Главными заказчиками были новые коммерческие банки, которые, завершив строительство головных офисов, начали проектирование филиалов и коммерческого жилья. Налоговые службы, новые коммерческие структуры так же нуждались в офисах и пополняли ряды наших заказчиков.
Мы уверенно удерживали лидирующее место на проектном рынке, а по-прежнему идиотское поведение директоров гос. институтов позволяло «отнимать» у них заказчиков. Открыли новую мастерскую, численность персонала достигла 90 человек, 33 архитектора. Тесновато становилось в помещениях, заключил новые договора на новые мастерские.
Год завершили вполне успешно – 2468,3 млн. рублей оборота, 467 млн. прибыли, 20,1 % рентабельность. Правда, сильно возросли затраты на производство (81%) – это было связано с необходимостью обслуживать наши помещения и с высоким процентом оплаты труда (47%), пришлось вводить более жесткий режим на будущие годы.
Зарплата уже миллионами исчислялась, ни в какие карманы не лезла. Государство пустило в оборот 500-тысячные, и даже (насколько помню) миллионные купюры.
С особняком нашим продолжались проблемы. «Спонсоры» домозолили со своими «крутыми» автомобилями глаза республиканскому начальству, и особняк решили у нас отобрать и передать министерству печати. Пришлось подключать центральный Союз архитекторов, ходить по кабинетам, доказывать, что «не верблюд». «Спонсоры» вели себя нагло, и я вплотную столкнулся тогда с «братками» – посидел за «столом переговоров». Чего добивались от меня – так и не понял, «на испуг», видимо, брали. Пришлось резко выяснять отношения, и решили, в конце концов, разойтись «полюбовно» – Союз архитекторов переехал в особняк Тушнова, а спонсоры в помещения Союза (до 2000 года). Для Союза это был гораздо лучший вариант – особняк больше был по размерам, а «спонсоры» в результате малость повежливей вести себя стали – ненадолго, правда. В особняке мы открыли большой выставочный зал, продемонстрировали его руководству республики, и от нас на время отстали.
Предпринимательская жизнь вокруг давно приобрела сугубо торговый характер, открывались и лопались всякие биржи, совместные предприятия, магазины и пр.
Инфляцию поприжали (26,6%), но ничего кардинально не менялось. В Башкирии продолжался спад промышленного производства и объемов капитальных вложений, особенно сильно в нефтехимии (– 15%), происходило ужесточение налоговой политики, усиливалось государственное регулирование, в том числе и в ценообразовании. У нас, в строительной отрасли, законодательно ввели коэффициенты пересчета цен и прочие «хитрости», опять возвращалось время совещаний, заседаний, строгих мер. А строительные мощности при этом использовали на 60–70%, и каждое второе предприятие были просто убыточным.
Характерна судьба одного предпринимателя. Пришел он к нам как раз в 96-м. Первые деньги заработал парень на производстве и продаже фотообоев. И неплохо заработал. Пришел, и заказал нам жилой дом, как он мечтал – «для элиты». А место для дома выбрал в самом центре Уфы, и как мы его не уговаривали «не светиться», и площадки другие предлагали, не захотел – упрямо шел на конфликт с чиновниками. Запроектировали мы ему неплохой дом, начал он его строить. Кредитов, естественно, понабрал под это, а тут проехал мимо как-то президент и поручил «разобраться» – ну, и кранты пришли бедному. Обнаружили у него кучу нарушений, участок отобрали, а вскорости и погиб он – видимо, за долги. Это я к тому, что бизнес-бизнесом, а государство наше могло любой бизнес уничтожить (пока на местах), а называлось это – «усиление государственного регулирования».
пришло время выборов президента. Народ совсем потерял доверие к власти – потеря сбережений, махинации всяких «МММ», да и самого государства, чеченская война дали свои результаты. «К тому времени Президент России Ельцин утратил былую популярность из-за неудач экономических реформ, провалов в ходе Чеченской войны и коррупционных скандалов в своём окружении, рейтинги показывали его популярность на уровне 3–6-и процентов.»
Практически все понимали, что неизбежна победа Зюганова. Как сейчас стало известно, были уже подготовлены и указы о переносе выборов и объявлении чрезвычайного положения. Но Ельцину все же хватило сил и ума не делать этого, и мы все стали невольными наблюдателями, как с помощью «административного», коммерческого и информационного ресурсов можно управлять населением. Эти, безусловно, нечестные выборы и стали, на мой взгляд, тем переломным моментом в нашей истории, когда вектор нормального, пусть и не во всем правильного, развития нашего повернул назад. Сейчас с горечью вспоминаешь, что мы все были убеждены, что все делается правильно – нельзя выбирать Зюганова, надо «голосовать сердцем». Не нашлось среди демократов ни одного человека, кто бы заявил – «Нельзя!!!! Один раз официально допущенные нарушения конституции неизбежно приведут к ее постоянному нарушению». Выборы катились по стране с песнями и плясками, Ельцин через силу танцевал на подмостках.
У нас на фирме особого ажиотажа с выборами не было, «административный ресурс» применялся тогда еще избирательно. Больше действовали через чиновников, все министерства выезжали в деревни и районы для «агитации» и «несения ответственности». Мой друг – Рудоль Авсахов, работая на посту первого зама министра строительства, отказался ехать «агитировать» за Ельцина из принципа – билет коммуниста он не выбросил, как многие. Был тут же снят с должности и уволен из министерства. В России, думаю, такого еще не наблюдалось, но это и там было не за горами.
Выборы «дежурил» на рабочем месте, правда, тогда еще в кабинеты к начальству не таскали, просто «попросили проследить» по телефону. Фальсифицировать не пришлось – ребята из комиссии все делали сами, да и не надо было особо ничего делать – у нас Ельцин победил в обоих турах, с меньшими, правда, чем по России цифрами. Единственное, как потом рассказали мои ребята – пришлось при сдаче протоколов поправить явку на больший процент.
Вскоре после выборов, Павловский (явно для саморекламы) опубликовал доклад «Президент в 1996 году», в котором поделился «технологиями выборов», но мы и без доклада видели, что не пустили Зюганова к президентству намеренно и не честно. Правда, и сам Зюганов тогда явно не хотел этого президентства – на фиг оно ему сдалось, и так неплохо жил, не понял, что «товарищи» и его пронесут мимо кормушки в будущем.
жизнь повседневная прошла в том году под знаком выборов. Правда, одно хорошо – прекратили войну. Генерал Лебедь стал всенародным любимцем и вышел на третье место по результатам первого тура. Колоритный был генерал, жалко его было, когда «ненужным» сделали. Народ вздохнул поспокойнее, но от армии «косить» стал повсеместно. У нас из армии вернулся сын, слава Богу, нормально отслужил в войсках ООН в Югославии, закончились наши волнения.
После прошлогодней трагедии в Буденновске народ как-то вяло отреагировал на теракт в Кизляре, совсем мимо прошли известия о захвате российских заложников в Турции, пожалуй, только сильный резонанс получил взрыв на котляковском кладбище, много о нем писали в прессе.
Много внимания уделяли болезни Ельцина, буквально по часам показывали его состояние.
В целом жизнь потихоньку все же налаживалась, бюджетникам стали регулярно выплачивать зарплату, подняли пенсии. Народ приспосабливался, торговал, работал, перестал выходить на митинги и демонстрации, все меньше и меньше интересовался политикой.
предвыборный «марафон» Ельцина. Его болезнь и операция.
Телевизионные выступления генерала Лебедя. Завершение первой Чеченской войны. Возвращение сына из армии.
надежды наши на нормальную жизнь, как тогда казалось, выдержали испытания. Война закончилась, Ельцин остался президентом, не произошло коренных изменений ни в политике, ни в экономике. И только сегодня понимаешь, что в этом году на надеждах наших уже можно было поставить жирный крест – и власть, и чиновники всех рангов получили «индульгенцию» на право нарушения собственной конституции через явное административное управление выборным процессом. Оставалось только эту практику продолжить на всех уровнях.
уже написал – сегодня все видится совершенно иначе, чем тогда. Все мы увлеченно отстаивали «принципы демократии», всем казалось, что коммунистов нельзя допускать во власть. И дружно забыли, что принципы как раз и состоят в их неукоснительном соблюдении – написано «свободные, всенародные и равные выборы», надо соблюдать написанное, а не прикрываться «наименьшим злом» и «необходимостью». Жаль, только – поздно прозрение приходит…
фальсификация на государственном уровне выборного процесса и прямое безнаказанное нарушение исполнительной властью конституции в части обеспечения свободы слова, митингов, демонстраций, свободы выражения мнений и пр.