанов.

Или можно устроить ракетную войну, вышибая вражеских солдатиков (на манер игры в «Чапаева»).

То у нас получается дымовая завеса с сильным химическим запахом, тоже хорошая тема для срыва урока (учителя были хорошими партнёрами в этих забавах – устраивали нам длительные разборки и увещевания, что сводило на нет опрос домашних заданий).

Однажды «ракета» (а она не имела стабилизаторов) полетела не вверх, а предпочла гонять своих изготовителей по периметру всего двора, дьявольски угадывая направление (убегающий создавал при беге разряжение воздуха и поэтому Вельзевулов снаряд всегда следовал за ним). Охота на нас продолжалась минуты три, потом чёртова ракета устало свалилась, и задымила остатками сырья – мы перевели дух и к каждой следующей уже примотали реечку – стабилизатор. Эти летели уже вверх.

«Дымовушки» надо было поджечь и сразу затоптать, тогда появлялось облако едкого серого дыма, это частенько происходило и в школе и во дворе, а то и под дверью какого-либо врага (делали «дымовушку» и стучали в дверь).

Королёвские забавы.

Лакуна

Мама в 1956–57 годах работала в Доме Учителя на улице Социалистической. Мы жили бедно, мама постоянно занимала деньги до получки у некоего Сергея Александровича (он жил далеко в старой Уфе), и этот долг оставался перманентным до самого её отъезда из Уфы. Одевалась она тоже серенько и единственным её парадным платьем было бордовое шикарное платье из панбархата, сшитое у дорогой модистки, его одевала она только на особенно важные встречи и праздники. Второй способ заработка у неё был – чтение лекций по линии общества «Знания», но это было нерегулярно.

В Доме Учителя она руководила комсомольской агитбригадой, ставила короткие скетчи, высмеивавшие молодёжные заблуждения, стиляг и тунеядцев (типа театра миниатюр или нынешнего Comedy Club, но без юмора «ниже пояса»), кружковцы у неё были молодые, остроумные, на репетициях постоянно кто-нибудь хохотал, некоторые из них впоследствии стали профессиональными актёрами...

Мы жили вдвоём, поэтому я ежедневно забегал к ней на работу то за деньгами на обед, а то и просто так, но поскольку надо было пробираться через враждебные территории, то всегда был вооружён рогаткой и снарядами к ней. Как раз именно в ту весну, лето и осень наш город накрыла мода на рогатки (а возможно стало больше продаваться в аптеках резинового бинта и стало возможно покупать его без рецепта), все задворки и даже улицы потрясали «рогаточные войны» между районами и дворами. Жертв было много, но милиция совсем не интересовалась досугом молодёжи, она перевыполняла план по борьбе с пьянством, усердно заполняя городские вытрезвители. И я не избежал ранения возле глаза (правого). Дома соврал, что бегал и неудачно упал в кусты. Слава Богу, зрение не повредил, но недели две ходил с перевязанным глазом на зависть приятелям.

Дети, помните, рогатка – оружие.

Лакуна

А в Москве в это время проходил Всемирный фестиваль молодёжи и студентов (по-видимому, студенчество это отдельный и особенный возраст молодости). В городе после длительного и затяжного строительства, наконец, открылся трёхзальный кинотеатр «Родина». Здание было построено в псевдо-классическом «сталинском» ампире, несмотря на то, что товарища Сталина давно уже не было, но здание было спроектировано в 1950, а стройка длилась и длилась, пока не завершилась только к лету 1957.

Залы этого кинотеатра назывались «Красный», «Синий» и «Зелёный» и были окрашены внутри соответственно, в «Зелёном», самом маленьком (он находился с торца здания в полуподвале), показывали кинохронику и мультики. Ещё в «Зелёном» показывали множество кинолент прошлых лет.

Мы больше любили посещать именно «Зелёный», за низкую цену билетов (10 коп.), а в фойе «Красного» и «Синего» залов постоянно играл эстрадный оркестр, и даже пели вокалисты, и для нас там было слишком чопорно, и потому что надо было одеваться как в театр. Но зато только там зимой торговали мороженым и был роскошный буфет.

Мы взахлёб смотрели яркую цветную кинохронику с фестиваля и страшно завидовали москвичам, которые запросто обнимались с афроамериканцами и китайцами, ездили на обалденных открытых, ярких современных автобусах и даже на выпущенном тогда, к фестивалю, микроавтобусе высшего класса «ЗИЛ-118». Многие танцевали с нашими девицами запрещённый рок энд ролл, и их за это даже не сажали и не высылали за 101 километр (наверно, посадили-таки после фестиваля). Отовсюду звучали дежурные, написанные к случаю, песни, почему-то в форме марша типа «Дети разных народов, мы мечтою о мире живём» (были и редкие исключения вроде «Подмосковных вечеров»).

В городе как-то сразу развелось неисчислимое количество диких голубей, которые здорово потеснили ворон на помойках и сразу же пометили все городские памятники, особенно досталось глобусу и макушке вождя мирового пролетариата на памятнике III Интернационалу. И вождя мирового пролетариата на центральной площади птица Мира не пощадила, и героев Гражданской и Великой Отечественной, видимо, призрак коммунизма окончательно покинул нашу страну уже в то далёкое время и некому стало распугивать птиц от национальных святынь.

Летом испытали первую межконтинентальную ракету «Р-7». В октябре полетел первый спутник, будущее стремительно наступало. Огромное событие, почти фантастическое. Очень скоро мы все могли наблюдать быстро двигающуюся звезду и полюбили слушать космическую пичугу по радио. Почти сразу за ним полетел и второй, с героической и несчастной Лайкой. А следом и тяжеленный третий, а американцы всё пыхтели над своим «апельсином», понятное дело, в наших кусках железа не было почти никакой электроники, но бомбу в полторы тонны уважали любые, даже самые оголтелые и продвинутые, империалисты. У мальчишек появилась забава – в пасмурный день, собравшись в кучку, тыкать пальцем вверх и кричать: спутник, спутник! Образовывалась толпа, и что самое странное, все то же как бы видели сквозь облака, а некоторые даже слышали позывные.

Слава Гансу Христиану!

Лакуна

Ко мне (вернее в наш город) приехал родственник из секретного города Лыткарино (ближайшее Подмосковье) – троюродный брат, на пять лет старше меня. Был он худенький невысокий мальчик и ничем особенно не выдающийся, звали его Борис. Кажется, он собирался поступать в какое-то учебное заведение.

Немедленно весь двор был оповещён, что у меня теперь старший брат и уж он покажет всем тут. Я неутомимо таскал его во двор для устрашения всяких там хулиганов (вообще-то меня никто особенно не обижал). Прожил он у нас месяца три, а потом так же внезапно уехал домой, то ли не поступил, то ли я его доконал. Позже, когда я приехал в Москву, то остановился у него, но отношения и тогда не заладились, и позже я уже не общался с моими подмосковными родственниками.

Вот не стало у меня заступника.

Продолжение следует…