Все новости
ХРОНОМЕТР
16 Марта 2020, 20:00

Иван Степанович Листовский: байки про уфимцев XIX века. Часть четвертая

Иван Степанович ЛИСТОВСКИЙ ИЗ НЕДАВНЕЙ СТАРИНЫ Упомяну здесь несколько курьезов из служебной сферы, как характеризующие известную эпоху.

…В 1851 году приезжал на ревизию Палаты государственных имуществ в Уфу директор департамента Ган. Управляющим палатою был Л.О. Строковский, человек очень умный, честный и дельный, но большой чудак. При приеме лесных офицеров, Ган обратился к ним приблизительно со следующей речью: “Я удивляюсь, господа, как вы не живете в лесу? Что может быть приятнее этой жизни? Как, например, в Германии: лесной офицер встанет утром рано, берет своего верного друга – собаку, на плечо ружье и отправляется по участку, вдыхает благорастворенный ароматический воздух, набивает дичи и, незаметно обойдя свой участок, возвращается с добычею к обеду к дорогой своей семье!”. “Позвольте спросить в. п-во., – обратился к Гану Строковский, – Как может наш лесной офицер со своим верным другом-собакою обойти до обеда свой участок, имеющий в окружности четыреста верст?!”. По-видимому, Строковский не убедил Гана, потому что был уволен от должности, хотя Палата при нем была в отличном состоянии.
(Русский архив. 1879, кн. 3, № 10)
Педагогический институт, ныне упраздненный, выпускал таких наивных молодых людей, которых можно было сравнивать с институтками того времени. Один из воспитанников института Фомин определен был в сороковых годах на службу в Уфу. В субботу на 6-ой неделе Великого поста [в Лазареву субботу, накануне Вербного воскресенья. В этот день поминается святой Лазарь, который был воскрешен Христом на четвертый день после смерти] он заехал к моему брату (сверстнику ему по годам, но воспитаннику университета) и застал его за туалетом. На вопрос, куда собирается мой брат, последний пресерьезно ему отвечал: “Да ведь сегодня Лазарево воскресенье”. “Так что же?”. “Как что? Лазаревы именинницы, надо поздравить”. Поблагодарив судьбу, избавившую его от неловкости перед Лазаревыми, Фомин отправился к ним с поздравлением. Семья Лазаревых состояла из старухи матери и трех дочерей. Все они, начиная со старухи, отличались умом, находчивостью и остротой. Фомин застал всех в гостиной. Все его поблагодарили за внимание, повторив благодарность свою при прощании. Наивный Фомин испытывал, конечно, немало удовольствия от удачи. Прошло две недели, наступила Фомина неделя [Вторая неделя после Пасхи, во время которой Церковью поминается апостол Фома]. Является от Лазаревых к Фомину посланный. “Барышни Лазаревы приказали кланяться и поздравить вас с именинами”. Тогда только Фомин познал свою ошибку и шутку моего брата. В понедельник является к Фомину тот же посланный и приветствует его тою же стереотипною фразой “Барышни Лазаревы приказали кланяться и поздравить вас с именинами”. Во вторник – то же, в среду – то же. Наконец, Фомин велел посланному впредь отказывать, что барина нет дома, но, тем не менее, до самого воскресенья прислуга докладывала, что посланный с поздравлением от барышень Лазаревых приходил. В первый же день о поздравлении, посланном Лазаревыми Фомину, знало почти все небольшое общество Уфы, составлявшее один кружок. При живом общении и почти патриархальном быте Фомину приходилось ежедневно встречаться со многими знакомыми, и вопросы, получил ли он сегодня поздравление от Лазаревых, еще более раздражали его, чем самое поздравление. Эта злосчастная Фомина неделя осталась очень памятною для Фомина.
(Русский архив. 1900, кн. 3, № 10)
Примечание.
Анна Ивановна Лазарева, в девичестве Кублицкая, происходила из старинного уфимского дворянского рода бывших смоленских шляхтичей. Ее мужем был командир Уфимского гарнизонного батальона, подполковник Василий Данилович Лазарев. В 1824 г. супруги Лазаревы и их дочь Екатерина присутствовали на бале, данном в Уфе в честь императора Александра I.
…Когда Скобелев (бывший комендант Петербургской крепости) служил фельдфебелем в Уфимском линейном батальоне, командиром батальона был полковник Василий Данилович Лазарев, человек строгий. Скобелев любил покутить, а потому ему частенько доставалось от полковника. Но молодая полковница защищала его от гнева командира. Старик Скобелев был всегда ей признателен. Быв уже комендантом, он говаривал ей: “Помнишь, мать командирша, как ты меня от полковничьего гнева спасала?”.
Примечание.
Генерал и военный писатель, Иван Никитич Скобелев (1778–1849) начинал свою военную службу в Уфе. Участвовал во многих сражениях, в том числе при Бородино, был несколько раз ранен, лишился левой руки. В конце жизни жил в Петербурге, с 1838 г. был комендантом Петропавловской крепости. С начала 1830-х гг. в печати стали появляться рассказы и пьесы И.Н. Скобелева, имевшие большой успех у публики. Писал он простым, но живым и оригинальным языком исключительно на военные темы. В обществе Скобелева очень почитали и уважали за военную доблесть, честность и сердечность. О нём много писали и не только современники. Александр Куприн посвятил ему рассказ “Однорукий комендант”. Знаменитый военачальник и общественный деятель генерал Михаил Дмитриевич Скобелев (1843–1882) был его внуком.
…В тридцатых годах в Уфе был губернатором Авксентий Павлович Гевлич. Это был человек высокой честности, умный, ученый, но человек кабинетный, тихий. Раз, проходя по базару, он встретил отставного солдата, кем-то крайне обиженного. “Служивый!”, – спрашивает его Гевлич, – “Что с тобою? Кто тебя обидел?”. Служивый рассказал обиду. “Что же ты не пожалуешься?”. “Да кому жаловаться-то?”. “Да ты бы пожаловался губернатору”. “Эх, губернатору! Да губернатор-то, говорят, у нас – “баба!”, – не без досады заметил солдат. Рассказывая об этом случае моему отцу, Гевлич прибавил смеясь: “Вот какую я нажил себе репутацию!”.
(Русский архив. 1882, кн. 1, № 1)
В былое время проживал в Мензелинском уезде Уфимской губернии помещик С.А. Пальчиков… Пальчиков отличался находчивостью. Поссорившись с помещиком А***, он назвал его скотом. В то время власть в провинции была сосредоточена в руках губернатора, и все учреждения состояли в прямой или косвенной от него зависимости, а потому по всяким делам с жалобами обращались к губернатору. Обратился к нему и оскорбленный А***. Губернатор потребовал от Пальчикова объяснения. Пальчиков в объяснении своем, между прочим, пишет: “Что А*** скот, того я не говорил”. Но первые три слова он написал по поскобленному, а в конце сделал оговорку, в той форме как принято в деловых бумагах, а именно оговорил: “а что по подчищенному написано “что А*** скот”, тому верить”. Ну, что было с ним делать?.
(Русский архив. 1885, кн. 3, № 10)
В старое время полиция далеко не пользовалась доверием общества. Оклады были малые, и нужно было как-нибудь промышлять “ребятишкам на мелочишку”. Дела о краже, например, редко доходили до суда: возьмет полиция с вора контрибуцию и отпустит, пригрозив, чтоб впредь не попадался, а втайне желая этого всею душою… Смелость полиции доходила до того, что украденное у губернатора могло переходить к полицмейстеру. Управлял губерниею в Уфе (тогда Оренбургскою) некто Македонский [гражданский губернатор в 1844–1846 гг.]. У него в гостиной в простенках под зеркалами стояли серебряные подсвечники с вензелями хозяйки. Дом был низенький. Раз летом, вечером вор, подойдя к отворенному среднему окну гостиной и протянув руки направо и налево, взял от каждого зеркала по подсвечнику. На другой день об этом было сообщено полицмейстеру В., который успокоил его превосходительство, что будут приняты все меры к отысканию. Но, однако, прошло более полугода, а о подсвечниках нет и помину. Зимою полицмейстер дает бал. На карточном столе в одной из комнат губернаторша, случайно проходя, заметила знакомые подсвечники. Подойдя ближе, она увидела и свой вензель – В.М. По деликатности она не сказала об этом даже мужу.
Продолжение следует…
Янина Свице
Часть третья
Часть вторая
Читайте нас: