Как сына вели на расстрел

Седьмым из ратников в семье стал Николай, появившийся восьмым по счету. В первые бои с фашистами вступил он в декабре 1941 года, будучи лейтенантом медицинской службы, военфельдшером артиллерийского дивизиона 931-го артполка 373-й стрелковой дивизии 39-й армии. Введенная из резерва ставки, эта армия использовалась в составе Калининского фронта для наращивания усилий в развернувшемся под Москвой контрнаступлении.

22 декабря 1941 года она нанесла по противнику удар из-под Торжка на Ржев. Прорвав 8 января 1942 года вражескую оборону на фронте в 15 километров, обеспечила ввод в созданную брешь 29-й армии и 11-го кавалерийского корпуса. Развивая наступление на юг в условиях лесисто-болотистой местности и бездорожья, снежных заносов и крепких морозов, преодолевая сопротивление врага, за две недели она продвинулась на глубину до 90 километров. К концу января вышла в тыл Ржевской группировки 9-й немецкой полевой армии под Сычевку, а затем в район Ярцева к железной дороге Вязьма – Смоленск.

Части 39-й армии, продолжая натиск в южном направлении, выбили оккупантов из многих населенных пунктов Смоленской области. Но в феврале их положение резко ухудшилось. Немецкое командование, перебросив на центральный участок дополнительные силы с других фронтов и из Германии, провело ряд мощных контрударов, стремясь отбросить и расчленить советские войска встречным натиском от станции Оленино и города Ржева. Противнику удалось закрыть бреши, ранее пробитые армией. Прорвавшиеся через эти бреши войска оказались отсечены от главных сил фронта.

Ржевский котел, пожалуй, одна из самых трагических и малоизвестных страниц истории Великой Отечественной войны. Там погибло около миллиона советских солдат и офицеров. В зимнем голом лесу с воздуха все просматривалось как на белой скатерти. «Юнкерсам» удавалось наносить удары с пикирования почти без промаха, истреблять в массовом количестве людей и конский состав. Чрезвычайно губительным оказался и огонь немецкой артиллерии. Сильно поредевшие части приходилось пополнять за счет местных жителей и партизан. В исключительно трудных условиях непрерывных вражеских ударов и скудости снабжения войска 39-й армии во взаимодействии с 11-м кавкорпусом удерживали занимаемые районы почти до самого лета. Затем истощенные части под натиском превосходящих сил противника вынуждены были, оставив освобожденные населенные пункты, перейти к очаговой борьбе.

Артдивизион 931-го артполка, в котором Николай был военфельдшером, подвергся уничтожающему бомбоштурмовому удару. Оставшись без снарядов и матчасти, личный состав шел на прорыв с личным оружием через заслоны окружения. Небольшой группе, в которой оказались Николай и разведчик артдивизиона Петр Эйсман, при помощи местных жителей удалось пробиться к базе партизанского отряда имени Щорса, входившего во 2-ю Вадинскую партизанскую бригаду Западного фронта. Бригада под командованием Стороженко имела аэродром снабжения и эвакуации, регулярно поддерживала связь с фронтом. В это время из штаба артполка, посчитавшего отрезанный артдивизион полностью уничтоженным, уже полетели сообщения о пропавших без вести.

В партизанском отряде военфельдшеру и кадровому разведчику очень обрадовались. Стали уговаривать остаться с ними.

– Было бы разрешение от армейского начальства, – заявили оба.

Добро было получено довольно быстро из штаба фронта. И стал Николай третьим в роду партизаном, вслед за дядей Панфилом в 1919 году. И целиком оправдал своей доблестью романтическое звание ратника, заведомо обреченного на подвиг во вражьем тылу.

Влившись в партизанский отряд, Николай и Петр включились в более жесткий, чем в линейных частях регламент и ритм жизни. Специфика партизанской деятельности требовала постоянно быть начеку. Когда позеленевшие кроны деревьев образовали сплошную завесу, начались одна за другой вылазки на боевые задания. Военфельдшер участвовал в них то с одной группой, то с другой. Отрядом имени Щорса командовал Андрюхин – человек инициативный, изобретательный по части партизанской тактики. Высылаемые им группы обычно успешно пускали под откос железнодорожные составы с немецкими войсками, техникой и военным имуществом. Внезапным огнем из засад они истребляли вражеские колонны на дорогах, разрушали на их путях мосты, производили дерзкие налеты на комендатуры и полицейские участки. Успеху благоприятствовало предварительное добывание данных о противнике, в чем с наилучшей стороны проявил себя Петр Эйсман, ставший начальником разведки отряда.

Наиболее ответственные поиски Эйсман возглавлял лично. При этом на задание вместе с ним обычно ходил и Николай. Сослуживцы по артдивизиону верили в друг друга, как в себя.

Давно известно, как переменчива фортуна партизанская. Для ее благоволения нужна не только отвага, но и предусмотрительность, способность идти на отчаянный риск, на дерзкие поступки, находить выход из, казалось бы, безнадежной ситуации…

Однажды осенью 1942 года группа из девяти партизан отряда имени Щорса вышла на задание с целью уничтожить в одной из деревень полицейский участок и выявить наличие в округе немецких войск. Возглавил группу командир взвода Павел Тяпугин. Николай также пошел на это задание. Пройдя более 30 километров, к утру вышли к указанной деревне. Хотя устали здорово, решили атаковать, не откладывая. И не ошиблись. Застали немцев врасплох. Забрав нужные документы и оружие, группа быстро отошла в соседний лес, чтобы отдохнуть, разведать окрестности.

Не обнаружив немецких частей, решили возвращаться на базу. Измотанные физически, остановились в небольшом хуторке километрах в восьми от базы. Надеялись, что вблизи ее вряд ли кто их тронет. Часового у дома все-таки выставили. Расположившись в доме, не раздеваясь, тут же заснули.

Беда не заставила себя ждать. Полицаи выследили партизан. Подкравшись к дому, они выстрелом сняли часового. Тот нашел все ж таки силы дать очередь из автомата. Высадив окна, партизаны стали выскакивать из дома, готовые с оружием в руках вступить в схватку.

Странно, но никто не преграждал им путь, не стрелял по ним. Кинулись по оврагу к лесу. А у опушки с обеих сторон оврага – ряды немцев и полицаев с направленными на партизан автоматами. У многих в руках гранаты. Повернуть бы назад, да от дома выдвигается первая группа полицаев. Замкнулся капкан!

– А ну, бросай оружие! Вылезай, бандюги, по одному! – раздался требовательный голос.

Положение оказалось безвыходным. Ни в сторону не метнешься, ни назад. Поднимешь руку с оружием – в упор получишь заряд свинца. Но ведь поведут куда-то… может, появится шанс ускользнуть?

Кинул автомат Тяпугин. За ним и остальные побросали карабины, винтовки. После каких-то разговоров немцы остались на месте, а полицаи повели обезоруженных по лесной дороге.

– Запевай свой «Интернационал» похоронный, партизанские морды! – раздался насмешливый голос старшего из конвойных. – С ним вас радостно встретят в аду!

Полицаи дружно заржали.

Идут пленники в затылок друг другу, не поворачивая головы. Предупреждены: «Шаг из строя – пуля в спину! По сторонам не смотреть!»

Все понимали, что обречены. У немцев и полицаев с партизанами разговор короткий: отвечай, где остальные, да получай пулю. Надежды спастись – никакой. Разве что боевые друзья каким-то чудом…

– Поторапливайся! Чай заждались на том свете вас! – подгоняют пленников. Их, еле передвигавших ноги, пригнали к немецкой комендатуре в селе Пречистое (ныне Духовщинский район). Затолкали в какой-то сарай. На другой день каждому дали по лопате. Заставили рыть близ комендатуры уже размеченную большую яму. К вечеру погнали в сарай. Николай незаметно коснулся руки Тяпугина.

– Паша! Эта ночь, похоже, последняя у нас. Не ускользнем – расстреляют.

Комвзвода согласно кивнул головой.

Но как ускользнуть из-под стражи?

Пощупал грунт под нижним бревном. И чуть не присвистнул: рука уткнулась в рыхлую землю… Начал рыть руками лаз, обдирая ногти.

Вот часовой на другой стороне. Николай с усилием просунул в сделанный лаз голову, плечи. Отчаянный рывок, и – весь на воле.

Отработанным в партизанских вылазках кошачьим шагом устремился к кустам у ручья, которые заприметил еще с вечера. Тут и подождал, как условились с комвзвода Тяпугиным. Только показался Павел, у сарая началась стрельба. Значит, кто-то не смог проявить выдержки, нарвался на часового. Теперь начнется погоня. А они еще вовсе не далеко ушли… От собак, идущих по следу, спасло болото.

Через двое суток добрались до отряда.

– Колька! Живой, чертяка ты этакий! – кинулся Эйсман обнимать друга. – А мы ведь со всеми вами попрощались уже.

После коротких расспросов изголодавшихся беглецов накормили. Дали поспать вволю, в баньке попарили, приодели немного.

Провоевав в партизанском отряде с июня 1942 по апрель 1943 года, Николай Белов снова оказался в регулярных войсках. Воевал еще два года, был ранен, контужен. Участвовал в освобождении Белоруссии, Польши и ее столицы Варшавы. В составе 29-го стрелкового корпуса генерал-лейтенанта Хетагурова форсировал Одер, брал штурмом Берлин, встречался на Эльбе с союзными американскими войсками.

Женился в 1950 году. Вырастил с супругой Марией Григорьевной троих детей: сыновей Владимира и Александра, дочь Наталью. Николай Белов награжден орденом Отечественной войны I степени, двумя орденами Красной Звезды, медалями «Партизан Великой Отечественной войны I степени», «За взятие Берлина» и другими.

Боевой путь Николая Белова отображен в экспозициях музея Тынбаевской школы Мишкинского района, освещен в ряде исторических публикаций.

Николай Ипатович встретил 70-летие Великой Победы в возрасте 92 года в окружении детей и пятерых внуков и внучек.

Михаил БЕЛОВ