Каранай Муратов – сподвижник Е.И. Пугачёва. Часть пятая

После этого отряд Ю. Бибикова, разбившийся на три колонны, без труда миновал рогатки, ров и занял крепость. Повстанцы бежали, преследуемые гусарами Бедряги. Было порублено около 300 чел. 22 января отряд премьер-майора С. Неклюдова (рота гренадеров и эскадрон гусар, всего более 200 чел.), отправленный Ю. Бибиковым на помощь к капитану Г. Кардашевскому (150 чел.) к Елабуге, разбил толпу повстанцев (около 1 000 чел.), осаждавшую село. Следует сказать, что полковник Ю. Бибиков по пути своего следования устраивал массовые экзекуции, а его гусары рубили всех подряд, не отделяя мирных жителей от мятежников. Этим он сильно отличался от других офицеров, например от знаменитого подполковника И.И. Михельсона.

Каранай Муратов, находившийся под Мензелинском, отовсюду слышал призывы о помощи, но, даже желая помочь, он уже не успевал за стремительным ходом событий. Например, 17 или 18 января он лично выступил к Заинску, но, узнав о его падении, остановился в ауле Такермень. А уже 20 января осмелевшие мензелинцы совершили вылазку из города и напали на д. Сарсаз, где стоял один из повстанческих отрядов. Со стороны Заинска приближался полковник Ю. Бибиков, а со стороны Елабуги шли С. Неклюдов и А. Бедряга. Видя, что повстанческие силы рискуют быть прижатыми к Каме, Каранай Муратов принял решение переправиться на другой берег реки и укрепиться в с. Пьяный Бор. Туда был послан подполковник А. Бедряга с тремя ротами пехоты, эскадроном гусар и четырьмя пушками. В Пьяном Боре находилось около 2 тыс. повстанцев. Подступы к селу были укреплены засеками и палисадом. Н. Дубровин писал: «Мятежники встретили наступающих сильным огнем, но после жаркой схватки были отброшены и бежали, преследуемые гусарами; засевшие в избах были переколоты». Было убито около 400 чел. Мензелинский повстанческий центр был уничтожен. Остатки сил во главе с Каранаем Муратовым и Бузаном Смаковым отступили к крепости Нагайбак, где находился атаман Василий Торнов-Персиянинов.

В.И. Торнов был личным эмиссаром Е.И. Пугачева с особыми полномочиями. Дело в том, что «царь» во все районы, захваченные башкирами, отправлял своих представителей, чтобы контролировать их действия. Так, под Уфу прибыл «граф Чернышев», т. е. яицкий казак Иван Зарубин по прозвищу Чика, в лагерь Салавата Юлаева под Кунгур был командирован табынский казак и повстанческий бригадир Иван Кузнецов, под Челябинском действия башкирских предводителей курировал бывший симбирский купец и пугачевский полковник Иван Грязнов, а к Каранаю Муратову был прислан полковник и атаман Василий Торнов. По словам последнего, он был послан для того, «чтоб быть ему в Нагайбакской крепости командиром и, собрав поблизости оной крепости из жительств в команду, не допускать башкир до разорения жителей, тож и препятствовать военным командам в проходе в Оренбург». Ему был выдан именной указ Пугачева, подтверждавший его право «безоговорочно и незамедлительно без слов и без шума вешать и рубить всех, кто не покорится».

Ввиду наступления правительственных войск атаман В. Торнов и главный полковник К. Муратов в начале февраля 1774 г. отправились в Бердский лагерь Пугачева под Оренбург просить помощи. Однако в это время у «царя» была свадьба в Яицком городке, поэтому они ни с чем вернулись обратно. В их отсутствие полковник Ю. Бибиков 10 февраля захватил Нагайбацкую крепость. Поэтому повстанцы отошли в Бакалы, где стали готовиться к новому удару правительственных войск. В это время к ним неожиданно пришло подкрепление из Уфы в лице яицкого казака полковника Ильи Ульянова, двоюродного брата И. Зарубина-Чики, который привез порох и пушки. Теперь силы повстанцев составляли около 2,5 тыс. чел. при 10 пушках. 11 февраля полковник Ю. Бибиков, взяв 3 роты гренадеров, 120 гусаров, 50 казаков и 4 пушки, атаковал Бакалы. Пугачевцы были вынуждены отступить, потеряв 400 чел. убитыми. Думая, что с противником покончено, полковник отбыл в Бугульму, оставив в Нагайбаке воеводой героя елабужской осады премьер-майора А. Перского.

Узнав о победах своего племянника, генерал А.И. Бибиков поспешил написать Екатерине II: «Злодеи, отведав и испытав собственною их погибелью, сколь слабы они стоять противу победоносных войск вашего императорского величества, начинают отовсюду бежать (…). Сей угол (Мензелинская округа. – авт.) теперь совершенно успокоен…». Однако это было далеко от действительности. Повстанцы понесли тяжелые потери, но не были окончательно разгромлены и горели желанием взять реванш. 19 февраля 1774 г. около 2 тыс. башкир, казаков и крестьян бросились на штурм Нагайбака: полковник Илья Ульянов с 600 казаками наступал с одной стороны, а атаман Торнов и башкирские полковники Каранай Муратов, Бузан Смаков, Кидрас Муллакаев, Каип Зиямбетов – с другой. В ходе ожесточенного боя крепость была взята, повстанцы потеряли убитыми 200 чел., а гусары – 56. Еще 70 пленных гусаров было отправлено под конвоем в Чесноковку. Что касается премьер-майора А. Перского, то его ожидала мучительная казнь: в отместку за зверства полковника Ю. Бибикова с него живого содрали кожу.

Крестьяне окрестных деревень впоследствии показывали: «Сего 1774 г. приехали к нам на Казанскую дорогу с командою большой и с пушками башкирцы Ногайской дороги Каранай Муратов и Бузан, да яицкий казак Илья, чей сын не помним, с крестьянами заводскими и персиянин Торнов и славили, что приехали в Оренбург к государю и сами себя всяк большим чином называли, которые полковником, которые атаманом и стращали: кто их не будет слушать, то повесят, и многих повесили. А нам зимой от них утти некуда, и сожалением своих домов и детей не могли никуда отлучиться и были до приезда воинских команд в слушании и согрешили при монархине своей. Многих помещиков и богатый людей, ковав и вязав, били и грабили они…».

Восстановив контроль над Казанской дорогой Башкирии, повстанческие командиры заняли несколько важных пунктов: Илья Ульянов засел в Бакалах, а Каранай Муратов и Василий Торнов отошли в д. Стерлитамак, которая находилась в долине р. Ик в 70 верстах от Бугульмы. Заняв позиции, они ждали нового наступления правительственных сил. Но командование карательными войсками на время оставило их в покое, поскольку в это время главные события разворачивались под Оренбургом. Несмотря на занесенный над Пугачевым меч, из его ставки, доживавшей последние дни, к В. Торнову и К. Муратову пришли письма, свидетельствующие о беспечности, царившей в мозговом центре восстания. 10 и 19 марта Секретарь повстанческой Военной коллегии Максим Горшков напоминал «братцу Василию Ивановичу», т. е. Торнову, об обещании подобрать для него нужную лошадь с седлом, а, переходя к Каранаю Муратову, писал: «Да прошу засвидетельствовать от меня достодолжной поклон своему полковнику Каранаю; да поговори, братец, не отыскал ли он по обнадеживанию ево азарбатного кушака…».

Салават ХАМИДУЛЛИН

Продолжение следует...

Часть четвертая

Часть третья